Александр Климай - Наташа. Новая повесть о Ходже Насреддине
Все тело было по-прежнему будто сковано цепями, невыносимая тяжесть в каждой клеточке организма давила вниз, к земле, не давая пошевелиться. Люди, стоявшие вокруг, посторонились, и к Алексею быстрыми мягкими шагами подошел высокий, седоволосый, с горделивой осанкой человек, с до боли родным лицом… Он наклонился над лежащим, его губы несколько раз повторили одну и ту же фразу, но смысл слов Алексей уловить не мог. Тогда человек, одетый в богатое, расшитое золотом одеяние, ласково улыбнулся и слегка дотронулся до лба паломника своими пальцами, а затем, обернувшись, негромко отдал распоряжение, которое на этот раз уловил Алексей:
— Когда Аллей придет в себя, сообщите мне.
«Аллей… это я — Аллей… — мелькнуло где-то глубоко в сознании, и снова все затянуло розовой мглой, а в кружащейся звездной пыли пронеслась и исчезла тень летящего человека. — Аллей, Алексей, Аллей…»
Через некоторое время паломник вновь очнулся, но уже не от разрывающего чувства боли, а от ощущения приятного тепла, медленно растекающегося по всему телу. Немного кружилась голова, но мысли стали яснее. Во рту Алексей почувствовал терпкий вкус маслянистой густой жидкости, какая-то плотная трубка не давала сжать до конца зубы, и он открыл глаза.
Один из стоящих перед ним мужчин в белом держал в руках небольшой золотой сосуд и, осторожно наклонив его, медленно, по каплям, вливал темную жидкость в воронку, соединенную с резиновой трубкой. Это чудесное лекарство, попадая в организм больного, несло ему живительную силу. Алексей попробовал сжать пальцы рук, и это ему удалось. Жрецы, закончив процедуру, удалились, но их сменила молодая женщина, до этого неподвижно сидевшая на высокой скамье, окруженной скульптурными фигурами богов, и поначалу принятая им за статую. Это была стройная девушка с огромными голубыми глазами и нежной, как у ребенка, кожей, в белом полупрозрачном хитоне, расшитом золотыми и серебряными нитями, перетянутом блестящим поясом, со сверкающими браслетами на руках. Сквозь тонкую сетку ее богатого одеяния просвечивало юное тело, высокая девичья грудь, словно два спелых персика, украшенных на вершинах вишнями, при каждом дыхании поднимала легкую ткань, притягивая взор.
Девушка приблизилась к ложу и спросила, как чувствует себя больной. Алексей попытался ответить, но слова застряли где-то глубоко, и он лишь прикрыл глаза и чуть кивнул головой.
Юная жрица понимающе улыбнулась. Наклонившись, она подняла с низкого столика флакон из розового камня с пробкой и, зачерпнув оттуда немного желеобразной массы, медленно втерла ее в виски Аллея. Целебная мазь быстро подействовала, и больной погрузился в приятную дремоту.
Проснулся он поздно ночью. Зал был освещен множеством горящих факелов, но, несмотря на это, воздух был свеж и наполнен неповторимым ароматом. Алексей ощутил какое-то движение справа от себя и, резко повернув голову, громко спросил:
— Кто здесь? — этот вопрос прозвучал неожиданно и для него самого. Взору паломника представился высокий худощавый мужчина с накинутой на плечи шкурой пантеры. Он подошел поближе и проговорил:
— По указанию Верховного жреца храма Амона Пентсуфра я, великий лекарь, наблюдаю за твоим здоровьем и лечу тебя, Аллей.
«Аллей», — повторил про себя Алексей.
— Ты чувствуешь себя лучше?
— Да, спасибо тебе, великий лекарь, — тихо прошептал паломник. После небольшой паузы он спросил:
— Что со мной произошло?.. Я почти ничего не помню.
Помолчав, лекарь ответил:
— Да это и видно — ведь ты никого не узнаешь… В тебя вселился злой дух. Он, видно, долго преследовал тебя и мучил. Вероятно, ты много голодал?
— Не знаю, не помню…
— Ты очень истощен, ты ослабел, и злой дух использовал твое тело. Но не волнуйся, Аллей, болезнь пройдет, и ты поправишься. При лечении я учел день, месяц твоего рождения и положение созвездия Скорпиона, которое покровительствует тебе. Твои соки постоянно подпитываются необходимым тебе железом, а сегодня вечером я добавил еще и магнезию. Думаю, что скоро ты встанешь на ноги.
— Какой сегодня день, месяц?
— Двадцать пятое число месяца пиони (апреля).
По лицу Аллея трудно было понять, о чем он думает, его глаза были устремлены вдаль.
Великий лекарь подозвал к себе жрицу, до этого находившуюся в дальнем углу зала, и что-то тихо сказал ей. Она кивнула и быстро приготовила целебный напиток из настоев, находившихся на столе. Полупрозрачная чаша, которую она поднесла лежавшему, была до середины наполнена густоватой жидкостью, пахнущей травами, которая переливалась всеми цветами радуги.
— Это нужно выпить, тебе будет легче, — уверенно произнесла она.
Больной сделал несколько глотков и медленно погрузился в приятную забывчивость.
— Он будет спать до утра, — тихо проговорил лекарь, — ты, Митран, отвечаешь за него, а я должен удалиться — буду молиться богине — его покровительнице.
Великий лекарь ушел. Митран, как и подобает жрице, не отходила от постели больного. Она давно жила в храме и хорошо знала сына жреца Пентсуфра. Ей часто приходилось выхаживать тяжелобольных. Она понимала, что болезнь не красит человека, и поэтому не удивилась тем переменам, которые произошли с ним.
— Как он повзрослел и возмужал за это время… Лицо его — и как будто чужое. А волосы — были черные, как смоль, и кудрявые, а сейчас — почти прямые, и седина на висках… Интересно, а женщинами он по-прежнему будет увлекаться или… — уж кто-кто, а юная жрица знала о ненасытности Аллея в любовных утехах.
Неожиданно жрица Митран почувствовала на себе чей-то внимательный взгляд. Она знала, что у сына Великого жреца храма Амона много друзей, но были и недоброжелатели. Ничем, не выдав внутренней дрожи, вдруг охватившей ее, девушка спокойно огляделась вокруг, не заметив при этом ничего подозрительного. Она прекрасно знала о потайных дверях храма, глубоких темных подпольях, самораздвигающихся стенах, скрытых в зеркалах глазках… Взгляд жрицы скользнул по лицу Аллея и замер — Митран чуть не вскрикнула от удивления. Лежащий перед ней человек не спал, несмотря на выпитую большую дозу снотворного. Наоборот, его глаза очень осмысленно и внимательно глядели на нее. Поняв, что он обнаружен, больной спросил:
— Как тебя зовут?
— Митран… Неужели ты меня не помнишь?
Взгляд лежавшего затуманился. Он долго молчал. Его мысли разбивались о глухую стену, возникшую в его памяти, которая, казалось, навсегда отделила настоящую его жизнь от прошлого.
— Мне трудно тебе ответить. Когда я пытаюсь что-то вспомнить, невыносимая тяжесть наваливается на меня… А ты очень красивая, Митран.
— Ты не раз мне это говорил.
— Вот как?.. — Аллей закрыл глаза. — Звезды… звездная пыль… розовое небо и… и тень человека, летящего в бездне… — бессвязно прошептал он. — Нет… больше ничего не помню. Митран, а нельзя ли мне увидеть небо?
— Утром тебя вынесут в сад — увидишь.
— Нет, сейчас, мне необходимо это сейчас, Митран! — настойчиво повторил он.
Жрица поколебалась, но, видя, как возбужден Аллей, решила выполнить его просьбу. Она отошла в глубь комнаты, и сразу же что-то тихо зашипело, в потолке появилась узкая длинная щель, которая медленно увеличивалась, и вот над головой лежащего раскинулось яркое звездное небо. Послышалось невнятное монотонное пение — наступило время ночного шествия жрецов для поклонения богине храма. Девушка вздрогнула:
— Аллей, мне нельзя этого делать. Ты должен отдыхать. Если верховный лекарь узнает, что я нарушила его распоряжение, — мне несдобровать… Если кто-нибудь войдет…
— Никто не узнает, Митран, подожди еще немного.
Жрица в нерешительности остановилась. Аллей лежал, напряженно всматриваясь в рисунок звездного неба, открывшийся перед ним. Прямо над головой он увидел звезду Антарес — самую яркую звезду своего созвездия. Она сияла голубоватым таинственным светом, как будто приветствуя и благословляя его.
— Как далека ты от меня, но свет твой согревает меня в пути, — подумал Аллей и сам удивился этой мысли.
За стеной послышались крадущиеся шаги, которые услышала и Митран. Девушка поспешила повернуть рычаг, и тяжелая плита почти бесшумно встала на свое прежнее место. Жрица, исправив свою оплошность, осталась в полутемном углу зала, ожидая появления приближающегося человека. Аллей, почувствовав что-то неладное, тоже всматривался в глубину слабо освещенного прохода, откуда послышался шорох. Через несколько мгновений в зале, осторожно озираясь, появились два человека, закутанные в темные плащи. На секунду они растерялись, увидев, что больной не спит, а, приподнявшись на локтях, напряженно смотрит в их сторону. Но, быстро справившись с замешательством, они решительным шагом направились к ложу Аллея. Высокий человек, это был младший жрец, выхватил спрятанный в складках одежды сверкнувший кинжал и бросился к больному, но тут же рухнул без памяти, получив страшной силы удар ногой по голове.
