Аласдер Грей - 1982, Жанин
Жанин волнуется, но старается не подавать виду. Ее слепит свет, и она не может разглядеть, что там впереди. Она сосредоточивается на звуке расстегивающихся кнопок на юбке, который слышен при каждом ее шаге. Раздается хихиканье, и противный детский голос произносит: «Какой сексуальный звук!»
«Действуй спокойно, – говорит себе Жанин. – Представь себе, что это обыкновенный просмотр», и это вовсе НЕ фантазия, как предполагал я.
Одной из самых ранних целей космической программы США было основать независимое человеческое поселение на Луне, но, поскольку расчеты показали, что на это нужны астрономические суммы, в 1960 году руководители программы придумали разделить между исследовательскими группами разных стран решение проблемы создания и защиты атмосферы на Луне, а также выработки воды и растительности, которая будет обеспечивать чистоту атмосферы и кормить жителей колонии. Представители стран-участников исследований должны были быть представлены в этом поселении соответственно средствам, которые та или иная страна затратила на исследования. Даже Россию не исключили из списка, поскольку у лунной колонии не было военных целей. Между тем Америка активно взялась за разработку приспособлений для военных нужд, но ее лучшие ученые и лучшие представители общественности руководствовались самыми благородными соображениями, и в 1982 году каждый житель планеты в безоблачные ночи может видеть над поверхностью полной Луны серебристо-зеленое свечение, которое отбрасывает тень. Это искусственная деревня, где молодые, здоровые и умелые ребята из нескольких стран живут вместе, занимаясь сельским хозяйством, конструируя, исследуя, развлекаясь и устраивая экспедиции наружу. А как выглядит деревня, когда Луна неполная? Хизлоп однажды рассказывал, как она выглядела. После того как он пытался сделать из меня мужчину, я В течение нескольких месяцев старался пропускать мимо ушей его противное бормотание, но однажды я услышал, как он описывает корабль, попавший ночью в морской туман. Звезды были едва видны. С парусов капала влага. Единственный хорошо различимый свет виден был рулевому – свет, который «все так же в вышине», нет, «по-прежнему стремился ввысь», нет, «по-прежнему стремился ввысь над мачтою восточной, и звезда сияла меж тончайшими рогами месяца». Я ухмыльнулся, потому что понимал, что с научной точки зрения это невозможно, но ведь лунная колония действительно светила подобно маленькой зеленой звездочке на черном небосклоне между рогами месяца, звездочке, на которой мужчины и женщины занимаются любовью, рожают детей под сиянием огромного полумесяца земли. У лунной колонии был только один недостаток. Она не преследовала военных целей, а потому никогда не была воплощена в жизнь.
Все мечтали о Луне, пока в один прекрасный день великая нация не стала настолько могущественной, что сумела покорить ее. И тогда ученые и техники со всего мира устремились в сутенеры к этой великой нации, чтобы заработать большие деньги на быстром лунном трахе. Медленный лунный трах приносил больше удовлетворения, но сутенеры зарабатывали на нем меньше быстрых баксов, поэтому они придумали повысить свои доходы, объявив ЛУННУЮ ГОНКУ и заявив, что русские насильники могут первыми взорвать Луну, что на самом деле было невозможно. К шестидесятым годам русский прогресс в космических технологиях стал фактом далекого прошлого. В космических, нефтяных и военных технологиях Россия отставала от своих соперников как минимум на десятилетие, поскольку она была слишком бедна и слаба. Конечно, она может за несколько часов отравить всю планету, но в последней четверти двадцатого века Третья мировая война способна сделать это значительно быстрее и основательнее. Итак, мы объединили усилия, чтобы допрыгнуть до Луны, сознательно пугая себя своей собственной тенью, со словами: «Эй, Луна! Настал великий момент. Подготовь-ка флаг. Подготовь записывающее оборудование. А сейчас мне пора домой, к старой доброй гонке вооружений. Пока!», и тогда люди Земли сказали: «А что, собственно, такого?», и больше уже никто не хочет Луну. На ней не осталось ничего человеческого, кроме нескольких ракет и сломанных механизмов, разбросанных по ее поверхности, как использованные презервативы, словно для подтверждения: Килрой был здесь. Луна до сих пор остается мертвым миром, безмолвным ночным подтверждением, что технологи – бесплодные лжецы, сумасшедшие садовники, отравляющие почву в момент посева, извлекающие выгоду, разоряя собственные семена, лунатики, трахающие и отбрасывающие все, что находится в пределах досягаемости, получающие от этого чувство уверенности в собственных силах, как… как…
(Как Джок Макльюиш, трахнувший и отшвырнувший Дэнни ради женщины, которую так и не смог оплодотворить?)
Да.
Да.
Да.
Мы боимся ответственности, это же ясно как день, и потому недоступные тела так влекут нас. Мы презираем землю, по которой ходим, и смотрим на звезды в надежде, что они населены существами настолько уродливыми, что мы сможем рядом с ними выглядеть почти божественно и в то же время такими добрыми и мудрыми, что они смогут взять нас за руку и наставить на путь истинный. Соседи должны быть нижестоящими или вышестоящими по отношению к нам, это же ясно, мы ведь не верим в партнерство, в равноправное распределение благ и обязанностей. Небольшие сообщества живут в таком равенстве, но только русские и французы пытаются создать их в большом масштабе, и у них НИЧЕГО НЕ ВЫХОДИТ, хахаха, НИЧЕГО НЕ ВЫХОДИТ, хахаха, НИЧЕГО НЕ ВЫХОДИТ, а мы тому и рады: мы ведь уверены, что свободное и равноправное общество нужно только бедным и голодным. Свободное и равноправное общество. От этих слов смердит, как от предвыборных речей, они значат не более, чем слова любовь и мир в проповеди армейского священника. Свобода, равенство, любовь, мир ничего сегодня не обозначают, это общие слова, поэтому если ученые вдруг обнаружат в наши дни, что в пыли Крабовидной туманности обитают микробы, то они почувствуют совершенно бескорыстное воодушевление. В этой Вселенной есть шанс только у той жизни, которая существует за пределами нашей досягаемости.
Мы верим в Тебя, мы сделали то, чего нам не следовало делать, и не сделали того, что должны были сделать, и в нас нет больше жизненной силы.
(Где ты этого нахватался, Джок?)
Мы умоляем Тебя, Господи, освети нашу тьму и своей великой милостью защити и спаси нас от всех кошмаров НОЧИ, сотворенной нами. Не знаю, откуда я узнал все это. Может быть, я услышал это по радио, когда был маленьким, ведь знаю же я, что было время, когда Тебе поклонялись как внеземному Большому Отцу, который однажды скомкает землю, как туалетную бумагу, и сожжет ее и развеет пепел, потому что слишком много на ней развелось плохих мальчиков и девочек; а потом Ты сделаешь прекрасную новую землю для прекрасных и чистых мальчиков и девочек, которым Ты позволил выжить при крушении старой земли. Нo это звучит слишком практично, научно, технологично, и сейчас военные и политики используют землю, как туалетную бумагу, и если они сожгут ее дотла, то некому будет возродить пустыню, которую мы сотворили. Потому что Ты не внеземной. Ты – слабое мерцание далекой, разумной доброты, которая, если ее правильно разделить и усилить, зажжет в нас свет и сделает пригодными для лучшей жизни. Тусклый путеводный огонек среди окружающего мрака.
(Сентиментальная крыса.)
Когда это Ты успел усвоить такой едкий тон? Разве не я здесь циничный и отстраненный судья, проклинающий всё и вся? Мне только и остается, что верить в оппозицию вроде Тебя, надо же поддерживать равновесие в моей больной голове. Если Ты переберешься в мой угол ринга, то непременно увлечешь меня в свой, а по правде сказать, милый Б., у меня не хватит сил, чтобы быть полезным, дальновидным и добрым.
(Силу обретают в процессе тренировок, сэр.)
Даже не пытайся ничему меня учить, Б. Только самоуверенные люди пытаются улучшить себя морально. Моральное самосовершенствование асоциально. Оно слишком много хлопот приносит остальным – тем, кто занимается финансовым самосовершенствованием.
(До чего же остроумно, сэр! Вы и вправду блещете сегодня утром.)
Утром?
Утро. Можно погасить свет. Между двух занавесок с голубыми колокольчиками видна серая холодная полоска рассвета. Что это, Селкерк? Пиблс? Встань. Подойди к окну. Осторожно раздвинь занавески.
Серое рассветное небо, серое море, между ними серые горы. Где я? Ну-ка, подними окно. Внизу серое шоссе, за ним доки, потом опять море. Это же Гринок, но как я здесь оказался? О боже мой. Припоминаю… Вчера была встреча на заводе «Ай-би-эм». Ах, как скверно.
Вскоре после начала я впал в беспомощную растерянность. Потом пытался сосредоточиться и все равно не мог понять, что мне говорят. Я отчетливо слышал каждый слог, но смысл ускользал, словно говорили на китайском. Меня о чем-то спрашивали. Я пытался вежливо кивать в ответ, а потом едва не упал в обморок. Придя в себя, услышал свой голос:
