Ольга Лукас - Бульон терзаний
– Что, старик, в лесу созрели елочки? – весело спросил Владимир. – Пожилых зайчиков не хватает, нужен еще один?
– Зайчиков под елками полный комплект, – ответил знакомый, – требуется главзайчик. С клыками и харизмой.
– Лев. Такой зайчик называется лев, царь зверей, – догадался Владимир.
– Царь зверей лев на такое не пойдет, – возразил знакомый, – нужен именно зайчик, но закаленный жизнью. Клыки сгодятся накладные, харизма – поношенная. Главное, чтоб убедительно выглядело.
Сюжет о грибоедовском корпоративе посмотрели многие, но мало кто извлек из этого выгоду. А вот слегка замшелый, но не утративший авторитета сочинитель сценариев для развлекательных программ не растерялся. Вдохновившись увиденным, он выпил залпом две чашки самого скверного растворимого кофе, прыгнул за свой боевой ноутбук и за пару часов настрочил концепцию реалити-шоу «Театр в офисе».
– Тема такая, – вещал знакомый, – всякие корпорации, фирмы и даже занюханные конторы, то есть буквально все желающие снимают креативные видеозаявки, выкладывают где-нибудь и присылают нам ссылки. К наименее безнадежным приезжают наши люди типа меня, отсматривают самодеятельность на натуре. Лучшие двенадцать офисов попадают на прослушивание в эфир, к мэтрам. Мэтров двое. Каждый выбирает себе по три команды. И начинают ставить пьесу.
– С целой толпой народа из разных офисов? – не улавливая мысли, спросил Владимир.
– С каждым офисом – отдельно.
– Это маразм и неподъемный труд! Я с одним чуть не застрелился!
– Это деньги. И потом, не все ведь дойдут до финала.
– Все равно. Двенадцать пьес для читки – дурдом. Мы одну еле выбрали!
– За это можешь не беспокоиться. Все офисы читают и ставят одну и ту же пьесу. Мэтр назначает ее сам. Посоветовавшись с руководством, естественно.
– Какой-то не слишком авторитетный мэтр получается.
– А ты как думал? Тут ведь надо работать, вкалывать, можно сказать. И не то чтобы за бешеные бабки – все же не Первый канал, извини. Так что мэтр – это он для зрителей и офисных артистов. А для остальных – лошадь ездовая, дрессированная.
– Чудо-зверь вырисовывается. Зайчик с клыками и харизмой, в душе – почти лев, царь зверей. Который работает ездовой дрессированной лошадью. Да с таким цирком можно и на Первый проситься.
– А мы и попросимся со временем. Но пробный сезон надо откатать там, где труба пониже и дым пожиже. А для этого требуется парочка неприхотливых ездовых мэтров.
– Пара гнедых мэтров – лучше, чем один. Но все равно идея какая-то нелепая. Я говорю, вы там убьетесь с этими офисными талантами! Два! Максимум – три коллектива за раз, не больше. Советую как друг, в самом деле.
– Ты не соскакивай давай раньше времени. Тут целая команда, у каждого офиса – свой координатор. И потом, два коллектива отсеиваются на этапе читок. Таким образом, до репетиции на сцене доходят только четыре. Из них лишь двум светит генеральный прогон. Конечно, телезрители на каждом этапе болеют, шлют эсэмэс в поддержку своих любимчиков, родственников и друзей.
– А готовый спектакль кто-то увидит в итоге? – спросил Владимир. – Если мне раз двадцать покажут репетицию одного и того же, потеряется эффект новизны.
– Он никому не нужен, этот эффект. Наоборот! Сначала зритель видит незнакомых людей и незнакомую пьесу, и ему не интересна ни пьеса, ни люди. Но неинтересных людей у него на глазах унижают и выгоняют. Это зрелищно! Рыдают на сцене целые группы офисных работников! А потом, когда дело идет к концу, зрителю и пьеса уже интересна, и с артистами он сроднился. Тут подоспевает финал, в который выходит лучший офис, – все радуются, пляшут и смотрят спектакль целиком. Нужны интриги, вроде второго состава, чтоб примы обоего пола подсиживали друг друга и рвали волосы конкуренткам, ну ты это уже по ходу сообразишь.
– По ходу чего я это соображу? – не понял Владимир.
– По ходу дела. Когда тебя прослушает мое начальство и назначит одним из мэтров. Я ведь звоню не просто потрендеть, а чтобы пригласить тебя к нам на базу! Мне дали задание – набрать человек двадцать сговорчивых режиссеров, готовых идти на эти галеры. Я нашел в Интернете сюжет про «Горе от ума», увидел твою рожу и тебе звоню третьему.
– Так, а почему не первому?
– Для порядка. Начал с вашего Капитана, но он, по-моему, в маразме. Я его позвал для массовости, но думаю, что продюсер на него смотреть даже не станет.
– Капитан – ладно. А второй кто?
– Полозов. Но он возгордился, к телефону даже не подошел. Жена ответила, очень нелюбезно.
«Лехе позвонить!» – подумал Владимир.
– Ты, если не зазнался и не в маразме – записывай время, адрес, вот это все, – продолжал тараторить знакомый. – И готовься там до ночи сидеть, если у начальства будут дела поважней, а они будут. Только предупреждаю сразу – продюсер сейчас по всем вопросам советуется со своей новой любовницей. Поэтому – никаких намеков никаким девицам, которые там будут ошиваться, а то вдруг на нее нарвешься, а она не любит, когда ее кадрят старички вроде нас с тобой.
– Не собираюсь я никого кадрить! У меня женщина есть любимая. Мы с ней в театры ходим. А за предложение – спасибо.
Собственно, да что он теряет? Сходит на прослушивание, покрутится на студии, может быть, чего и наклюнется. В шоу его, конечно, не возьмут – если им Капитан не годится. Но там же много чего делают, не только шоу. Мебельный гонорар когда-нибудь закончится. А любимую женщину после театра желательно водить в ресторан.
Вот в театр, по счастью, иногда пускают бесплатно. Бурцев, занятый на новогодних корпоративах, подарил Владимиру возможность в последний раз выйти на сцену в образе Обольянинова. В последний – потому что все в Среднем Камерном знали, что со следующего года Владимира снимут с этой роли полностью. Но одного раза достаточно. Он сыграет в последний раз, выйдет за кулисы и грустно скажет: «Пожалуйста, не называйте меня графом с сегодняшнего дня».
Владимир поехал в Средний Камерный за контрамаркой для Елены – а попал на предновогодний капустник. Прошел в зал, сел в первом ряду, по привычке. Раньше он всегда играл в капустниках, несколько раз даже сам их готовил. Рядом с ним устроилась молодежь из «Трюма» – как хорошо, что праздник отмечают все вместе: и новый состав, и старый! Появился заслуженный Кощей в сопровождении румяного крепкого правнука, дамы засуетились, старика торжественно усадили. Прискакала Варвара, Владимира не заметила, села к молодым, тут же начала о чем-то с ними шептаться. В окружении свиты спустился откуда-то с небес Капитан. Вскарабкался на сцену, присел на край, свесил ноги вниз. Поприветствовал всех, пошутил по случаю, пообещал новых спектаклей и ролей, поздравил «Трюм» с триумфом. Владимир уже знал об успехе «Диканьки» – нашептали. Премьера прошла с переаншлагом, зрители стояли, сидели на ступеньках, устраивались везде, где только можно было сидеть и стоять. То же самое было на втором представлении. И на третьем. За две недели о «Диканьке» было столько публикаций, сколько в последние десять лет о Среднем Камерном не набиралось за год. Поэтому модную премьеру немедленно перевели на большую сцену, оставив, впрочем, студентов в подвале для новых экспериментов.
Капитан снова пошутил, помахал рукой кому-то из опоздавших и легко спрыгнул со сцены. Все так демократично и просто, совсем как раньше. Свита почтительно привстала, он занял свое место, свита села. На сцену выскочил пожилой подвижный комик Титов и объявил первый номер. Традиционные частушки. Исполняет заслуженное трио неизвестных балалаечников.
На балалайке играл один Титов, двое других подыгрывали ему на деревянных ложках. Частушки сочиняли они же, к каждому капустнику. Это был обязательный номер, без которого просто немыслимо было представить праздник в «Среднем Камерном». Когда Владимир только пришел в театр – балалаечники уже были «заслуженным трио».
Пропели здравицу Капитану. Спели о зрителе, который не выключил мобильный телефон. О зрителе, который слишком рано пришел в буфет и искал в меню действующих лиц и исполнителей. О том, как в Зойкиной квартире поселился новый граф. Последняя фраза потонула в общем хохоте, Бурцев свистнул в два пальца, вскочил с места, потом сел. Видно, авторы попали в точку. Надо будет списать слова. Спели и о «Трюме», вполне доброжелательно, и о «Чайке», и об актрисе, которая с репетиции отпросилась на съемки, со съемок – на репетицию, а сама поехала на свидание, – словом, обо всем, о чем можно было спеть. Раскланялись, ушли под общие аплодисменты. Вернулись и на бис исполнили десятку лучших частушек прошлых лет. Потом был танец мальчиков-зайчиков: пантомима безбилетников, затем Титов объявил выступление «Трюма».
Пока молодые дарования у него за спиной расставляли декорации, заслуженный балалаечник напомнил, что в программе театра со второго по двенадцатое января значатся всего два спектакля: «Витязи Лукоморья, или Трое против зла» (бывшие «Три брата и Кощей») – каждое утро, и «Диканька» – каждый вечер.
