Герберт Розендорфер - Латунное сердечко или У правды короткие ноги
– И вы продали ему мешок?
– Обижаете, герр Креель. Я же присягу давал. Вали отсюда, сказал я ему, вали, пока цел, хрен собачий. Ну, он потом шляпку свою поправил да и отвалил. Но до того я спросил, на кой ему эта требуха? А я, говорит, старьевщик. Могу, говорит, все время у тебя покупать. Хочешь за каждый мешок две сотни? И тут я подумал: это уже ваши дела, герр Креель. Но только подумал! А сказал вот что: этот мешок я не отдам, а за следующим – приходи. Приходи, говорю, тогда и сговоримся. Следующий-то будет в сентябре, раскинул я, когда вы уже будете здесь и сами все решите. А баки у них чистят по вторникам, тут не ошибешься, так что я могу мотануть туда в любой вторник.
– Если мы доложим об этом Центру, – сказал Кесселю Бруно, когда они с ним обсуждали историю с мешком, – они тут же заберут у нас Эгона. И куда мы тогда будем девать мусор?
– Похоже, вы правы, – согласился Кессель.
– Придется проводить операцию на свой риск, – предложил Бруно. – Я пойду за Эгоном в наружное наблюдение.
– Вы? – усмехнулся Кессель, обозревая двухметровую фигуру Бруно с ног до самой головы со светлыми кудряшками.
– Я шляпу надену, – пообещал Бруно.
– Нет, – возразил Кессель, – Не пойдет. Эжени! – позвал он.
Эжени явилась с кофейником и тремя чашками.
– Нет, – махнул рукой Кессель, – не то!
– Шампанское? – догадалась Эжени.
– Тоже нет. Скажите, смогли бы вы до вторника… Нет, даже до вечера понедельника напечатать целый мешок мусора? Я вижу, вы не понимаете. Значит, так: за это время вы должны скупить все газеты, какие только попадутся вам на глаза…
– Все?!
– Ну, по одному экземпляру от каждой. И перепишите из них любые статьи, которые вам понравятся, в возможно большем количестве экземпляров. Все равно какие. Главное – не то. о чем статьи, а чтобы израсходовать как можно больше бумаги. А потом пропустите все это через бумагорезку. Если на мешок будет не хватать, я попросил бы вас поработать в выходные сверхурочно. Но в понедельник вечером мешок должен быть полон.
– А вся остальная работа?
– Подождет. Эта операция важнее.
– Операция «Зеленая шляпа», – сказал Бруно.
– Хорошо, – согласилась Эжени – Можно приступать? У меня есть «Тагесшпигель».
– Приступайте, – разрешил Кессель.
Эжени печатала все подряд. Сначала из «Тагесшпигеля», потом из «Франкфуртер Алльгемайне», из «Цайта». а потом даже из «Николь», «фюр Зи» и «Гольденес Блатт». Бумагорезка работала не переставая. Отпечатав страницу, Эжени звала Бруно; тот брал все четыре экземпляра вместе с копирками и отправлял в бумагорезку.
Однако мешок бумаги – это очень много. В пятницу он был полон едва ли на треть. Бруно додумался подключить к работе Эгона. Эгон приволок из какого-то бака в Штеглице целую охапку компьютерных распечаток на бесконечных бумажных простынях в голубую полоску, сложенных гармошкой (этим баком пользовалось одно страховое агентство). «Отлично, – сказал Эгону Кессель, – тащите еще». Потом они с Бруно засучили рукава и прогнали страховые счета через бумагорезку. «Пускай гэдээровские коллеги порадуются», – пропыхтел Бруно.
Эгон принес еще охапку распечаток. Эжени печатала, не переставая. Под конец они пропустили через бумагорезку несколько газет и рекламных проспектов, пришедших за последнюю неделю. Под самый конец, когда мешок уже был набит почти доверху (Эжени действительно пришлось выйти на работу в выходные. Это были самые лучшие выходные в моей жизни, сказал потом Бруно, правда, не Эжени, а Кесселю), Бруно развел в воде банку столярного клея и вылил эту мутную, липкую жижу прямо в мешок.
– Какая гадость, – сказал Кессель.
– Это чтобы ребята из химэкспертизы тоже не скучали, – пояснил Бруно.
Эгона, конечно, пришлось отчасти посвятить в секреты отделения. Во вторник утром он забрал мешок с проступившим местами клеем, отвез его на угол Иоганнисталер шоссе и переулка Байфусвег, уселся на мусорный бак (вытащив его перед тем на солнышко поставил мешок рядом и стал ждать.
Кессель тоже ждал, стоя с велосипедом в подъезде дома напротив, откуда хорошо видел Эгона через приоткрытую дверь. Бруно, с фотокамерой и объективом-телевиком. сидел в машине на другой стороне улицы, возле водокачки. На нем была клетчатая шляпа. Эжени медленно прогуливалась по улице взад и вперед, внимательно изучая все таблички с именами жильцов, будто разыскивая кого-то. (Их магазин сегодня не работал. Бруно повесил на дверь плакатик: «Закрыто по случаю траура»).
Человек в зеленой шляпе явился, как и обещал, вовремя. Судя по всему, он был либо слишком хитер, либо слишком неосторожен, потому что направился прямо к Эгону, даже не оглядевшись по сторонам, и сразу заговорил с ним. О чем они говорили, Кессель, конечно, не слышал, но задание у Эгона было простое и ясное: поднять цену до трехсот марок за мешок и пообещать клиенту в зеленой шляпе, что через неделю он сможет получить два мешка – здесь же, возле мусорных баков.
Переговоры длились недолго: насколько мог видеть Кессель, человек в зеленой шляпе довольно легко согласился на запрошенную Эгоном цену и, сунув ему три банкноты, прикоснулся пальцами правой руки к переднему краю шляпы, слегка сдвинув ее на затылок (получилось нечто среднее между гражданским и военным приветствием), после чего ухватил мешок подмышку и зашагал прочь.
Кессель выкатил велосипед из подъезда, уселся на него и, громко насвистывая (арию Герцога из оперы «Риголетто» Верди), неторопливо и как можно более естественно поехал вдогонку человеку в зеленой шляпе. Чтобы выглядеть еще естественнее, он чуть не наехал на него, когда тот переходил Иоганнисталер шоссе, зазвонил в звонок и заорал, старательно имитируя берлинский акцент: «Куда ж ты прешь со своим барахлом, ослеп, что ли?»
Человек отскочил в сторону, бормоча извинения.
Там, где Иоганнисталер шоссе переходит в Рудоверштрассе, большую, широкую улицу с оживленным движением, на углу имеется почта, совсем маленькое отделение «Берлин-472». Кессель слез с велосипеда и зашел туда (в субботу, пока его сотрудники печатали и мололи, он съездил на разведку и в том числе заглянул на почту). На почте никого не было, то есть не было посетителей. Это было плохо, потому что оба дежурных тут же отвлеклись от своих занятий – один решал кроссворд, другой жевал бутерброды – и уставились на Кесселя. Но Кессель предусмотрел и такую ситуацию (хотя этому его на курсах БНД не учили). Буркнув что-то себе под нос, он указал на телефонные книги для общего пользования, лежавшие на особом столике. Поднимая глаза от пюпитра, Кессель мог видеть весь перекресток и кусочек Иоганнисталер шоссе.
Дежурные снова вернулись к кроссворду и бутербродам соответственно. Бутерброды, судя по заполнявшему почту запаху, были с рыбой. В остальном же на почте пахло, как и положено, казенной мастикой и канцелярским клеем.
Кессель раскрыл телефонную книгу, делая вид, что ищет что-то. При этом он не спускал глаз с перекрестка.
Минут через пять появился человек в зеленой шляпе. Он вышел на Рудоверштрассе и огляделся. Интересно, куда он пойдет, подумал Кессель, налево или направо? Но тот не пошел ни налево, ни направо остановился, поставив мешок на землю.
Стоял он, как показалось Кесселю, целую вечность. Может быть, он проверяет, нет ли хвоста? – подумал Кессель. Будем надеяться, что ни Бруно, ни Эжени, ни Эгон не допустят никаких проколов. Эгону было велено сидеть на баках еще час и явиться в отделение после обеда.
Закончив просматривать одну телефонную книгу, Кессель взялся за другую, потом за третью. Почтовики, видимо, заметили, что он нервничает. Один из них снова поднял глаза, отер рот подвернувшимся под руку бланком и, завернув оставшиеся бутерброды, спрятал их в ящик стола. Потом спросил, обращаясь к Кесселю: «Вам помочь?»
– Нет, спасибо, – отказался Кессель, мечтая, чтобы хоть кто-нибудь зашел сейчас на почту. Неужели во всем этом проклятом Берлине-472 сегодня никому не нужна хотя бы почтовая марка?
– Вы что-нибудь ищете? – не унимался дежурный.
– Д-да, – признался Кессель, – но…
– …Не можете найти? – посочувствовал почтовик.
И тут Кесселя осенило.
– Да, – сказал он, не спуская глаз со стоявшего на улице человека, который, видимо, тоже нервничал и то и дело оглядывался по сторонам. – То есть нет, найти-то могу. Но мне нужно выписать целую кучу номеров. Пятьдесят штук. У меня юбилей, я заказал ресторан на пятьдесят персон. Все это мои друзья, и теперь мне нужно их обзвонить.
– Круглая дата? – догадался почтовик.
– Разумеется, – солгал Кессель.
– Да, – с уважением отозвался почтовик – Вот это я понимаю Пятьдесят человек! Целый зал нужен.
– Ну, придут, конечно, не все, – сказал Кессель.
Он начал без разбору выписывать телефонные номера. Когда их набралось штук десять, человек на улице поднял руку. Перед ним затормозило такси, да так резко, что шедшая следом машина чуть не врезалась в него. Человек хотел сесть в такси, но водитель замотал головой, указывая рукой назад: мешок – в багажник. Они запихнули мешок в багажник, после чего человек наконец сел, и они уехали.
