Вячеслав Дегтев - Последний парад
Вскоре они с женой были застрелены в этом автомобиле Гаврилой Принципом.
С началом первой мировой войны автомобиль реквизировали для нужд армии, и на нем стал ездить генерал Потьорек, который всем сортам пива предпочитал гамбургское «Имбирное». Вскоре он проиграл несколько сражений, был на грани самоубийства, его отстранили от командования соединением и отправили в бесславную отставку.
Автомобиль попал к штабному полковнику Шлегелю, который, как всякий истинный баварец, был любителем сосисок с тушеной капустой и темного баварского. Вскоре после получения под свое начало Амазона полковник, налившись горьковато-хмельным напитком по самые, как он выражался, петлицы, налетел на дерево и погиб, а автомобиль, у которого оказались повреждены всего лишь фара да зеркало заднего вида, перешел к коменданту береговой крепости.
Комендант крепости-форта ездил на нем три месяца. Был он эльзасец с непроизносимой фамилией, лихач и бретер, потому и не поднялся в военной карьере выше майора, любил охотничьи колбаски, крепкий «Портер» № 3 и певичек с пятым размером груди. За время эксплуатации кабриолета он попал в четыре аварии, потеряв в последней из них левую руку. После чего был награжден Железным Крестом II степени и уволен из действующей армии как герой войны.
Злосчастный кабриолет продали с аукциона. Купил его почти за символическую цену какой-то доктор Шмедт. Доктор был по-саксонски очень аккуратен и осторожен. Если выпивал хотя бы рюмку бренди или шнапса, за руль в этот день уже не садился. Так длилось около года. Через год доктор как-то расслабился и под селедочный форшмак хлопнул несколько рюмашек доброй русской водки из военных трофеев. И — о чудо! — обошлось. Он благополучно доехал домой. Доктор «расслабился» еще разок. И опять все сошло как нельзя лучше. Тогда доктор вконец потерял бдительность и стал гонять на Амазоне, не разбирая особенно дорог, погоды и времени суток. И все было хорошо. Просто отлично. Но однажды, под горячие, жаренные во фритюре цыплячьи крылышки, он употребил кельнского светлого, верхового брожения, и наутро его холодный труп обнаружили под лежащим вверх колесами автомобилем.
Вдова доктора поспешила подарить машину знакомому колбаснику-пруссаку, который вел примерный образ жизни, посещал кирху, подавал бедным, был отличным семьянином, и лишь раз в месяц, в последнее воскресенье, разрешал себе пропустить кружечку сладкого «карамельного» пивка «Кайзер Вильгельм». Но и тот через некоторое время неожиданно разорился и, вопреки христианскому учению, наложил на себя руки. Автомобиль по наследству достался его племяннику, отставному унтеру.
Жена племянника-унтера, панически боявшаяся машины-убийцы, уговорила своего семипудового мужа продать ее, не втискиваясь, даже ради интереса, в салон. Муж внял ее совету и дожил до седин. Машину же удалось «впарить» одному швейцарцу-гонщику, который то и дело устанавливал на «Мерседесах», «Фордах» и «Пежо» мировые и европейские рекорды. Тот, лишь только попробовал машину, сразу же пришел от нее в восторг и тут же заявил, что теперь все оставшиеся рекорды, безусловно, его. Однажды утром, выпив, как всегда, литр своего любимого «Альпийского» крепкого, выдержанного, выехал со двора, чтоб установить какой-нибудь новый рекорд, но не установил, так как врезался в придорожный столб и погиб. Через три дня семья гонщика очень осторожно и медленно ехала на кладбище в этом проклятом Амазоне, и все видели, что у него лишь слегка помято правое крыло да немного треснуло лобовое стекло.
От автомобиля убитой горем семье все-таки удалось избавиться. Его приобрела группа коротко стриженных молодчиков в коричневых рубахах. И вскоре к одной мюнхенской пивной на Амазоне был доставлен с вокзала их вождь, отставной ефрейтор с пижонскими усиками. Поначалу они вполне мирно пили баварское с вареными раками и солеными сырными галетами, но потом произошли события, которые зафиксированы в истории как «Пивной путч», где во время перестрелки погибло двадцать восемь человек, а фюрер загремел на нары. Кабриолет же был арестован и в очередной раз продан с аукциона.
Купил его какой-то бедный фермер-тиролец, державший в Альпах овцеводческую ферму. Газет он не читал по причине малограмотности. Поэтому и прельстился этой злосчастной машиной. Но претензий к работе автомобиля у него не было никаких. Лишь однажды у него заглох мотор. Мимо проезжал сосед, такой же темный фермер, на паре лошадей. Наш фермер, хозяин машины, попросил отбуксировать Амазона с помощью лошадей на его ферму. Сосед согласился. Они сели под кустик, выпили и закусили — хозяин налегал на вино и брынзу, а сосед — на самодельное тирольское пиво и холодную мусаку из овощей. Во время буксировки мотор у машины неожиданно завелся — и несчастный добросердечный возница был задавлен Амазоном насмерть.
Следующий владелец, какой-то разбитной вестфалец цыганского происхождения, ехал на кабриолете на свадьбу племянницы; салон под завяз был набит его горластыми соплеменниками. Перед тем они хорошенько «посидели» в придорожной харчевне и под кровяную колбасу, зельц и жареные бараньи мозги осушили несколько кружек дешевого прованского полпива, которое французы называют «свинячьим пойлом», разумея под этим немцев. На повороте водитель не справился с управлением, и машина опрокинулась в кювет — добавилось еще четыре трупа.
В тридцатых годах машина, на счету которой было такое невероятное количество смертей, стала экспонатом городского музея в Вене. Наряду с копьем Лонгина, которым на кресте когда-то протыкался бок Христа, это был один из наиболее зловещих и жутких музейных экспонатов. Когда посетители подходили к автомобилю, разговоры среди них сразу затихали. Но время шло, и постепенно жуткие легенды об автомобиле-убийце стали восприниматься как забавные анекдоты. И скоро даже служители музея при упоминании о кабриолете лишь снисходительно ухмылялись. А один молодой охранник даже приспособился по ночам водить на мягкий бархат салона свою девушку. Однажды — уже во всю шла вторая мировая война, — когда охранник развлекался со своей пассией на мягких подушках Амазона, чей все еще нежный бархат помнил высокородные ягодицы эрцгерцога Фердинанда и его супруги (и не только их!), когда охранник лежал в неге, одной рукой обнимая обнаженное плечо своей возлюбленной, а другой держа бутылку пражского «Пильснера», особого, лагерного брожения, вдруг налетели английские бомбардировщики и стали бомбить Вену. Одна из бомб угодила прямехонько в музей. Музей был разрушен, погибли или сгорели все экспонаты, кроме копья и неистребимого кабриолета, в салоне которого осколком был смертельно ранен охранник, а его подружка, испуганная, заплаканная, но живая, встретила-таки рассвет.
Когда закончилась война, кабриолет, после ряда перепродаж, снова попал в частные руки. И опять скорбный список обновился. Одним из владельцев был вор-карманник, который уже через неделю после покупки погиб в пьяной драке. В полицейском протоколе была указана причина драки: в пивной не поделили с дружком жареные судетские шпикачки.
Другой, тоже гангстер, установив на машину более мощный движок, что давало ему возможность легко отрываться от погони, сбил мирного прохожего, возвращавшегося из пивнушки-гаштета, где к каждой кружке «Миллера» по традиции подавали белую баварскую колбаску.
При снятии Амазона с железнодорожной платформы в Мийнце автомобильным крылом был задет рабочий, который упал на рельсы и ударился головой о пивную бочку с надписью «Бисмарк». Исход несчастного случая нетрудно предугадать…
Наконец, уже в начале семидесятых, парочка каких-то лохматых хиппи нетрадиционной ориентации, увлекавшихся коллекционированием всякого рода старья, мчалась на только что купленном кабриолете по горному серпантину в сторону теплой Адриатики. Навстречу им вывернулся грузовик с цистерной, на которой была намалевана кружка в барашках пены и написано — «Хольстен». И тут что-то странное произошло с древней машиной: она перестала слушаться руля, и у нечесаных, но химически завитых геев появилось ощущение, что это вовсе и не автомобиль, а старый глупый мерин или норовистый упрямый мул. Кабриолет, как осел, своенравно вильнул, прыгнул, как шаловливый жеребчик, встал на дыбы, как дикий мустанг, и опрокинулся. Пассажиры были выброшены из кабины, однако отделались синяками и шишками; Амазон же — полетел. Полетел, но вскоре упал. Упал в глубокую пропасть, где — вы не поверите, но это медицинский запротоколированный факт! — наконец-таки взорвался. Взорвался и сгорел!
Мораль: машину с неукротимой душой мустанга нельзя красить в ядовито-зеленый цвет и называть именем глупой птицы, даже если та птица и красива. А также нельзя слушать глупых баб и благородному шампанскому предпочитать вонючее пойло, даже если те бабы — эрцгерцогини!
