Мария Метлицкая - Миленький ты мой
Ночью я быстро уснула. Потом были кладбище и поминки. Нам, детям, накрыли в саду. Помню остывшие блины и очень сладкий компот. А мы, ребятня, под вишней стали строить шалаш.
Еще утонул наш сосед, Санька-штопор. Так его звали. Напился и утонул – дело обычное. Все побежали на берег, куда вынесло Санькино тело. Бабы охали и отгоняли детей. Мужики суетились на берегу.
Было жарко, и нам хотелось купаться. А нас не пустили – сказали: еще чего! Тут ведь покойник.
Мы поканючили и пошли в старый сад за дикими грушами – он был совсем близко от речки.
Потом умерла моя баба… Я тоже ее не боялась. Мне казалось, что баба уснула…
Полиция! – дошло до меня. – Надо звонить в полицию!
Я взяла трубку, но никак не могла вспомнить номер телефона. И все набирала почему-то 03.
Наконец сообразила и набрала 02.
Дрожавшим голосом выдавила, что она умерла.
– Кто? – спросил раздраженный голос. – Кто она-то? Вы меня слышите? Адрес диктуйте! Вы кто ей? Соседка? Или родня?
– Нет… – тихо ответила я, – я ей… сиделка.
– Ну вот и сиди, сиделка! Тебе ж не привыкать. И ничего не трогай, усекла? – хмыкнул дежурный. – Жди властей. Адрес давай! Счас «Скорая» будет и наши, полиция.
Почему-то он сразу перешел на «ты», услышав слово «сиделка».
Я села и стала ждать. Руки и ноги тряслись. Вот только тогда я разревелась.
Через какое-то время раздался звонок в дверь. Я, словно очнувшись, бросилась бегом в коридор.
– «Скорая»! Открывайте! – услышала я.
На пороге стоял Герман Иванович. В белом халате и с чемоданчиком в руках.
– Она… умерла, – пролепетала я. – Я пришла, а она…
Герман почему-то криво усмехнулся и кивнул:
– У себя?
Дорогу он знал и пошел вперед, а я засеменила за ним.
Дверь в ее спальню была открыта.
Герман подошел к Лидии Николаевне и наклонился. Потом распрямился, посмотрел на меня, хмыкнул и крякнул:
– Понятно!
– Дааа… дела, Лидия Андреевна!.. А?
Я кивнула:
– Угу…
В эту минуту в дверь снова позвонили.
Я растерянно посмотрела на Германа, словно ждала указаний.
– Что застыли, Лидия Андреевна? Открывайте! – криво усмехнулся он.
И я снова бросилась к двери.
На пороге стояли двое полицейских Блондин и Кудрявый, как обозначила их я. Совсем молодые. Они молча кивнули и коротко спросили:
– Где?
Я показала рукой. Они прошли в комнату и увидели Германа.
– Подстанция номер…, дежурная бригада, – бойко отрапортовал Герман. – Поступил вызов – констатировать смерть.
Герман объяснялся четко, словно рапортовал перед начальством. Я стояла в стороне и старалась не смотреть на нее.
Мне показалось, что в комнате чем-то пахнет – там и вправду пахло. Сладко-ванильным, приторным и тягучим. Я вспомнила, что так пах одеколон Германа, и меня стало тошнить.
Полицейский осведомился:
– Ну, чего тянем? Время, коллега!
Эти слова были обращены к Герману.
Тот вздохнул и покачал головой:
– Нет, братцы! Здесь не получится быстро!
Полицейские переглянулись.
– Здесь, похоже… – он помолчал, – здесь, похоже… насильственные действия, господа! И не очень все чисто!.. И справку о смерти я вам не дам! Здесь будет судебка!
Я увидела, как полицейские с удивлением глянули на него, потом на меня и еще раз переглянулись.
– Слышите, девушка? – спросил Блондин.
Я кивнула:
– Да, слышу.
– Ну и что делать-то будем? – Он громко и тяжело вздохнул.
– Покойница жила с вами? – Это спросил Кудрявый.
Я удивленно пожала плечами:
– Ну да! Со мной! А что делать… так вам, наверное, это виднее!..
Блондин хмыкнул:
– Вот как? А вам?
И все трое, включая Германа, переглянулись, покачали одновременно головой и усмехнулись.
Потом Герман, словно сильно удивляясь и осуждая кого-то, покачал головой, громко вздохнул и спокойно сказал:
– Лидия Николаевна Краснопевцева. Известная актриса. Жена академика Краснопевцева. Одинокая пенсионерка. Совсем одинокая! – повторил с вызовом Айболит. – А эта… – он кивнул на меня, – за ней, – почему-то хмыкнул он, – следила. В смысле, ухаживала.
Полицейские снова уставились на меня, как будто впервые увидели.
– А вам откуда это известно? – спросил блондин. – Такие подробности?
Герман довольно хмыкнул:
– Вот именно, подробности! И они мне очень известны! А все потому, что я был у нее участковым. А вот теперь служу здесь, на «Скорой». – Он вздохнул и развел руками. – Платят побольше, ну, вы понимаете… Вот я и… тружусь, так сказать. Правда, и нервов побольше – ну, вы сами знаете!
– Так? – резко перебил его Кудрявый и хмуро посмотрел на меня: – Все обстоит подобным образом?
– Так, – кивнула я. – Он не соврал.
– Понятно, – вздохнул блондин, – обычное дело. Достала старушка… Паспорт давай!
И они снова дружно вздохнули.
Я переводила взгляд с одного на другого и ничего не понимала: что им понятно? Что понятно им и совсем непонятно мне?
Герман по-свойски ушел в столовую, сел на стол и открыл какую-то папку. Полицейские шушукались в коридоре.
Я села на стул и уставилась в стену. Я ровным счетом ничего не понимала!
Наконец Герман отписался и протянул бумагу Кудрявому. Тот кивнул и со вздохом взял ее.
Герман, не глядя на меня, пожал полицейским руки и торопливо направился к двери.
Я растерянно смотрела на них – уходить они не собирались.
– А что дальше? – снова спросила я.
Кудрявый помотал головой, осуждая меня за вопрос.
– Дальше? – переспросил он. – Дальше мы ждем перевозку! В судебный морг, поняла? Застряли мы тут… с тобой! – с сожалением бросил он.
Блондин тоже вздохнул:
– Чай-то у тебя есть? Жрать охота!..
Я побежала на кухню, поставила чайник и достала из холодильника колбасу, масло и сыр.
– Может, кофе? – крикнула я.
Они сидели в столовой и спокойно курили. Я удивилась: не спросив у меня?
Блондин обернулся:
– Да мы уж без кофя как-нибудь перебьемся! Мы люди простые, к кофиям не привыкшие!..
Они рассмеялись.
Я принесла полицейским бутерброды и чай. Сама вышла на кухню. Они о чем-то говорили, посмеивались, что-то обсуждали – так, словно меня и не было вовсе. И словно не было ее, мертвой хозяйки квартиры.
Мне было все это странно и непонятно, хотелось зайти в комнату и хотя бы накрыть Лидию Николаевну одеялом.
Я пошла по коридору, но Кудрявый окликнул меня:
– Эээ! Ты куда собралась?
Я остановилась и с недоумением глянула на него.
– Ничего не трогать! – сразу посуровел он. – Не поняла?
Я кивнула и вернулась на кухню.
Перевозка приехала часа через три. Кудрявый спал в кресле, откинув голову и раскрыв рот. Во рту блестели золотые зубы. Блондин сидел за столом и решал кроссворд.
