Несовершенства - Мейерсон Эми

— Я не могу пойти сегодня с тобой.

— Эшли…

— Я должна остаться с детьми. Не знаю, о чем я только думала, когда мы договорились. Они вернутся домой одни…

Райан кивает. Ему тоже не пришло это в голову.

— Подбросишь меня до станции, когда мы завезем детей в школу?

Эшли представила, как Райан в одиночестве возвращается на поезде домой, и сердце у нее сжалось, но это часть его наказания, дети не должны расплачиваться по его долгам.

— Ну, все, — произносит Райан жене, когда она въезжает на парковку около железнодорожной станции. Они вместе смотрят на толпу, ожидающую поезда на платформе. — Прости меня. Не знаю, достаточно ли я говорил это. Я очень виноват. Все, что я сделал… — Райан продолжает перечислять все несчастья, которые навлек на нее. Эшли не в силах больше выслушивать его сожаления. Он извинялся уже столько раз, что это начало оказывать на нее обратное действие — будить дремлющий в ней гнев.

Однако ругаться она не хочет, а потому указывает пальцем на платформу и напоминает мужу, что опаздывать не в его интересах.

По пути домой Эшли не может сдержать слез. Перед глазами все плывет, и ей даже приходится съехать на обочину. Не успев отговорить себя, она набирает номер сестры, которая так и не извинилась. Раздаются гудки, и Эшли борется с собой, чтобы не сбросить звонок. Потом включается голосовая почта, и Эшли удается выговорить: «Ты нужна мне».

Она вытирает глаза, сморкается и встраивается в поток машин. Через несколько мгновений звонит телефон. От радости перехватывает дыхание. Но это не Бек. На экране высвечивается незнакомый номер с кодом Нью-Йорка.

— Эшли, это Джорджина.

— Привет, — растерявшись, здоровается Эшли. Зачем она ей звонит? Бриллианта у нее нет, так что на комиссионные рассчитывать не приходится.

— Слушай, я быстро. Хотела сразу тебе позвонить. Говорят, ты ищешь работу?

Эшли в замешательстве крепче стискивает руль. Все эти собеседования. Конечно, старые знакомые болтают между собой. И это только начало. Скоро об Эшли Джонсон еще не так заговорят.

— В отделе рекламы в «Бартлис» есть вакансия. Тебе это место идеально подходит.

Должность младшего специалиста, а не руководителя отдела, но хорошая стартовая площадка со стабильным окладом и перспективой.

— И они хотят пригласить меня?

— Тебе, конечно, нужно пройти собеседование. С моими рекомендациями тебя возьмут, если захочешь. Здорово будет снова работать вместе, да?

Эшли тут же решает ответить согласием, но вместо этого произносит:

— У меня есть пара дней, чтобы подумать?

— Конечно, — роняет Джорджина, не скрывая удивления. — Только недолго. Мне делают личное одолжение. Но вечно они ждать не будут.

Возможно, Джорджина чувствует себя виноватой за то, что сообщила о бриллианте итальянцам, — хотя она в этом не признавалась, — или, может, жалеет Эшли сейчас, когда ее семья лишилась алмаза. В любом случае, Эшли не желает пользоваться чьим-то личным одолжением. Она хочет получить место, потому что она профессионал в своем деле.

— Я позвоню тебе в начале следующей недели, — говорит она.

Райану о поступившем предложении лучше не знать, иначе ей придется принять работу. Было бы сумасшествием отказаться. И все же совесть мучает Эшли, и в итоге она решает поступить так: если за неделю не найдет разумной причины для отказа, она поедет на собеседование.

Тем вечером у Джонсонов есть более насущные темы для беспокойства. Их новый дом находится в трех километрах от железнодорожной станции, и Райан пишет ей, что пойдет от платформы пешком. Он приходит на сорок минут позже, с перекинутым через руку пиджаком, ослабленным галстуком и влажными от пота рубашкой и волосами, несмотря на прохладную погоду.

— Что на ужин? — спрашивает он, едва переступив порог дома. — Умираю с голоду. — Голос у него бодрый, но лицо несчастное. Эшли не может прочитать по нему результат заседания, а потому берет пиджак и отвечает, что в духовке стоит готовая пицца.

Лидия и Тайлер ведут себя до жути примерно, грызя хрустящую корочку и ожидая, когда отец объявит о своей судьбе. Райан проглатывает кусок пиццы и тянется за вторым, но Эшли торопит его:

— Райан, что они решили?

— Судья прислушался к рекомендациям и вынес приговор без заседания суда. Полтора года. Могло быть хуже.

— Куда же хуже? — Лидия бросает недоеденный кусок пиццы на тарелку и выскакивает из-за стола. Дверь в детскую комнату хлопает. Райан встает, но Эшли останавливает его.

— Оставь ее. Сейчас ей нужно дать волю своей злости.

«И мне тоже», — думает Эшли. Более длинный судебный процесс не облегчил бы его участи. Только бы он сейчас не начал опять извиняться, иначе она взорвется.

Райан снова садится за стол, и Тайлер подходит и обнимает отца. Райан гладит сына по голове, и они оба молчат. Эшли вдруг осознает, насколько Тайлер раним. Возможно, пойми это Райан раньше, Джонсоны не оказались бы сейчас в таком положении, когда глава семьи со дня на день должен явиться в федеральную тюрьму для исполнения наказания.

На следующее утро у Эшли звонит телефон, и она снова думает, что это Бек. И опять ее ждет разочарование: звонок с незнакомого номера, на этот раз местного. Почему Бек не отвечает? Она ведь знает, когда Райану выносят приговор? Эшли не рассчитывала на извинения и не просила от нее ничего невозможного. Снова охваченная гневом, она принимает звонок.

— Эшли? Это миссис Уитмор. Мы купили ваш дом.

Раздражение тут же переходит в панику. Бумаги подписаны. Деньги заплачены, наличными. Чего она хочет?

— Рада, что дозвонилась до вас. Мы никак не можем продать свой старый дом и пришли к выводу, что нам нужно нанять агента. Ваш дом был так прекрасно подготовлен к продаже… Не могли бы вы поделиться номером этой компании?

— Мы никого не нанимали. Я сама все сделала.

Миссис Уитмор смеется.

— Вы, наверно, перегружены заказами и не сможете нам помочь?

Хотя Эшли и понимает, что собеседница шутит, она отвечает:

— На самом деле смогу.

Когда она жмет на отбой, телефон тут же снова жужжит. Только это сообщение не от миссис Уитмор с адресом ее старого дома. «Я всегда с тобой, — пишет Бек. — Скажи, чем тебе помочь».

Проходит двадцать четыре дня после исчезновения Виктора с алмазом. Роды у Кристи запаздывают на четыре дня. Она обшаривает Интернет в поисках способа стимулировать их. Она пробует акупунктуру, рагу по-сычуаньски, соус со жгучим перцем, касторовое масло, крутит соски и делает приседания. Ничто не оказывает действия на ребенка, упрямо не желающего покидать утробу. Единственное средство, которое по очевидным причинам она не пробовала, — это секс. Врачи запланировали стимуляцию родов через три дня.

С тех пор как Джейк вернулся в Лос-Анджелес, он впрягся в новое расписание. Каждое утро он звонит Кристи, потом садится писать, затем снова звонит ей днем по пути на работу. Он устроился помощником бармена в коктейль-баре, оформленном под домик на дереве. Очередь на вход заставляет его чувствовать себя старым, и он с удивлением обнаруживает, что многие в Лос-Анджелесе еще курят. Но платят ему хорошо, а смены такие насыщенные, что время пролетает незаметно. Он возвращается к Рико выжатый как лимон, падает на диван и тут же отключается, а на следующий день все повторяется заново.

Ему предстоит перелопатить немало материала для сценария, но он работает в быстром темпе, шлифуя сцену за сценой, и как никогда ясно представляет, что и зачем пишет.

Сценарий наводит его на мысли о Миллерах, хотя в сюжете они и не представлены. Толчком к развитию сюжета для Джейка стали найденные Бек и Деборой фотографии Хелен в меховом палантине, которую обнимает за плечи Джозеф. По сценарию это день свадьбы Хелен, и она впервые надевает брошь-орхидею. По сценарию Джозеф не женат, и другой семьи у него нет. Он не умирает и не оставляет Хелен одну. Такой вариант развития событий кажется единственно верным, и Джейк даже сам начинает верить в эту историю.