Артур Хейли - Детектив
— Пожалуйста, пришлите кого-нибудь на авеню Брикелл, дом двадцать восемь ноль один. В моего мужа стреляли! — сообщил запыхавшийся женский голос.
Дежурный занес адрес в компьютер и нажатием кнопки передал его на дисплей женщины-диспетчера, которая сидела в противоположном углу того же зала.
Диспетчер сразу определила, что преступление совершено в семьдесят четвертой зоне. Она вывела на экран список находившихся поблизости патрульных машин, выбрала из них одну и вызвала ее по радио:
— Диспетчерская вызывает один-семь-четыре. Когда сто семьдесят четвертая патрульная группа ответила, диспетчер послала в эфир один длинный гудок, обозначавший крайнюю степень важности последующего сообщения, а потом сказала:
— Вариант “три-тридцать” по авеню Брикелл, дом двадцать восемь ноль один.
Тройка в этом коде означала срочность и предписывала воспользоваться мигалкой и сиреной, а тридцаткой, на языке полицейского радиообмена, было преступление с применением огнестрельного оружия.
— Понял вас. Нахожусь неподалеку, в районе парка Элис Уэйнрайт.
Закончив переговоры с патрульными, диспетчер сделала знак Харри Клементе, сержанту, отвечавшему за работу центра связи управления полиции, который тут же оставил свое место за центральным пультом и подошел к ней. Она показала ему адрес на своем дисплее.
— Что-то знакомое. Как ты думаешь, это действительно у них?
Клементе склонившись прочитал адрес и почти сразу ответил:
— Черт меня побери, ты права! Это у Даваналь.
— Вариант “три-тридцать”.
— Ничего себе! — сержант пробежал глазами остальную информацию. — Похоже, у них неприятности. Спасибо, что сказала. Держи меня в курсе и дальше.
Дежурный тем временем продолжал разговор с женщиной, которая вызвала полицию.
— Патрульная группа уже к вам выехала. Мне нужно проверить, правильно ли записана ваша фамилия. Д-а-в-а-н-а-л-ь, так?
— Да, да! — ответили нетерпеливо. — Это фамилия моего отца, а моя — Мэддокс-Даваналь.
Дежурного так и подмывало спросить: “Вы из той самой семьи Даваналь?”, но он лишь сказал:
— Пожалуйста, мэм, не кладите трубку до приезда полицейских.
— Не могу. У меня полно дел, — после чего в телефонной трубке раздался щелчок и линия разъединилась.
В семь тридцать девять патрульная группа сто семьдесят четыре вышла на связь с диспетчерской.
— У нас тут стреляют. Соедините меня с отделом по расследованию убийств на первом тактическом, — потребовал патрульный.
— Ждите, соединяю.
Малколм Эйнсли сидел за своим столом, когда его портативная рация подала признаки жизни, и он выслушал диспетчера. Не отрываясь от бумаг, он повернулся к Хорхе:
— Займись этим ты.
— Слушаюсь, сержант, — Хорхе Родригес по своей рации сказал диспетчеру:
— Говорит “тринадцать-одиннадцать”, переключите “один-семь-четыре” на меня.
Через несколько секунд его соединили.
— “Один-семь-четыре”, говорит “тринадцать-одиннадцать”. Что случилось?
— “Тринадцать-одиннадцать”, у нас стрельба при невыясненных обстоятельствах. Возможно, вариант “тридцать один”. Авеню Брикелл, дом двадцать восемь ноль один.
Услышав этот адрес и код “тридцать один”, означавший убийство, Эйнсли вскинул голову. Потом отодвинул от себя бумаги, резко поднялся, с грохотом толкнув стул, и кивнул Хорхе. Тот понял его без слов и передал:
— Выезжаем к вам, “один-семь-четыре”. Обеспечьте неприкосновенность места преступления. Если необходимо, вызовите подмогу. — Выключив рацию, он спросил:
— Это в особняке той самой богатой семьи?
— Именно. У Даваналей. Я этот адрес прекрасно знаю, да он известен чуть ли не каждому.
Действительно, в Майами едва сыскалась бы фамилия более знаменитая. Даваналям принадлежала сеть универмагов, покрывавшая всю Флориду. Они же владели телевизионным каналом, делами которого Фелиция Мэддокс-Даваналь заправляла самолично. Но самое главное, что эта семья выходцев из Центральной Европы, перебравшихся в США после первой мировой войны, была местным символом престижа и власти, обладая как финансовым, так и экономическим могуществом. Пресса уделяла Даваналям огромное внимание. Их называли иногда “наша королевская семья”, к чему не столь раболепные журналисты спешили добавить: “члены которой и ведут себя соответственно”.
Зазвонил телефон. Родригес снял трубку, потом передал ее Эйнсли.
— Это сержант Клементе из центра связи.
— Привет, Харри… Да, мы в курсе. Сейчас выезжаем туда.
— Между прочим, погибшего зовут Байрон Мэддокс-Даваналь. Это зятек. Его жена позвонила по девять-одиннадцать. Тебе о нем что-нибудь известно?
— Напомни.
— Он был просто Мэддоксом, пока не женился на Фелиции. Семья настояла, чтобы он взял двойную фамилию. Им невыносима была мысль, что род Даваналей может в один прекрасный день оборваться.
— Спасибо. Нам сейчас любые крохи информации дороги.
Положив трубку, Эйнсли сказал Родригесу:
— За этим делом будут следить все столпы города, Хорхе. Нужно провести следствие безукоризненно. Ступай вниз к машине и жди меня. Я доложу лейтенанту.
Ньюболд, который только что явился на службу, встревоженно бросил взгляд на вошедшего к нему Эйнсли.
— Что случилось?
— Байрон Мэддокс-Даваналь погиб при загадочных обстоятельствах в семейном особняке. Возможно, это тридцать первый вариант.
— Боже милостивый! Это не тот ли, который женился на Фелиции?
— Он самый.
— А она — внучка старика Даваналя, так?
— Совершенно верно. Она сама вызвала полицию. Я подумал, вам нужно сообщить об этом.
Когда Эйнсли поспешно вышел из кабинета, Ньюболд схватился за телефон.
— Похоже на замок какого-нибудь феодала, — заметил Хорхе, когда они подъехали к роскошной усадьбе Даваналей в машине без полицейской маркировки.
Многоэтажный дом с башенками под черепичной крышей и прилегающая территория занимали добрый гектар.
Окруженный высокой, почти как крепостная, стеной из крупных каменных блоков с контрфорсами по углам, особняк и в самом деле отдавал средневековьем.
— Остается только удивляться, что нет рва и подъемного моста, — согласился Эйнсли.
Позади усадьбы открывался вид на залив Бискейн-Бей и дальше — на Атлантический океан.
К громоздкому, нелепейшей планировки особняку, лишь верхняя часть которого виднелась за оградой, можно было попасть через ворота из кованого железа с геральдическими гербами на обеих створках. Сейчас ворота были закрыты, но было видно, что за ними тянется к дому изгиб подъездной дорожки.
— Вот ведь черт! Неужели они уже здесь? — раздраженно воскликнул Эйнсли, заметив телевизионную передвижку неподалеку от ворот и сообразив, что репортеры пронюхали про громкое дело, подслушивая переговоры полицейских по радио. Но нет, на этом микроавтобусе ясно читались буквы WBEQ — эмблема собственной телекомпании Даваналей. Их, скорее всего, навел кто-то из усадьбы, и они оказались на месте первыми.
