Эдуард Лимонов - Молодой негодяй
— Злобный молодой негодяй! Что я тебе сделала? Сколько волка ни корми, он все в лес смотрит!
Успокаивается Анна Моисеевна только после того, как молодой негодяй убеждает ее в том, что совершенное — на самом деле сюрреалистическая акция. С помощью намыленной губки поэт принимается смывать сюрреалистическую акцию с тела подруги. Когда он заканчивает смывать с ляжки все еще хнычущей Анны «Эд поджег дом» и они возвращаются в комнату — за окном уже совсем светло. Анна снова закутывается в римские складки простыни, а Эд замирает, растянувшись на кушетке. В комнату, посланный сверху из-за крыши бывшего Дворянского собрания на противоположной стороне площади, попадает острый первый луч солнца.
эпилог
Вчера автор вернулся в Париж из Нью-Йорка. В пыльной своей квартире он нашел множество писем, заботливо вынутых из почтового ящика другом, — корреспонденция писателя Э.Лимонова за все лето. Среди прочих — четыре письма из СССР, все с зеркально перевернутой буквой «Я» в слове FRANCE. До отъезда автор получил еще три таких письма. Все они от Анны Моисеевны Рубинштейн.
Анна упрямо шлет автору письма, а он ей жестоко не отвечает. Может быть, злодей и не читал бы ее писем, выбрасывал бы тотчас по получении в мусор, но он ведь профессионально любопытный писатель, он читает письма из любопытства. Он бесчувственный зверь?
В том-то и дело, что он зверь чувствительный. Отказ вступить с Анной в переписку — работа его инстинкта самосохранения, попытка уберечь себя от новой всегда грустной информации, которая оживит опять многих персонажей прошлого, давно умерших для него монстров, красавиц и поэтов, и приведет в движение опасный аппарат воспоминаний. Он заработает, этот аппарат, и автор будет вынужден принести в жертву настоящее время, свои «сегодня» и «сейчас» — дабы насытить безжалостную машину.
Все же ненужности и опасная информация прорываются к нему даже только по одной линии связи, оттуда — сюда.
Так, например, автор узнал, что Мотрич — «новый, просветленный, живет с молодой женой — искусствоведом (!) — среди музыки, цветов и картин» и «опять пишет стихи…», что он «трезвый, мудрый, спокойный, гордый…» Далее Анна предложила поставлять автору информацию о людях, которых он когда-то знал.
Нет уж, увольте, Анна Моисеевна, автор активно не хочет. В последний раз он видел Мотрича пьяного, обоссанного и облеванного и был от такого Мотрича в восторге. Даже Мотричу позавидовал, что тот сумел стать настоящим проклятым поэтом, имел мужество дойти до конца. «Я такого мужества не имею, увы», — подумал автор тогда.
Автор категорически не согласен с Анной Моисеевной в том, что «просветленный Мотрич» «пишет прекрасно». Он относит эту оценку за счет безответственности и благожелательности Анны Моисеевны. И ее неизжитой провинциальности. Он уверен, что сегодняшняя литературная продукция Мотрича скучна. «Просветленные» — хороших стихов не пишут. Просветленные поэты нам не нужны. Нам нужны спившиеся поэты, обоссанные поэты и облеванные поэты. Поэты с красными глазами, небритые, невыносимые в общении, приставучие и гадкие, вымогатели двадцати копеек нам нужны. Автор предпочитает поэта конченого поэту просветленному. Это так вульгарно обыкновенно, что Мотрич живет среди цветов и музыки. Вульгарно спастись из капкана поэзии.
Автор очень разнервничался. Он давно воздвиг Володе Мотричу прелестный памятник в своей душе, отвел ему романтическую, увитую плющом могилку на своем личном кладбище, где-то между могилками Шелли и Китса, ан нате, — сюрприз! Вдруг из кладбищенских сиреней выходит вульгарно веселенький человечек в клетчатом костюме и утверждает, что он Мотрич и он пишет стихи. И лицо у человечка просветленное, он трезвый, мудрый, спокойный, гордый, а в Мотрича 60‑х годов он шутил. Что он не умер, он говорит, что, когда похороны окончились и все ушли, он выполз из могилы.
— Не хочу я всего этого знать, Анюта! — кричит автор, повернувшись лицом в ту сторону, где по его расчетам находится Харьков. — Не хочу! Я желаю помнить пьяного Мотрича на сцене Дома Культуры Работников Милиции, тонкие ножки затянуты в узенькие брючки, и злым голосом читаемое: «И сам Иисус, как конокрад / В рубахе из цветного ситца…» Точка. Никаких поправок к истории. Не допущу ревизионизма!
* * *Сзади полным-полно трупов. Гекатомбы. Преобладают, разумеется, трупы в аллегорическом смысле слова. Рядом с аллегорическим трупом Анны Моисеевны на улице имени украинского маршала в Харькове живет труп маленького Юрки Кописсарова. «Недалеко маленький Юрка, — сообщает доносчица Анна, — в большой четырехкомнатной квартире, с великолепной библиотекой, собирается читать на пенсии. Живой, вечно бежит».
— Ну что, Юрочка? — ухмыляется автор. — Прав оказался Эд, особенным оказался он. «Почему ты уверен, что ты особенный? Все особенные!» — зло кричал ты Эду. Ни хуя подобного, не все особенные. Работать двадцать лет на одном заводе, как ты, — значит просрать свою жизнь. И ты просрал ее только потому, что не был рожден особенным, Юрка. Человеческие существа рождаются неравными, дорогой Юрочка-неудачник. Вовсе не злой, но преисполнившийся с годами безжалостной мудростию, автор ухмыляется. Никакого эгалите, друг мой Юрочка, не существует, слава Богу!
Мишка Кописсаров был застукан при попытке организовать в тюрьме сеть по доставке и продаже наркотиков и получил дополнительный срок. Вышел в начале 80‑х.
В 1974‑м, приехав в Харьков прощаться (молодой негодяй уезжал в несоветский мир), встретился он из сентиментальности с опухшим, розовым, пьяным директором магазина «Военная книга». «Езжай и отомсти там за нас. За всех, кто не дошел, но кому ты обязан, Эд!» — шептал ему Мелехов. Они сидели на балконе ресторана «Харьков», внизу, тихая, возлежала площадь Дзержинского. Мелехов пьяно плакал, обнимая Эда. Вскоре директора «Военной книги» судили за растрату. Очевидно, Мелехов растратил немало государственных денег, ибо получил десять лет. С рыбо-мясо-трестовской Анечкой он разошелся задолго до этого.
Великолепный Генка приезжал пару раз к Эду в Москву проездом из Сибири, куда он ездил по темным делам чрезвычайной важности. Надеемся, что дела эти были такими же опасными, как те, которыми занимались Ален Делон и Лино Вентура в фильме «Искатели приключений». Мягкая бородка делала сибирского Генку похожим на викинга. Обычно вместе с Генкой в двери молодого негодяя входил и ящик шампанского. О дальнейшей судьбе Генки ничего не известно.
Гитлерюгендовский Викт'ор и похотливый фавн инженер Фима исчезли без следа в океане жизни. «Мсье Бигуди» пытался несколько раз сбежать на Запад, последний раз пытался перейти границу СССР в районе города X. в Карпатах. Был задержан, но отделался курсом лечения в психдоме. Слишком рано созревший, «мсье Бигуди» истек своей собственной ненавистью, и, когда двери, в которые он ломился, приоткрылись, у «мсье Бигуди» уже не было сил встать и покинуть территорию. Хотя, может быть, его история еще не закончена?
