Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 2 2007)
Витька молчал.
— Иди залезь на дерево и маши платочком, чтоб тебя с базы заметили, — сразу вмешался Вялый.
Кряж и Рыжий наблюдали за дорогой: как заступили в четыре ночи, так и не сменялись.
— Вялый, смени Рыжего, пора уже, — сказал Сержант.
— Чего пора? Я свое отстоял, — откликнулся Вялый. — Вон пусть Витя идет.
Вялый помурыжил в голове какую-то мысль, ему хотелось позлее сострить что-нибудь про то, как Витю стоило бы “пользовать”, но ничего толкового на ум не пришло.
— И Витя с тобой пойдет, — ответил Сержант и поднялся сам.
Это был простой психологический жест: вставать ему никуда не надо было, но если ты на ногах, твои команды действуют лучше, чем поданные из положения лежа.
Вообще с такими зверями, как Вялый, лучше держать себя построже и настороже. В пустых песках субординация иногда забывается.
Что стряслось-то? — думал Сержант, без толку пройдясь взад-вперед. Куда все запропали… Сигареты скоро кончатся.
Кряж уселся на корточки и начал мять пустую консервную банку, превращая ее в блин.
Этого Кряжа, вспомнил Сержант, единственного в отряде пугалась полковая овчарка, не боявшаяся даже без устали задиравшего ее Вялого. Хотя Кряж ничего дурного ей не делал. Просто начинал трепать за холку, а потом, незаметно для себя самого, стремился повалить на землю и дальше уже не мог сдержаться, чтоб не поиграть еще: не давал псу подняться, бодал его и подминал тяжелыми руками, пока собака с непривычным, почти на истерике, визгом не высвобождалась. Делала потом широкие круги, косясь на Кряжа глазом напуганным и бешеным одновременно. Кряж стоял тогда без улыбки, не совсем даже разобравшийся, что стряслось, и похож он был на тяжелую и, может быть, подводную коряжину, на которую если наедет лодка, то расколется пополам.
— Кряж, я забыл, у тебя дети есть? — спросил Сержант. Он вдруг не без ужаса представил, как Кряж будет играть со своими чадами.
Кряж пожал плечами.
— Откуда, — странно ответил он.
— А ты спроси у Витьки, откуда они берутся, — откликнулся Вялый. — А то ты, наверное, не так пользуешь подругу, напутал все.
Кряж хмуро посмотрел в ту сторону, откуда раздавался голос Вялого — самого его видно не было за стеной.
— Так ты не женат? — спросил Сержант.
Кряж пожал плечами так, словно ему самому было неясно, женат он или нет.
…Самара отвернулся на бок и вроде заснул. Рыжий сидел у стены, привалясь к ней голой головой; странно, что его затылку не было больно.
…Нет большей пустоты, чем в ожиданье.
Сержант еще в детстве пытался развеселиться в любую тяготную минуту, говоря себе: “А вот ты представь, что тебе умирать надо сегодня: с какой тоской ты тогда вспомнишь это время, казавшееся совсем нестерпимым… Наслаждайся, придурок, дыши каждую секунду. Как хорошо дышится…”
— Достало уже тут лежать! — вдруг поднялся Самара. Сна у него не было ни в одном глазу.
— А чего ты? Спи! — предложил Сержант. — Вернешься на базу — все одно будешь спать.
— Там — другое дело. Там я буду… спокойно спать. А тут… Машина, что ли, у них сломалась?
Сержант не ответил.
— Сразу все три? — спросил за него Рыжий.
В отряде было три машины.
— Ну, уехали куда на двух, — предположил Самара.
— Куда? — откликнулся Рыжий. — В Россию?
— Откуда я знаю, — отозвался Самара; он сам понимал, что ехать особенно некуда.
Он снова упал на спину и лежал с открытыми глазами.
— Тошно как, — сказал.
Сержант подумал мгновенье и озвучил то, чем сам себя успокаивал в такие минуты и о чем вспоминал недавно. Он вообще избегал отвлеченных разговоров с бойцами — ни к чему, но тут нежданно впал в лирическое настроение.
Самара покосился на Сержанта удивленно и не ответил: просто не знал, что сказать.
— Сержант, а ты кем работал раньше? — спросил Рыжий.
— Вышибалой в кабаке, — ответил Сержант, повернувшись к Рыжему.
— А потом?
— Грузчиком.
— А потом?
— А потом опять вышибалой.
— И все?
— Все.
— А… психологом не работал?
— Нет.
— А ты мог бы. Мозги заговаривать.
Да, не надо было, решил Сержант. Не надо этого всего было говорить, сам ведь знаешь…
— Хорошо, Рыжий, я подумаю, — ответил спокойно.
— У меня имя есть, — сказал Рыжий, полузакрыв глаза.
Сержант вперил в него ясный свой взор, но Рыжий не реагировал.
— Я так понимаю, именем тебя будут называть два человека: твоя мама и я, — сказал Сержант.
— У меня нет мамы.
— Ну, значит, я один.
— Ты один.
Сержант сглотнул злую слюну.
— Встань, рядовой, — сказал он Рыжему.
Рыжий открыл ленивые глаза.
— И будь добр, рядовой, объясни мне, в чем дело. Тебя что-то не устраивает?
— Да, меня…
— Встань сначала.
Рыжий медленно поднялся и стоял, опираясь спиной о стену.
— Меня не устраивает, что у нас не заряжены рации.
Сержант кивнул головой.
— И ты должен был это проверить, — закончил Рыжий.
— Я услышал тебя, — ответил Сержант. — Можешь написать рапорт на имя начальства по данному факту. Еще есть вопросы?
— Пока нет.
— Тогда иди и проверь сигналки и растяжки.
Черт его подери, подумал Сержант, проводив Рыжего взглядом. Что с ним стряслось такое…
Кто его вообще Рыжим прозвал? — попытался он вспомнить и вдруг вспомнил.
Ничего особенного: была у них, еще там, в далекой России, обычная попойка, а этот все сидел в стороне: он недавно пришел в отряд.
— Чего ты там сидишь все время, с краю? — поинтересовался главный отрядный балагур, зампотех, худой и говорящий чуть гнусавым голосом, по прозвищу Жила. — Что ты как рыжий?
Само по себе это было не смешно, но в приложении к блестящей, лишенной волос голове показалось забавным. Все захохотали пьяно.
— Какой ты остроумный, — ответил тогда Рыжий негромко. — Острый язык твой. У меня карандаш есть — заточишь?
— Я не карандаш заточу, я тебя задрочу, — ответил Жила весело, и все снова весело обнажили пьяные клыки и языки розовые.
— Ладно, Рыжий, не гнуси, — сам прогнусил Жила вполне доброжелательно. — Иди, выпьем на брудершафт за твое новое имя.
При всей своей забубенной веселости он был жестоким, Жила, и умел обломать, и любил это делать.
Так и повелось: Рыжий.
— Чего он? — весело спросил Самара у Сержанта.
— Иди, с ним сходи, — ответил Сержант, быстро успокоившийся. — А то он… бросится там сейчас на растяжку. Последи, чтоб...
Самара, весело ухмыляясь, вышел на улицу.
— Автомат возьми, куда ты со своим веслом побрел! — крикнул вслед Сержант.
Самара вернулся и поставил в угол снайперскую винтовку, взял “калаш”.
— Что у вас тут? — появился Вялый.
Сержант пожал плечами.
— Все нормально, Вялый, — ответил, улыбаясь. — Или тебя тоже больше Вялым не называть?
— Да, называй меня Скорый, — зареготал он в ответ.
Прошел еще один муторный, на одной ковыляющей ноге, час.
Рыжий вернулся и молча сидел, глядя перед собой.
Его обходили, словно неживого.
— Сержант! — позвал Вялый. — Поди на словечко.
— Слышишь, что этот говорит? — кивнул Вялый на Витьку, когда Сержант подошел.
Сержант вопросительно мотнул головой.
— Он ночью слышал, как стреляли. В районе села.
Сержант перевел глаза на Витьку.
— Немного, минуты две, — ответил Витька быстро. — Даже минуту, наверное.
— А ты с кем стоял? — спросил Сержант. — С Самарой? Он отчего не слышал? Спал, что ли?
Самара уже образовался за плечом с виноватым видом.
— Сержант, я клянусь: не спал. Задремал на минуту. Меня Витька толкнул, когда начали стрелять.
