Джоди Пиколт - Идеальная жизнь
— Конечно, я решил, что раз он само воплощение дьявола, то христианское милосердие на него не распространяется. Я даже на его чертовой могиле не был. — Руки Алекса скользнули по моему телу, по тем местам, куда несколько часов назад он наносил удары. — Я намерен снимать этот фильм и быть сопродюсером, — негромко произнес он. — На сей раз я хочу сам руководить процессом.
Джек Грин сидел рядом со мной, а дублер приблизительно одного с ним роста и комплекции стоял на съемочной площадке, пока устанавливали свет и камеры. Мой сосед был маститым актером, снимавшимся в самых разных фильмах, от комедий в стиле Мэрилин Монро до драматической роли алкоголика, которая в 1963 году принесла ему «Оскара». А еще он мог насвистеть «Боевой гимн Республики» с выкрутасами и тасовать колоду карт на зависть профессиональному крупье из Вегаса, а также отстреливать головки у камышей, которые росли в высокой траве штата Айова. После Алекса он был моим любимым актером на съемочной площадке.
Он согласился на роль отца главным образом благодаря силе убеждения Алекса, поскольку с 1975 года не снимался. Было смешно наблюдать, как люди на съемочной площадке суетятся, не зная, перед кем стелиться, — перед Джеком, живой легендой кино, или сегодняшним богом, Алексом. И никто не знал, как Джек Грин отнесется к указаниям моего мужа. Джек, после того как просмотрел первую порцию отснятого за день материала, встал и повернулся к Алексу. «Парень, — протянул он ему руку, — ты, когда доживешь до моих лет, будешь так же хорош, как и я».
Сейчас Джек приподнял брови и поинтересовался, не нужна ли мне еще карта. Мы играли в «очко», и он раздавал.
— Еще, — похлопала я по книге, служившей нам столом.
Джек перевернул бубновую десятку и ухмыльнулся.
— Очко! — воскликнул он и благодарно покачал головой. — Касси, ты приносишь удачи больше, чем шлюха с тремя сиськами.
Я засмеялась и вскочила с кресла Алекса.
— А вам не нужно готовиться?
Джек поднял голову и окинул взглядом царящую вокруг суматоху.
— Думаю, я смогу заработать себе на хлеб.
Он улыбнулся и бросил мне сценарий. Насколько я видела, Джек, ступив на съемочную площадку десять недель назад, больше ни разу его не открывал, но при этом ни строчки оттуда не забыл. Он направился к Алексу, который объяснял что-то главному фотографу.
Я не разговаривала с мужем целый день, но в этом не было чего-то необычного. В то время, что Алекс снимался в «Истории моей жизни» в Айове, он, как никогда, был занят. К нему постоянно стояла очередь из членов съемочной группы, которые толковали о различных технических проблемах. Были еще журналисты, которые пытались получить интервью до выхода фильма на экран, и встречи со спонсорами для обсуждения вопросов финансирования. В некотором роде Алекс делал себе имя на сенсации. На карту была поставлена его карьера: он не только собирался сыграть непривычную для себя роль романтического героя, но это была и его первая режиссерская работа. Казалось, из-за этого напряжения из его головы начисто вылетело то, что картина, которую он снимает, и эмоции, которые выплескивает на камеру, бьют его, что называется, не в бровь, а в глаз.
Алекс настоял на том, чтобы сцену противостояния между отцом и сыном снимать последней. Он выделил на ее съемки два дня. Сегодня был первый день, и ему хотелось успеть «ухватить» сумерки, когда холмы и поля вдали окрашены багрянцем. Я наблюдала, как гримерша подошла к Джеку и смочила ему спину бутафорским пóтом, а шею вымазала чем-то похожим на грязь. Он оторвал взгляд от ее рук и подмигнул мне.
— Хорошо, что он на сорок лет старше тебя, — раздался за моей спиной голос Алекса, — а то бы я чертовски ревновал.
Я нацепила на лицо улыбку и обернулась, не зная, что увижу, когда встречусь с мужем взглядом. Мне кажется, я переживала из-за этой сцены больше, чем он. В конечном итоге я возлагала на нее такие же надежды, как и он. Если сцена получится, картина станет шедевром Алекса. А еще она может изменить мою жизнь.
Я обхватила его руками за шею и нежно поцеловала.
— Ты готов? — спросила я.
Алекс пристально посмотрел на меня, и я увидела в его глазах отражение всех своих страхов.
— А ты? — негромко поинтересовался он.
Когда помощник режиссера призвал всех к тишине и звукорежиссер готов был снимать, я затаила дыхание. Алекс и Джек стояли посреди поля, арендованного у местного фермера. За их спинами виднелись ряды кукурузы, которая была выше, чем могла вырасти в это время года, но таким образом реквизиторы превратили апрельскую реальность в иллюзию сентября. Первый ассистент режиссера крикнул: «Мотор!», и я увидела, как на лице Алекса появилась маска, мгновенно превратившая его в едва знакомого мне человека.
Ветер, как по сигналу, прошелестел по высокой траве. Джек повернулся к Алексу спиной и оперся на лопату. Я увидела, как от злости лицо Алекса пошло пятнами, услышала, как от ярости сдавило его горло, и если бы он не заговорил, то просто задохнулся бы.
— Повернись ко мне, черт тебя побери! — заорал он, положив руку Джеку на плечо.
Как будто это было уже отрепетировано, Джек медленно обернулся. Я подалась вперед, ожидая следующей реплики Алекса, но повисло молчание. Алекс побледнел, прошептал: «Снято», и я поняла, что в Джеке он увидел собственного отца.
Съемочная группа, расслабившись, перематывала пленку и становилась на исходную позицию, Алекс пожал плечами и извинился перед Джеком. Я подошла поближе и встала рядом с оператором.
Когда снова стали снимать, солнце уже село, убаюканное небом перед наступлением ночи. Зрелище было потрясающим: на лице Алекса явно читалась обида, а в меркнущем свете силуэт Джека походил скорее на воспоминание, чем на человека из плоти и крови.
— Ты указываешь мне, как жить! — выкрикнул Алекс.
Неожиданно его голос словно треснул, и он стал удивительно похож на подростка, которого отец отругал в одном из ретроспективных, уже снятых эпизодов. Во время репетиции герой Алекса всю сцену кричал в надежде спровоцировать отца, но сейчас его голос опустился до шепота.
— Много лет я думал, что чем больше буду стараться, тем лучше всем станет. Постоянно уверял себя, что однажды ты обратишь на это внимание. — Голос Алекса сорвался. — И старался я не для себя. Я старался для тебя. А ты и не замечал, да, па? Чего ты от меня хочешь? — Алекс сглотнул. — Кем, черт побери, ты себя возомнил?
Алекс протянул руку и схватил Джека за плечо — очередная импровизация. Я затаила дыхание, видя слезы Алекса и впившиеся в плечо Джека пальцы. Невозможно было с уверенностью сказать, намерен ли Алекс толкнуть Джека на землю или же, наоборот, цепляется за него, чтобы не упасть.
