Анна Гавальда - Просто вместе
Он раскрыл томик.
- Письмо, которое было при Винсенте Ван Гоге 29 июля 1890 года… Я только на следующий день и потом, когда читал и перечитывал предисловие, сообразил, что он покончил с собой, этот идиот. Что он его не отослал, это письмо… Я чуть с ума не сошел, понимаешь… Все, что он пишет о своем теле, - я это чувствую. Его страдание - не просто слова… Это… Знаешь, мне плевать на его картины… Да нет, конечно, не плевать, но я читал не об этом. Я понял другое. Если ты не соответствуешь, не оправдываешь чужих ожиданий - будешь страдать. Страдать, как животное, и в конце концов сдохнешь. Но я не сдохну. Нет. Я его друг, я его брат, и я не сдохну… Не хочу.
Камилла онемела от изумления. Апчхиии… Пепел с сигареты упал в чашку.
- Я говорю глупости?
- Да нет… напротив… я…
- Ты ее читала?
- Конечно.
- И ты… Тебе не было больно?
- Меня больше всего интересовала его живопись… Он поздно начал писать… Был самоучкой… Таким… Ты… ты знаешь его работы?
- Подсолнухи, да? Нет… Собирался сходить посмотреть или альбом полистать, но, честно говоря, нет желания, предпочитаю собственные образы…
- Оставь себе эту книгу. Дарю.
- Знаешь, однажды… если выберусь, я тебя отблагодарю. Но не сейчас… Сейчас я похож на кочан капусты, ободранный до кочерыжки. У меня ничего нет, кроме вот этого бурдюка с блохами.
- Когда ты уезжаешь?
- Если ничего не случится - на той неделе…
- Хочешь меня отблагодарить?
- Если смогу…
- Попозируй мне…
- И все?
- Да.
- Обнаженным?
- Если согласишься…
- Черт… Ты не видела, что у меня за тело…
- Могу себе представить…
Он завязывал кроссовки, а пес возбужденно прыгал вокруг него.
- Уходишь?
- На всю ночь… Постоянно… Брожу до изнеможения, иду за дозой к открытию центра, возвращаюсь и ложусь, чтобы продержаться до следующей ночи. Лучшего способа пока не придумал…
В коридоре раздался какой-то шум. Шерстяной волчок сделал стойку.
- Там кто-то есть… - Венсан запаниковал.
- Камилла? Все в порядке? Это… это твой верный рыцарь, дорогая…
В дверях стоял Филибер с саблей в руке.
- Барбес, лежать!
- Я… Я сме… смешон, да?
Камилла рассмеялась и представила их друг другу:
- Венсан, это Филибер Марке де ла Дурбельер. Мой генерал, это Венсан… тезка Ван Гога…
- Счастлив познакомиться, - ответил Маркиз, пряча саблю в ножны. - Смешон и счастлив… Ну что же… я… Я, пожалуй, пойду…
- Я с тобой, - объявила Камилла.
- Я тоже.
- Ты… Зайдешь в гости?
- Завтра.
- Когда?
- Во второй половине дня. Можно с собакой?
- Ну конечно, вместе с Барбесом…
- Боже! Барбес… Еще один ярый республиканец! - расстроился Филибер. - Я бы предпочел аббатису де Рошешуар!
Венсан бросил вопросительный взгляд на Камиллу.
Она только плечами пожала.
Обернувшийся в этот момент Филибер вознегодовал:
- Черт знает что такое! Имя несчастной Маргариты де Рошешуар де Монпипо не должно стоять рядом с именем этого негодяя!
- Де Монпипо? - переспросила Камилла. - Ну и имена у вас… Кстати… Чего бы тебе не поучаствовать в викторине «Вопросы для чемпиона»?
- Стыдись! Сама прекрасно знаешь почему…
- Ничего я не знаю. Объясни.
- К тому времени как я сумею нажать на кнопку, начнется выпуск новостей…
11
Она не спала всю ночь. Кружила по комнате, изводила себя, пугалась призраков, приняла ванну, встала поздно, поставила под душ Полетту, кое-как причесала ее, и они отправились на прогулку на улицу Гренель. Зашли в кафе позавтракать, но ей кусок не лез в горло.
- Ты сегодня нервная…
- У меня важное свидание.
- С кем?
- С собой.
- Ты идешь к доктору? - всполошилась старая дама.
После обеда Полетта, как обычно, задремала. Камилла забрала у нее вязанье, укрыла пледом и на цыпочках удалилась.
Она закрылась у себя, раз сто переставила табурет и придирчиво осмотрела кисти и краски. Ее тошнило.
Франк только что вернулся и отправился прямиком к стиральной машине. После истории с испорченным свитером он сам закладывал белье в машину, комментируя, как клуша-домохозяйка, изъяны сушки, растягивающей трикотаж и расслаивающей воротнички.
С ума сойти до чего увлекательно.
Дверь открыл Франк.
- Я к Камилле.
- В конце коридора…
Потом он закрылся у себя в комнате, и она была ему благодарна за проявленную в кои веки раз тактичность…
Оба они чувствовали себя неловко, но по разным причинам. Вранье. Причина была одна и та же: страх.
Ситуацию спас он:
- Ну что… Начнем? У тебя есть ширма? Хоть что-нибудь?
Она возблагодарила Небо.
- Видишь? Я натопила. Ты не замерзнешь…
- Потрясный камин!
- Черт, мне кажется, что я попал в кабинет врача, меня это нервирует. Я… Трусы тоже снимать?
- Если хочешь, можешь не снимать…
- Но, если сниму, будет лучше…
- Да. Но я в любом случае всегда начинаю со спины…
- Вот же непруха! Уверен, у меня там полно прыщей…
- Не беспокойся на этот счет; поработаешь голый по пояс на свежем воздухе, и они исчезнут - даже прежде, чем ты успеешь разгрузить первую машину навоза…
- Знаешь, из тебя бы вышел первоклассный косметолог.
- Может быть… Давай, выходи и садись вот сюда.
- Ты бы хоть у окна меня посадила, что ли… Все было бы развлечение…
- Не я решаю.
- А кто же?
- Свет. И не жалуйся, потом тебе придется все время стоять…
- Долго?
- Пока не упадешь…
- Уверен, ты сдашься первой.
- Угу… - буркнула Камилла. Она хотела сказать: «Это вряд ли…»
Она начала с серии набросков, кружа вокруг него. Дурнота отступила, в руке появилась легкость.
А вот он чувствовал себя все скованнее.
Когда Камилла подходила слишком близко, закрывал глаза.
Были ли у него прыщи? Камилла не заметила. Она видела напряженные мышцы, усталые плечи, шейные позвонки, выступавшие под кожей, когда он наклонял голову, позвоночник, напоминающий изъязвленный временем горный кряж, его нервозность, выступающие челюсти и скулы. Синяки под глазами, форму черепа, впалую грудь, худые руки с темными точками - следами уколов. Прозрачная кожа, синие прожилки вен, следы, оставленные жизнью на его теле. Да. Именно это она подмечала в первую очередь: печать бездны, следы гусениц огромного невидимого танка и невозможную, немыслимую застенчивость.
