Алексей Макушинский - У пирамиды
Всегда знаешь, что недосмотрел, недопонял. Реальность ведь вообще недосягаема, что бы ни обозначали мы этим словом. Наше злосчастное, несчастное «я» стоит, конечно, между нами и ею, наши дурацкие «настроения», наше идиотское «самочувствие», усталость, головная боль, голод, жажда, раздражение, вдруг нас охватывающее, печаль, нами владеющая, и это всегдашнее чувство неправильности, какой-то роковой предварительности, недоделанности всего происходящего с нами, как если бы мы жили в черновике некоего текста, который начисто никогда, конечно, написан не будет, жили, двигались по этому тексту, страдая от его несовершенства, увязая в помарках, путаясь в примечаниях, ненужных подчеркиваниях, необязательных прочерках. Все-таки мы иногда — отстраняемся, отрываемся от своего «я», все-таки, на миг, забываем его и себя же, и тогда вдруг так ясно, подробно, видим, вот, в последний раз, холл гостиницы, с буфетом налево и стойкою в глубине, за которой другая администраторша вяжет другую кофточку, эти два узкодверчатых лифта, два кресла в холле, в которых никто никогда не сидит, и затем, уже на улице, эти ларьки, где мы покупали каждый день питьевую воду в огромных пластиковых бутылках, этот высокий поребрик, эту низенькую зеленую изгородь, из железных прутьев, перед пыльным каким-то сквером, этот деревянный, с крылечком, дом на другой стороне улицы, это гаснущее, блеклое небо над далекими, тоже синими куполами собора, над пожарною темно-красною каланчою. Уезжали мы вечером, договорившись с молоденьким таксистом, моим тезкой, что он довезет нас до самых Валуек за какую-то, по европейским понятиям, относительно смехотворную сумму, и вот снова потянулись обочины, перекрестки, мост через небыструю Быструю Сосну, с обрывистыми ее берегами, затем какие-то совсем новые куски города, до которых мы не доходили пешком, открылось, наконец, широкое шоссе, подстепье, по которому свободно мы покатились, на юг, на Воронеж, закат перемещался над редкими перелесками, мой тезка-таксист звонил время от времени по мобильному телефону жене, на мой вопрос об елецкой республике ответил, что никогда не слыхал о такой, что, наверное, если бы она и вправду когда-то была, жизнь в Ельце была бы совсем другая, на шоссе, после оврагов, мостиков, деревень, возникали новые, светящиеся, как в любой Европе, бензоколонки, с кофейными автоматами и обычным набором «Сникерсов», но с дороги мы все-таки сбились, уже в густых сумерках заехали непонятно куда, уперлись в какие-то вдруг ворота, из-за которых вышел готовый к отпору, исподлобья оглядывавший нас офицер в сопровождении двух солдат с автоматами, отнюдь не кофейными, и я совершенно ясно понял, в мгновенной вспышке отчаяния и страха, что если нашему водителю не удастся мирно с ним объясниться, развернуться и поскорее уехать отсюда, как оно, в конце концов, и случилось, то мы въедем сейчас в эти ворота, они же навсегда за нами захлопнутся, и там, за воротами этими, все будет, как всегда, как во сне, и начнут нас обыскивать, и допрашивать, и «выяснять личности», и проверять документы, и поведут вдоль слепых стен, под охрипшими сводами, обратно в двадцатый век.
Библиография
Эссе и статьи, собранные в этой книге, публиковались в следующих журналах:
Двадцатый век — «Зарубежные записки», 3, 2009.
«Титаник» и «океан»; «Обезьяна» или отчасти о том же — «Зарубежные записки», 13, 2008.
У пирамиды — «Интерпоэзия», 3, 2008.
Любовь к относительному; Издалека — далеко; Обольщающий обман; Дополнение к предыдущему; О «нашей жизни»; «Жертвы века»; Идея книги — «Крещатик», 3, 2007.
Земные сны и небесные отсветы. Владислав Ходасевич и Филип Ларкин — «Крещатик», 3, 2008.
«Дорогой Марк…» О Маргерит Юрсенар — Альманах «Вторая Навигация», Запорожье, 2010.
Вслед за кистью. Фрагменты — частично: «Новая Юность», 5, 2008; более полный вариант: «Стороны света», 11, 2009.
Об одном афоризме Новалиса — «Вопросы философии», 2000, № 2. Отвергнутый жених; или Основной миф русской литературы XIX века — Первоначально по-немецки: «„Der abgewiesene Bräutigam“ — das grundlegende Mythologem der russischen Literatur des 19. Jahrhunderts?», in: «FORUM für osteuropäische Ideen- und Zeitgeschichte», 2003, Heft 1. По-русски: «Вопросы философии», 7, 2003; «Зарубежные записки», 5, 2006.
Человеческая доброта и бесчеловечное «добро». Василий Гроссман и Лев Шестов — Первоначально по-немецки: «Die menschliche Güte und das unmenschliche „Gute“ — Vasilij Grossman und Lev Sestov», in: «FORUM für osteuropäische Ideen- und Zeitgeschichte», 2006, Heft 2. По-русски: «Сибирские огни», 4, 2008.
Современный образ мира: действительность — Первоначально по-немецки как первая часть моей работы «Deutsche und russische Literatur an der Schwelle zur Moderne: Goethes „Wilhelm Meisters Lehrjahre“ und Puschkins „Eugen Onegin“. Zur Entstehung des modernen Weltbildes». München 2000. (= Slavistische Beiträge, 392). По-русски: «Вопросы философии», 6, 2002.
Конец истории и конец Истории — Альманах «Вторая Навигация», Запорожье, 2006.
В психушке — «Зарубежные записки», 1, 2009.
Три дня в Ельце — «Знамя», 3, 2010.
Примечания
1
Эссе, предлагаемое, как говаривали некогда, вниманию читателя, выросло из краткого биографического (именно биографического, а не только литературного) очерка, заказанного мне одним московским журналом. Переделывая и (довольно сильно) расширяя его теперь, я решился сохранить его биографическую канву. Поклонники Юрсенар простят мне, надеюсь, напоминание о вещах и обстоятельствах, им известных, для тех же, кто с ее книгами и биографией знаком не близко, эти сведения будут, возможно, не лишены интереса. Цитируя, я иногда пользовался русскими переводами Юрсенар, собранными в трехтомном, на сегодняшний день в России наиболее полном собрании ее сочинений, выпущенном в 2003–2004 г. издательством Ивана Лимбаха. Принося свою благодарность переводчикам, вынужден заметить, что довольно часто переводы их переделывал. Не говоря уже о прямых ошибках и неточностях, мне для моих целей нужно было возможно большее приближение к оригиналу.
2
Лотман Ю. М. Роман в стихах Пушкина «Евгений Онегин». Спецкурс. Вводные лекции в изучение текста. Тарту 1975. Цит. по: Лотман Ю. М. Пушкин. СПБ 1995. Стр. 458.
3
Katerina Clark. The Soviet Novel. History as Ritual. Chicago & London 1981. Излишне говорить, что по своему содержанию выделенный Катериной Кларк master plot советской литературы не имеет с нашим «мифом 19-го века» ничего общего.
4
Ср. напр. Георгий Федотов. Три столицы. «Версты», Париж, 1926. Цит. по изданию: Георгий Федотов. Судьба и грехи России. Избранные статьи по философии русской истории и культуры. Т. 1. СПБ 1991. В частности Федотов пишет, стр. 51: «Петербург вобрал в себя все мужское, все разумно-сознательное, все гордое и насильственное в душе России. Вне его осталась Русь, Москва, деревня, многострадальная земля, жена и мать, рождающая, согбенная в труде, неистощимая в слезах, не успевающая оплакивать детей своих, пожираемых титаном. Когда слезы все выплаканы, она послала ему проклятье. Бог услышал проклятье матери, „коня и всадника его ввергнул в море“».
5
Джоанна Хаббс подходит в некоторых местах своего исследования «женского мифа» в русской культуре довольно близко к предлагаемой мною точке зрения, впрочем не разрабатывая эту тему in extenso. См.: Joanna Hubbs. Mother Russia. The Feminine Myth in Russian Culture. Bloomington and Indianapolis 1988.
6
К понятию и различным вариациям символа «священной свадьбы» см.: Gerhard Wehr. Heilige Hochzeit. Symbol und Erfahrung menschlicher Reifung. München 1986.
7
См. в первую очередь: Сергей Булгаков. Русская трагедия (1914). В книге: Сергей Булгаков. Тихие думы. Москва 1918. См. также: Вячеслав Иванов. Достоевский и роман-трагедия. В книге: Вяч. Иванов. Борозды и межи. Москва 1916. Наиболее подробно и обстоятельно эта проблематика, в традиции Сергея Булгакова, разработана в книге: Лев Зандер. Тайна добра. Франкфурт-на-Майне 1960. Ср. эту тематику также у Романо Гвардини: Romano Guardini. Der Mensch und sein Glaube. Versuche über religiöse Existenz in Dostojewskijs großen Romanen. Leipzig 1932. А также: Religiöse Gestalten in Dostojewskijs Werk. Studien über den Glauben. München 1960.
8
Соответствующая глава у Льва Зандера так и называется «Жених», ук. соч., стр. 99ff. Здесь же общие замечания к понятиям «жених», «невеста» и «свадьба» в религиозно-мистическом смысле.
9
Что «Хромоножка», при всех различиях между этими двумя персонажами, тоже восходит к пушкинской Татьяне и, следовательно, относится все к тому же, занимающему нас ряду женских персонажей, отмечает и Джоанна Хаббс, ук. соч., стр. 229.
