Владимир Войнович - Два товарища (сборник)
– Не пошла, – с пониманием отнесся Борис.
– А ты закуси, Ваня, пирожком, – сказала Людмила и подала ему пирог. – Понравились ему твои пироги, – сказала она матери.
– Кому ж они не нравятся, – сказал Борис. – Фирменное блюдо. Вообще у нас, Ваня, жизнь хорошая. Грибов этих самых завал. Вот приезжай летом, возьмем два ружья, пойдем в лес. Грибов наберем, зайцев настреляем.
– Уж ты настреляешь, – засмеялась Людмила. – Ты за всю жизнь, окромя как в Тузика, ни в кого не попал, да и то потому, что он был привязанный.
– Ты ее не слушай, Ваня, – убеждал Борис. – Мы живем хорошо. Овощ свой, мясо – кабана вот скоро зарежем, свое молоко… Корову видал?
– Нет, – сказал Алтынник, – не видал.
– Пойдем покажу, – Борис вышел из-за стола.
– Да куда ж ты человека тянешь? – возмутилась Людмила. – Чего он – корову не видел?
– Твою не видел, – стоял на своем Борис. – Пойдем, Вань.
Алтыннику идти не хотелось, но и отказываться было вроде бы неудобно. Он встал.
– Борис! – повысила голос Людмила.
– Ну пущай посмотрит, – не сдавался Борис. – Может, ему интересно. Он же городской. Он, может, корову в жизни своей не видел, на порошковом молоке вырос.
– Ну что пристал к человеку, – поддержала Людмилу старуха, – сядь, тебе говорят.
– Ну ладно, – сдался Борис. – Давай, Ваня, допьем, а им больше не дадим.
Разлил остатки в два стакана, выпили.
– Мама, вы говорили, что он маланец, а он не маланец, – вдруг сказала Людмила и подмигнула Ивану.
Кровь бросилась Алтыннику в голову. Значит, все, что ему смутно припоминается, было на самом деле, не приснилось.
– Это он сам тебе сказал? – не поверила бабка.
– А он мне паспорт показывал, – сказала Людмила и бессовестно засмеялась.
Борис намека не понял и сказал:
– А у солдат паспортов не бывает. У них служебные книжки. Ваня, у тебя есть служебная книжка?
– А как же, – сказал Иван. – Вот она. – Он расстегнул правый карман и протянул документ Борису.
Борис взял служебную книжку и стал ее перелистывать. Людмила не удержалась и тоже заглянула через плечо матери.
– А чего это здесь написано? – удивилась она.
– А это размер ног, головы, – объяснил Борис и перелистнул страницу. – Особых отметок нету, – сообщил он и повернулся к Алтыннику: – Чего ж так? Хочешь, сейчас в поссовет пойдем, там Катька секретарем работает, и штампик тебе поставим?
– Еще чего – штампик, – возразил Алтынник. – Дай сюда.
Он забрал служебную книжку и положил на место, в карман.
– Мне и без штампа хорошо, – сказал он. – Молодой я еще для штампов.
– Сколько ж тебе годов будет? – поинтересовалась старуха.
– Двадцать три.
– Молодой, – недоверчиво сказала старуха. – Молодой не молодой, а семьей надо обзаводиться, детишками. Это ж какая радость – детишки.
– Людмила, – сказал Борис, – у тебя спирту нет?
– Нет, – сказала Людмила. – Немного оставалось, вчера выпили.
– Поди-ка сюда. – Борис отозвал ее в соседнюю комнату и о чем-то с ней говорил, судя по всему, просил денег, а Людмила отказывала. Потом они вместе вышли.
– Пойдем, Ваня, прогуляемся, – предложил Борис. – Посмотришь наш поселок, а то ж ночью небось ничего не видал.
– Пойдем, – согласился Иван.
11
В небольшом магазине напротив станции выпили они еще по полстакана водки и по кружке бочкового подогретого пива. Зашли на станцию проверить расписание и выпили там в буфете по стакану красного. На обратном пути завернули опять в магазин, взяли еще по кружке пива. Бутылку «Кубанской» Борис запихал в левый внутренний карман пальто.
– Во, Настёнка, – похлопав себя по тому месту, где выпирала бутылка, – сказал Борис продавщице, – грудь побольше, чем у тебя. Еще б сюда бутылку – и можно в самодеятельности бабу играть.
– А чего ж не возьмешь еще? – спросила Настёнка.
– Время не хватает, – пошутил Борис и пошевелил пальцами, словно пересчитывая деньги.
Назад пошли напрямую, по тропинке через какие-то огороды. Тропинка была узкая, левой ногой Алтынник шел нормально, а правой попадал почему-то в сугроб. «Видно, обратно косею», – подумал он безразлично.
Вернувшись, сели опять за стол. Алтынник выпил еще полстакана и после этого помнил себя уже смутно.
Почему-то опять разговор зашел насчет возраста.
– А мне вот скоро тридцать пять годов будет, – сказала Людмила, – а никто мне моих годов не дает. Двадцать шесть, двадцать восемь от силы.
– Еще взамуж десять раз выйдешь, – сказал Борис.
– А у нас Витька Полуденов, – вмешалась в разговор бабка, – со службы пришел, взял за себя Нюрку Крынину, а она на двадцать лет его старше и с тромя ребятами. И живут меж собой лучше не надо.
Алтынник насторожился. Он понял, куда клонит бабка. Ему стало весело, и он сказал:
– Ишь, бабка-хитрюга. Думаешь, я не понимаю, к чему ты все это гнешь? А хошь вот я, – он хлопнул ладонью по столу, – на тебе женюсь? – Он повернулся к Борису: – А, Борис? А ты меня будешь звать папой и будешь нам с бабкой платить алименты по старости лет.
Эта мысль показалась ему настолько смешной, что он долго не мог успокоиться и трясся от мелкого, может быть, нервного смеха. Но его никто не поддержал, а наоборот, все трое насупились и недоуменно переглядывались. Поняв, что сказал бабке что-то обидное, он перестал смеяться. Старуха сидела, поджав тонкие губы.
– Что, бабка, обиделась? – удивился Алтынник.
– Еще б не обижаться, – сказал вдруг Борис. – Нешто можно старому человеку глупости такие говорить?
– Фу-ты ну-ты, – огорчился Алтынник. – Что за народ пошел. Мелкий, пузатый, обидчивый. В рожу плюнешь – драться лезет. Я ж пошутил просто. Характер у меня такой веселый: люблю пошутковать, посмеяться. Ты говоришь, этот ваш… как его… взял на двадцать лет старше, а я тебе говорю: давай, мол, бабка, с тобой поженимся. Ну ты, конечно, не на двадцать годов меня старше, потому что у тебя дочь мне все равно как мать. А жениться, бабка, мне еще ни к чему. Я, бабка, еще молодой. Двадцать три года. Можно сказать, вся жизнь впереди. Вот армию отслужу, пойду в техникум, после техникума в институт. Инженером, бабка, буду.
Ему вдруг стало так грустно, что захотелось плакать. И говорил он все это таким тоном, как будто к трудному и тернистому пути инженера его приговорили и приговор обжалованию не подлежит.
Людмила, сидевшая рядом с Алтынником, на эти его слова реагировала самым неожиданным образом. Она вдруг встала, покраснела и изо всей силы грохнула вилку об стол. Вилка отскочила, ударилась в оконное стекло, но, не разбив его, провалилась на пол между столом и подоконником.
– Ты чего, Людка? – вскочил Борис.
