Александр Фурман - Книга Фурмана. История одного присутствия. Часть I. Страна несходства
Кортик
У Фурмана это был уже второй такой кортик. Первый поломался: его матовое оловянное лезвие гнулось-гнулось, искривлялось-искривлялось, да и отломилось. Хорошая была вещь, красивая. Рукоятка, перекладинка, ножны – черное с золотым. Впрочем, и этот второй кортик выглядел уже довольно потрепанным. Фурман как раз только что закончил распрямлять его мягкотелое лезвие, сделавшееся уже каким-то волнистым, но выправить его как следует не удалось. Видно, придется тоже скоро выбросить.
Тут внимание Фурмана привлекла Борина книга, лежавшая на буфете и раскрытая на странице с картинкой. Столешница огромного резного буфета доходила Фурману почти до подбородка – пришлось вытянуть шею. Картинка была не очень понятная, но четкая и интересная: два странно одетых всадника с длинными ружьями и изогнутыми саблями скакали бок о бок, направляясь со страницы как бы прямо к правому фурмановскому уху. Один из всадников выглядел очень молодым. А может, это была женщина? Фурман решил пролистать книгу до следующей картинки, которая оказалась еще более воинственной, с многочисленными мелкими подробностями. Он загляделся, придерживая книгу сверху рукой с кортиком.
Боря, читавший в другом углу, сказал, чтобы Фурман убрал свою железку, и добавил для разъяснения, что книжка библиотечная, с ней надо обращаться аккуратно. Фурман посмотрел на кортик в своей руке и продолжал рассматривать картинку, хотя уже и без прежнего интереса. Через минуту Боря повторил, повысив голос: «Ну, ты что, не слышал, что я тебе сказал?! Быстро убери свою железку!»
Огненный Борин взгляд был уставлен на Фурмана. Отвечать словами Фурману почему-то не хотелось. Полуоглянувшись, он поднес лезвие кортика к своему носу, повертел, как бы убеждаясь, что оно совершенно безвредно, и потом слегка повел им в Борину сторону: смотри, мол, оно же тупое. Боря все выдерживал взгляд, но Фурман посчитал, что этих жестов вполне достаточно, и вернулся к книге. Наверное, листать ее дальше все-таки уже не стоило… Хотя и показывать Борьке, что он уступает ему просто из страха, было бы, конечно, неверно. Тем более, что ничего плохого Фурман не сделал.
Однако у Бори тоже что-то заело, и он гневно прикрикнул:
– Ты меня все еще не понял?! Я тебе в последний раз говорю! Совсем обнаглел…
Фурман с равнодушным видом отвернулся, после чего, состроив зверское лицо и громко зарычав в подражание старшему брату, стал с демонстративным усилием водить кортиком взад-вперед по соседней странице с текстом – как бы желая ее распилить, – но посматривая при этом, не остается ли следов… Услышав сзади какой-то шум, он даже не успел оглянуться.
Боря налетел на него, как тигр, вздернул за шкирку в воздух и отшвырнул прочь. Налетев головой на угол, Фурман завалился под стол.
Боря брезгливо бросил кортик на диван, захлопнул книгу и пошел на свое место, переступив через фурмановские ноги. Фурман под столом начал плакать от обиды. «Боря! Ты что! Разве так можно?!» – сказала бабушка и, нагнувшись, стала уговаривать Фурмана вылезти. «Не вылезу! Он мне сделал больно!!!» – выкрикивал Фурман. «Ты должен выйти оттуда, чтобы я могла посмотреть, что у тебя болит, – убеждала бабушка. – Я уже старая, мне тяжело за тобой нагибаться».
Когда сопящий и всхлипывающий Фурман задом наперед выбрался наружу, бабушка села в кресло рядом с буфетом и посадила его к себе на колени. «Ну вот… Теперь покажи, где он тебя стукнул?» – «Он меня об сто-ол!» – Фурман, показывая, повернулся, и бабушка ахнула. Он с удивлением смотрел на свои красные пальцы.
– Не трогай! – вскрикнула бабушка. – Илюша! Илюша! Иди скорей сюда!
Фурман растерянно спросил, что это – красное?
– Это кровь, – сухо ответила бабушка и зло проговорила, глянув на Борю: – Совсем уже обалдел? Ты что себе позволяешь?!
– Ах, это я себе позволяю? – огрызнулся Боря. – Ну-ну. По-моему, это вы его уже окончательно распустили! – Ишь, дразнить он меня вздумал, дрянцо этакое!..
Фурману стало жалко себя, и он опять пустил слезу.
– Ну, что тут у вас стряслось, крики есть, а драки нету? – весело спросил дедушка, выходя из маленькой спальни.
– Уже не до шуток! – строго сказала бабушка. – Вот, пожалуйста! Полюбуйся, что этот большой дурак с ним сделал. Хорошо еще, если глаз цел…
Фурман, конечно, радовался, что Борьке достается по заслугам, хотя вообще-то бабушка почти никогда таких слов не произносила… Ему стало чуть-чуть больно. Весь висок и правый глаз были в крови.
Дедушка подбежал, заглянул, раскрыл рот в беззвучном «о» – и тут же, сжав тяжелые кулаки, пошел на перепугавшегося, побелевшего Борю, сделавшего защитное движение руками.
– Ты что ж это сделал?! Зверь!! – отчаянно крикнул дедушка. (Фурман впервые его таким видел и тоже испугался.)
– Вы что?! – почти взвизгнул в ответ Боря. – С ума все посходили?!
– Да ты ж его без глазу оставил!!! Изуродовал ребенка!!!
– Я изуродовал?! Где??? Да он просто притворяется, как всегда! Вон, даже не плачет!..
– Я тебя сейчас научу, как руки распускать! Разбойник!
– Тихо, Илюша!.. Перестаньте! – позвала бабушка. – Оставь его. Принеси скорее ватку и перекись. Глаз, кажется, цел, слава Богу! Только бровь разбита…
Когда все заахали и завопили, Фурман заплакал, но потом, глядя на Борю, перестал. Бледный, жалкий, с выпученными и полными слез глазами, Боря ходил на расстоянии туда-сюда по комнате, сжимая губы и намертво сцепив руки перед грудью. – Как будто он произносит неслышимую речь… Все еще взволнованный дедушка, торопливо приносивший клочки ваты, йод, бинт, с досадой обходил его, как какой-нибудь шкаф, вставший посреди дороги. – «Разбойник»… – дедушка сказал тоже. На Борьку смотреть было жалко.
Ранка, полученная от удара об острый угол стола, оказалась маленькой, но глубокой. Кровь никак не останавливалась. От бесконечных прикладываний разных ваток Фурман уже заранее дергался.
Бабушка с дедушкой решили вести его в детскую поликлинику – ведь такое место: всего в сантиметре от глаза, и вообще, это же голова, мало ли что… Фурман чувствовал слабость и еле плелся: думал, его положат в больницу.
Оказалось, ничего страшного. Врачиха прижгла ранку зеленкой и заклеила бровь квадратным пластырем, неприятно прижав им веко.
Назавтра в детском саду заклеенным фурмановским глазом интересовались почему-то совсем недолго – он даже был разочарован. Весь день он нервно подмигивал из-за этого пластыря, на «тихом часу» никак не мог уснуть («Не трогай! Убери руку!» – то и дело подходила к нему воспитательница) и наконец с тихим шипением сорвал упорно цеплявшийся за каждый волосок листочек.
– Ну что, заклеить снова? – равнодушно спросила воспитательница, когда все встали.
– Не, не надо, – пробурчал Фурман. – Уже все. Так заживет.
Через пару дней, во время традиционной вечерней прогулки с папой на площадь Пушкина к фотовитрине «Известий», Фурман спросил, почему Боря иногда бывает таким злым – ведь они все-таки братья?
Папа долго не отвечал и смотрел по сторонам, пока Фурман его не дернул за руку и не повторил свой вопрос. Папа пожал плечами: «Трудно сказать. Люди разные бывают… – Такой характер сложный». – «Что же, он так и будет меня головой об стол кидать?» – «Нет, так он, конечно, больше не будет делать, можешь быть в этом уверен… Это исключено. Вы действительно братья – с этим трудно спорить, как ты понимаешь. Но все же лучше, если ты сам будешь поменьше приставать к Боре. Делить вам совершенно нечего: у тебя – свои игрушки, у него – свои. Я думаю, если ты последуешь моему совету, этого будет вполне достаточно, чтобы сохранить между вами мир и дружбу. Ты согласен со мной? Тогда давай на этом и остановимся».
Но обида у Фурмана не прошла. Нужен был еще какой-то ответ. Дома он порылся в игрушках, достал заброшенный кортик и стал его рассматривать. Может, это он виноват во всех несчастьях?
Ничего от его прежнего великолепия не осталось – это была просто старая, потертая, вся поцарапанная игрушка. С серым, совершенно тупым игрушечным лезвием. Разве она могла быть хоть в чем-то виновата…
Экскаватор
Детский сад выезжал на дачу. Утром, уже перед самым отправлением на сборный пункт, дома вспыхнул скандал: Фурман хотел взять с собой огромный железный экскаватор. За несколько дней до этого, когда он впервые высказал свое желание, родители не стали спорить, решив, что в предотъездной суете все это как-нибудь само рассосется. Но, как оказалось, просчитались.
Помимо действующей «руки» с зубастеньким ковшом на конце, управляемой при помощи множества тросиков и колесиков, экскаватор имел вращающуюся кабину, дверца которой открывалась и запиралась маленьким крючочком-рукояточкой, как настоящая. Фурман уже представил себе, как будет замечательно строить с ребятами город в песочнице – там, и прямо сегодня вечером. Поэтому сбить его настрой не удалось даже обычными родительскими обманными обещаниями привезти экскаватор «попозже», «скоро», «через несколько дней». На этот раз Фурман победил. У папы было очень кислое выражение на лице – кроме чемодана придется тащить через весь город еще и эту железную громадину…
