Алексей Рыбин - Фирма
– Кто это? – спросил Толя.
– Твои.
– Кто такие – мои?
– С "ВВВ".
– А-а… А кто именно?
– Какой-то Толстиков. Я сделала вид, что его знаю, типа, меня не проведешь…
– Правильно. Толстиков – нормальный продюсер. Да, в общем, они все одинаковые. Чего хочет?
– Поговорить, сказал.
– А-а… Ну, дело круто. Смотри, сейчас тебя будет перекупать. Сюда приедет, да?
– Ага. Минут через пятнадцать.
– Соглашайся. У них будешь в полном ништяке.
– Я и так не бедствую.
– Да брось, Рената. Этот твой Портнов – самодеятельность. "ВВВ" – нормальные люди, солидол.
– Солидол? И что твой солидол? Тебе-то сколько за эту работу заплатили?
– Нормально заплатили. Дело не в том, сколько я получил сейчас. Дело в перспективе. Я от них теперь не отлипну, присосался и буду сосать до конца дней своих. Им по фигу, врубись. Я там терся с ихними продюсерами. Слушал, что говорят. У них там бабла – немерено. Все в шоколаде. Не знают, куда девать. Политики все – ихние кореша. Но на самом деле, Рената, тут такое закручивается, что мало не покажется. Ты еще узнаешь. Я пока не могу говорить, но скоро все в шоколаде будем. Есть тема.
– Политики, говоришь? – пропустив мимо ушей последние слова Бояна, спросила Рената. – А какие?
– Все. И правые, и левые. Они все на одних теннисных кортах друг с другом рубятся. Дружат. Только в телевизоре собачатся, а в жизни – дружат семьями. "ВВВ" – оно при любой власти будет стоять. Придут коммуняки – просто переименуют как-нибудь, и все. В совке знаешь, как артисты круто жили? Утесов там, другие… Круче стояли, чем сейчас Киркоров. Так что мой тебе совет: предложат с ними работать – соглашайся.
– Что-то до сих пор не предлагали.
– А хули тогда Толстиков сюда едет? Смотри – они тебя на мой альбом пригласили, типа так, по-дружески. Заплатили…
– Что они заплатили – тонну дали…
– За песню.
– Ну. Это что – много?
– Так, милая, диск-то не твой и песня не твоя. А была бы твоя – другой бы расклад был. Ты слушай меня. Если Толстый тебе предложит диск купить, ну, твой, меньше стошки не заряжай. У них бабки есть, я отвечаю. Если ты им нужна, они заплатят. И главное, на перспективу забивайся.
Толстиков приехал, как обещал, через пятнадцать минут после звонка. Видимо, он связывался с Ренатой уже из машины.
– Привет, – прогудел он, внося свое длинное худое тело в маленькую комнатку аппаратной. – Как дела, Толя?
– Классно, Илья Ильич. Закончили работу. Сейчас вот с Ренатой слушаем, прикалываемся.
– Ренаточка, здравствуй, извини, не заметил тебя…
– Это ничего, – усмехнулась Рената. Она сидела сразу за дверью на полу, нацепив на голову наушники, и Толстиков, войдя в помещение, прошел мимо нее, оставив девушку за спиной. – Ничего. Здравствуйте… Илья Ильич, да?
– Можно просто Илья.
– Отличненько!
– Так что, с альбомом все в порядке? Можно показывать?
– Можно. Все классно, Илья Ильич. На "Эм-Ти-Ви" пойдет в полный рост.
– В смысле?
– Ну, клип-то будем снимать? Со всеми участниками?
– А, ты об этом. То-то я понять не могу – как это, альбом, телевидение… Совсем у меня голова не работает. Я на самом деле о другом думал… Мне бы, Рената, с тобой поговорить…
– А говорите тут, Илья. У меня от Бояна секретов нет. Он у меня вообще вроде консультанта.
– Ну что же, это к лучшему. Тогда, Толя, расскажи, что ты думаешь о нашей компании.
– Солидная компания, – спокойно сказал Толя. – Слово держите. Все по чесноку делаете.
– По чему? – не понял Толстиков.
– В смысле, по-честному. Не кидаете.
– А, ну да. Конечно. Как же это – артистов кидать? Это ведь наш хлеб. Наш, так сказать, золотой фонд.
– Приятно слышать. – Рената улыбнулась.
– Рената, – обратился к ней Толстиков, улыбнувшись в ответ. Странно было видеть улыбку на его изборожденном ранними морщинами, сухом, как щепка, лице. – Рената, скажи откровенно.
– Да. Я всегда говорю откровенно.
– Какие у тебя отношения с Портновым?
– Ха… Ну и вопрос. Некорректный, можно сказать. Но вам отвечу. Чисто деловые.
– Понятно, Рената, я это и имел в виду. Скажи, нравится тебе с ним работать?
– А вы хотите предложить что-то более интересное?
– Ты сначала ответь на вопрос.
– Ну, сначала, если честно, было неплохо. А сейчас…
– Что?
– Сейчас мне кажется, что я его переросла.
– В каком смысле?
Рената прищурилась и посмотрела Толстикову в глаза.
– Я могла бы зарабатывать больше.
– Ты так думаешь? А что же мешает?
– Размаху у него нет. Он же один пашет.
– Один?
– Ну да. Ему все не охватить. Вот с вами сделали одну песню, классно же получилось!
– Это мы послушаем, – заметил Толстиков.
– Да супер, чего там думать! Я как профессионал говорю, это лучшая песня на диске, – сказал Боян. – Хит будет номер раз. Можно сразу клипешник делать. Еще один. Чисто на эту песню.
– Да? – Толстиков перевел взгляд с Бояна на Ренату.
– Ну, сделаем клип, а твой продюсер нам его тормознет.
– А фиг ли он полезет?
– У тебя же с ним контракт, так или нет? На эксклюзив?
– Ну и что?
– Как это – что? Он вложил деньги, потребует неустойку.
– Ну, я не знаю тогда. Он меня не устраивает.
– Тут, Рената, дело серьезное. Устраивает, не устраивает, деваться некуда.
– Слушайте. А насчет клипа вы серьезно?
– Да, – кивнул Толстиков. – Для нас это по деньгам вполне доступно. И если песня нам понравится, то имеет смысл ее раскручивать отдельно. Только вот проблема с твоим продюсером…
– Так надо ее решать! – выкрикнула Рената. – Он у меня на шее сидит, сука, кровь из меня пьет. Я сейчас на гастроли ездила больная… Простудилась. Давай, говорю, перенесем. Он отвечает – никак нельзя. Шоу маст гоу он, типа. Тоже мне, большой босс… А заработали – с гулькин этот самый. Вообще, я давно хочу его послать. Если я упрусь – что он мне сделает? Он же меня петь не заставит? Я скажу – не буду петь, и все. Пусть сам поет. Или – принимай мои условия. Тогда выйду на сцену.
– Слушай, Рената. Не будем ходить вокруг да около. То, что ты сейчас сказала, – детский лепет. Ты уж извини меня за прямоту. У нас к тебе есть предложение. Мы, то есть "ВВВ", хотели бы с тобой работать. На долгосрочном контракте. Лет на пять, можно больше. Только пусть у тебя будет фора. Надоест с нами – уйдешь. А то впишемся на десять лет, а потом переругаемся через год. И каторгу тянуть до конца контракта. Надо нам это? Нет, не надо. Так как ты?
– А что у вас за условия? Хотите работать, а что вы мне даете?
– Что даем? Во-первых, расклад концертов на полгода вперед. Ты сможешь планировать свои дела. Даем зарубежные гастроли: Европа, Америка, Израиль. Даем делать по альбому в год. Ты же с Портновым на роялти сидишь? По звукозаписи?
– Ну, допустим.
– Вот. А мы тебе сразу платим аванс… Потом вычитаем его из твоих роялти, и остаток ты получаешь уже по продаже.
– А каков размер аванса, если не секрет? И еще меня интересуют гонорары за концерты. Это как бы те вещи, с которых я хотела бы начать переговоры. Но фиксированное расписание – это класс. А то Портнов мне за неделю сообщает – мол, едем на месяц по Сибири…
– Сейчас многие группы так живут. Времена нынче тяжелые.
– Эту песню мы слыхали. Так что с деньгами?
– С деньгами все просто. Ты работаешь со своей группой, за концерт получаешь пятерку. Делишь с музыкантами сама.
– Нет. Это не пойдет. Пусть будет администратор…
– Администратор, естественно, будет. А как же?
– Вот он пусть и платит музыкантам. Я скажу, сколько и кому. Из этой пятерки, разумеется.
– Хорошо. Дальше что?
– Дальше меня интересует размер аванса, я же сказала.
Толстиков прошелся по комнатке. Размер ее позволял сделать пять шагов от одной стены до другой.
– Понимаешь, Рената…
– Ага, вот, началось. "Понимаешь, Рената…" "Видишь ли, Юрий…" Ну-ну.
– Ты не дослушала, – терпеливо сказал Толстиков. – Дослушай, пожалуйста.
– Я вся внимание.
– В наших условиях я не могу тебе дать фиксированную сумму аванса. Это зависит от ситуации на рынке и – извини, мы деловые люди, так что будем говорить прямо – от твоей популярности в данный конкретный момент. Короче говоря, дело обстоит так. Если ты даешь альбом в течение ближайших месяца-полутора, аванс семьдесят штук. В две выплаты. Одна – по подписании контракта. Вторая – по сдаче мастер-тейпа. Дальше на каждый конкретный альбом будем обсуждать отдельно.
– Так-так-так…
– Ну и, соответственно, мы обеспечиваем рекламную кампанию, – добивал Толстиков, увидев, что при словах "семьдесят штук" оборона Ренаты, и так, в общем, иллюзорная, дала вполне видимую трещину. – Настоящую кампанию, широкомасштабную. С клипами, с радио, с телевизионными ток-шоу, с прессой, с плакатами, календарями, футболками, в общем, по-взрослому, как сейчас говорят.
