Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 9 2009)
Журнал “РЕЦ”: http://polutona.ru/?show=rets
Альманах “Абзац”: http://polutona.ru/?show=books
Александр Секацкий. Шанс для империи и современный социогенез. — “Топос”, 2009, 3 июня <http://topos.ru>.
“К проблеме имперской востребованности можно подойти еще и с другой стороны — как к последнему прибежищу для защиты от религиозных войн, точнее говоря, конкретной уже проигранной религиозной войны”.
“Политические институты, пораженные политкорректностью (то есть, фактически, демобилизующим страхом перед бытием Другого), оказываются бесполезными и незащитимыми в условиях, когда духовно разоружилась лишь одна сторона. Если опять же руководствоваться эволюционно-морфологической точкой зрения, придется признать, что политкорректность , — в отличие, например, от коррупции, поражающей все социальные организмы без исключения, есть специфическое возрастное заболевание правового государства, нечто вроде маразма”.
Александр Силаев. Нечаянная антропология. — “День и ночь”, Красноярск, 2008, № 5 <http://magazines.russ.ru/din>.
“Знакомый ролевик говорит: „Не могу в этом мире. Хожу по улицам, смотрю на все — не могу. Где я и где, например, какой-нибудь Дельвиг? А вот когда я лейтенант орков — это еще не Дельвиг, но уже ближе””.
“Если взять любое слово, точнее, любое сочетание звуков, и начать его говорить как характеристику, она довольно быстро обрастет смыслом. Вас все равно поймут, даже если вы ничего не имели в виду. Все будут знать, что такое уплет, бубун, ярпа, диглово, ратительно, небетать — даже если вставлять их в разговор там, где подскажет генератор случайных чисел.
— Дигловый какой-то ярич... Разве так — стоян небетать?
— Я с вами почти согласен, кроме одного пункта...”
Ольга Славникова. “Диалог идет между писателем и мирозданием, а читатель только присутствует”. Беседу ведет Юлия Рахаева. — “Дружба народов”, 2009, № 6 <http://magazines.russ.ru/druzhba>.
“ Ю. Р.: Многолетний автор толстых журналов, как ты считаешь, можно ли что-то сделать для того, чтобы прекратилось падение тиражей, чтобы „толстяки” стали таким же желанным и массовым — в хорошем смысле этого слова — чтением, как когда-то?
О. С.: Конечно можно.
Ю. Р.: И что бы ты сделала, если бы была главным редактором одного из таких журналов?
О. С.: Если бы я была главным редактором, то не смогла бы сделать ничего. А вот если бы я была меценатом с хорошими деньгами...”
Стив Смит. Спасение души в Советской России. — “Неприкосновенный запас”, 2009, № 2 (64).
“В сентябре 1926 года Главполитпросвет — структурное подразделение Народного комиссариата просвещения РСФСР — проводил публичные чтения в Центральном доме крестьянина в Москве. Читали рукопись брошюры „Что будет с нами после смерти?”, написанной биологом Ириной Рихтер. <...> В выбранных фрагментах брошюры сообщалось: человек состоит из одной лишь материи, его умственную деятельность можно объяснить, не прибегая к понятию души, а после смерти человеческое тело разрушается. В самом начале собрания чтец остановился, чтобы задать вопрос: „Понятно ли это будет в деревне? Чем это объяснит крестьянин?” На что один из присутствовавших крестьян ответил: „Понять-то понятно. Это поймут. А все-таки и не поверят, что души нет”. <...> Действительно, одним из основных направлений антирелигиозной пропаганды 1920 — 1930-х годов были нападки на само представление о том, что человек состоит из души и тела”.
“В своей речи Сталин заявил: „Производство душ важнее производства танков... И поэтому я поднимаю бокал за вас, писатели, инженеры человеческих душ”. Эти слова стали сигналом для писателей и всех творческих деятелей. На Первом съезде советских писателей в 1934 году драматург Александр Афиногенов разъяснял новое понимание слова „душа”, критикуя определение, данное в Малой советской энциклопедии: „Марксистская психология устранила понятие души как бессодержательное и ненаучное”. Афиногенов утверждал: сказанное справедливо лишь применительно к религиозному пониманию души. Само же слово „душа” должно быть реабилитировано, ему должно быть придано новое социалистическое содержание <...>”.
120 лет со дня рождения Анны Ахматовой. — “ OpenSpace ”, 2009, 23 июня <http://www.openspace.ru>.
Говорит Дмитрий Воденников: “Когда в свое время я читал „Анти-Ахматову” Катаевой, я испытывал очень сложную гамму чувств — от стыда до смеха. Я перечитывал книгу два раза, и у меня от нее осталось острое ощущение собственного несовершенства. Я думаю, что Ахматова — это поэт, человек (не будем сейчас измерять ее поэтический масштаб), наиболее полно воплощающий нашу темноту, поэтическую темноту: нечестность, лукавство, одновременно простодушие и на самом деле какую-то позорность нашей работы. Ахматову любить стыдно, но я не могу ничего с этим поделать, я ее люблю по-человечески, как дитя, как больную собаку. А еще точнее — как любишь самого себя, зная про себя все плохое лучше остальных. <...> У меня очень личное к ней отношение. Я всегда хочу ее защитить — и, как всегда, не могу”.
Говорит Дмитрий Кузьмин: “Молодая Ахматова была плотью от плоти реформаторского течения в русской поэзии 1910-х годов и, кроме шуток, одною из тех, кто „научил женщин говорить” (хотя для полноты картины в разговоре о том, как возникал и формировался диапазон женских, а не дамских голосов в русской поэзии, надо помнить еще не только о Цветаевой, но и как минимум о Гуро и Шкапской). Выработанное ею искусство психологической детали вполне изумительно. Дальше было много всего, и в конце концов Ахматовой выпала довольно двусмысленная честь быть символом преемственности поэзии 1960-х по отношению к 1910-м, то есть консервативной традиции (которая парадоксальным образом оказывалась все равно прогрессистской по отношению к официальной советской поэзии, основанной на штампах XIX века)”.
Борис Стругацкий. “Нельзя бесконечно долго врать целому народу”. Беседовал Борис Вишневский. — “Новая газета — Санкт-Петербург”, 2009, № 40, 8 — 10 июня <http://www.novayagazeta.spb.ru>.
“Бороться будут не с таинственными фальсификаторами [истории]. Бороться будут с вольнодумцами и вольнодумством”.
“Я уверен, что реальная история — самая благородная, бескровная и здоровая из всех виртуальных. Она как демократия по Черчиллю: отвратительна, но ничего лучше выдумать ни у кого не получится. Любая выдуманная история будет либо неосуществима, либо еще более отвратительна, чем реальная”.
Тоскуя о родных и близких. Беседу вел Владимир Шемшученко (Санкт-Петербург). — “Литературная газета”, 2009, № 24, 10 — 16 июня.
Говорит Глеб Горбовский: “Коля Рубцов… Я жил тогда на Пушкинской улице, и он стал ко мне приходить. <...> Нельзя сваливать в кучу и хорошее, и неудачное. Человек — он живой. У Рубцова есть одно-два величайших стихотворения. Это по самому большому счету. Коля мало прожил и мало повидал. Если бы он повидал больше, то не погиб бы так рано. Он выработал бы способность к сопротивлению миру, который так жесток к поэту”.
“У нас много хороших поэтов было: Леня Агеев, Олег Тарутин, Глеб Семенов… Сейчас восхваляют либо комиков, либо гомиков. Нынешней власти, да и не только ей, поэзия не нужна. <...> Я вот сижу в своей норе, не голодаю: вермишель есть, макароны, какие-то консервы. Мне без людей страшно”.
Елена Фанайлова. Маленькая страна, или Поэт и нация. — “ OpenSpace ”, 2009, 4 июня <http://www.openspace.ru>.
“Жители маленькой страны выбирают себе литераторов и культурных героев не так, как жители большой. Жизнь литераторов и культурных героев в маленькой стране устроена не так, как в большой. А вот как мир (в нашем случае имеется в виду мир европейский) воспринимает литераторов из больших и маленьких стран? Примерно одинаково, по одному-двум героям из страны. По героическим брендам”.
“Когда поэт Сергей Жадан приезжает в Москву, на его выступления с трудом собирается человек тридцать украинофилов. Когда поэт Жадан читает в Киеве, это всегда джаз и рок-н-ролл, и юные девушки с визгом бросаются к нему просить автографы и фотографироваться. Когда поэт и писатель Юрий Андрухович выступает с польской группой Carbido во львовском Доме культуры, зал на 500 мест забит до отказа, при этом Андрухович не поет, он читает стихи, и это шоу по силе и энергии похоже на шоу Юрия Шевчука. Поэты Жадан и Андрухович у себя на родине — реальные медиазвезды. Для сравнения: поэт Андрей Родионов, тоже собирающий толпы во время выступления с группой „Елочные игрушки”, не становится героем нации, он становится героем некоей субкультурной группы (прости, Андрей!).
