Александр Ройко - Жизнь щедра на сюрпризы
Уже будучи в Союзе, Лера с удивлением узнала (случайно прочитав в журнале) ещё об одном достоинстве меха ламы — он оказывается не только украшает и греет, но ещё успокаивает и даже лечит. Причиной тому служит его необыкновенный целительский дар. Волос ламы удивительно тонкий и мягкий, его прикосновения к телу особенно приятны. Благодаря этому лама обладает способностью положительно влиять на эмоциональное состояние хозяйки. Лама улучшает настроение, снимает раздражительность, возбудимость и вспыльчивость. Изделия из меха и шерсти ламы нормализуют давление, повышают сопротивляемость простудным заболеваниям.
ГЛАВА 32. Время праздников
Тем временем всё ближе были праздники, именно праздники, а не один только Новый год, потому что вдали от Родины праздновались все маломальские события. Такими и были на подходе: окончание хозяйственного года, Рождество (по новому стилю — немецкое), Новый год (по новому стилю — и для немцев и для русских), Рождество по старому стилю и, наконец, тот же Новый год, но уже тоже по старому стилю. Впрочем, и в Союзе часто отмечали последние три праздника, а некоторые так и Рождество по новому стилю. Но что же это был за праздник окончание хозяйственного года и когда он праздновался? А праздновался он в любой день — тогда, когда выпадет удобный момент, но обязательно незадолго до нового Рождества. Дело в том, что в частях, где работали совместно советские и немецкие граждане, принято было вместе праздновать праздники, приглашая на те из них, которые не празднует одна из наций, её представителей. Рождество по новому стилю русские редко празднуют, а немцы, естественно, всегда — это для них праздник, пожалуй, более важный, чем сам Новый год. И они, конечно же, приглашали отпраздновать его вместе и советских людей, которые им в этом не отказывали. Но нужно было платить немцам той же монетой. Вот только Рождества и Нового года по старому стилю немцы не признавали и удивлялись — как это можно до сих пор жить по старому календарю, причём не постоянно, а выборочно. Это не поддавалось их пониманию. Таким образом, на 7 и 13–14 января, как на праздники, немцев приглашать было бесполезно. Но у них ещё было и такое понятие, как рождественские каникулы, период от их Рождества до Нового года — в это время они не работали, а только веселились. Они отмечали свои праздники, и до других им дела не было. Вот поэтому и был придуман такой не праздник, но событие, как окончание хозяйственного года, который по настоящему кончался, конечно же, 31 декабря. Но отмечали это событие вместе с немцами за пару дней до празднования ими Рождества.
В этом году его было решено отметить 22 декабря в пятницу после работы, точнее не совсем после работы, а немного раньше. Это было целесообразно по той причине, что Рождество начиналось в понедельник, но до этого было два выходных — а зачем немцам совмещать выходные и праздники, когда можно отдыхать и так. Обычно считается, что немцы очень мало пьют, да и едят не так уж много. К этому Андрей привык в том же Стендале и Борстеле, видя как немцы едят и пьют в кафе или гасштеттах — одна сосиска с булочкой, половина "дупелька", кружка пива и несколько сигарет (в этом ограничения не было). И всё это не спеша, размеренно. Но совсем по-другому было на вечере в честь окончания хозяйственного года — событии, на котором Морозевич присутствовал впервые. Конечно, и Стабровский, и другие руководители госпиталя, причастные к организации вечера, постарались на славу — русская хлебосольность известна во всём мире, а потому столы ломились от выпивки и закуски. А вот дальше Андрею было интересно наблюдать картину этой пирушки. О соотечественниках говорить было нечего, но те же немцы, так сказать, "на халяву", и ели, и пили так, что дай Бог каждому. И напивались они тоже прилично, и песни пели вместе с хозяевами, то, подтягивая им в русских песнях, то во всю горланя на немецком свои песни. Картина была, конечно, очень любопытная и, когда Андрей дома обрисовал её Лере (жёны служащих приглашены не были), та сначала не очень ему и поверила.
— Может быть, это ты сам напился, и тебе это всё таким показалось?
— Да где же я напился, когда я и сейчас то не пьяный. Выпивший, конечно, но не до такой же степени, чтобы ничего не соображать.
— Вообще-то на перепившего ты, и в самом деле, не похож. Но такое поведение немцев довольно странно.
— Мне оно тоже сначала показалось странным. Но те, кто празднует с немцами это событие не первый год, говорили, что это обычная картина. Немцы, расчётливы, даже прижимисты, но только в том случае, когда нужно платить из собственного кармана. А когда их угощают и не требуют оплаты, то они будь здоров — как говорят на "шару и уксус сладкий". Вот и к немцам это в полной мере относится. Ладно, вскоре они приглашают нас на празднование Нового года, кстати, с жёнами, вот там посмотрим на их поведение.
— И когда это будет?
— Ровно через неделю, тоже в пятницу 29 декабря. И отмечать этот праздник они приглашают нас в какой-то загородний ресторанчик.
— Ой, интересно будет посмотреть, как веселятся немцы, да и самим повеселиться, — обрадовалась Лера.
— Ну, они как принимающая сторона, наверное, не очень там будут напиваться.
— Да я не об этом. Напьются или не напьются — это не интересно. Просто интересно совсем другое — как именно немцы веселятся? Тоже будут ли они петь песни, как они танцуют. У вас танцы не были организованы, но в ресторане то они должны обязательно быть.
— Ладно, скоро мы всё это увидим.
Неделя прошла, как и предыдущие — не лучше, но и не хуже. По крайней мере, перед Новым годом за углём ни одна машина не пришла. И вот уже наступило 29 декабря. К этому дню во всю постарался Дед Мороз — дня три в начале недели шёл обильный мягкий снег, и вся территория госпиталя красочно преобразилась. Деревья и кусты надели пушистые белые, шубы, тулупы и шапки, которые так и искрились на солнце, а оно почти не пряталось за тучки. Такой снег, да и, вообще, такую погоду в ГДР Андрей видел впервые — ну совсем как в Союзе, только морозец совсем небольшой — всего 3–4 градуса ниже нуля. В общем, день выдался великолепным, теперь оставалось посмотреть, каким же будет его концовка. Ждать довелось не так уж долго — немцы подогнали автобус на территорию госпиталя к четырём часам вечера. Через полчаса планировался выезд, чтобы быть в ресторане не позже 17:00. Многие приглашённые собрались уже к приходу автобусов, погода была чудесная и, хотя уже начинало смеркаться, приятно было прогуляться, просто поговорить друг с другом, обменяться новостями. Приглашённых было не так уж много, в основном работающие в службе АХЧ с мужьями или жёнами. Морозевичи подошли к месту сбора в начале пятого. Леру уже неплохо знали, как в самом госпитале, так в АХЧ, но сейчас её встретили любопытными взглядами. Андрей уговорил Валерию одеть в ресторан новую шубу, когда же ёё и обновлять, как не в такой праздник. Лера согласилась с трудом. То ей было неудобно, то она боялась, что шубу в ресторане стащат. Андрей успокоил её, сказав, что в немецком ресторане это просто невозможно. И она одела таки купленную всего двадцать дней назад шубу и, конечно же, не пожалела об этом. Смотрелась Валерия Андреевна в этой шубе просто великолепно, таких восторженных взглядов она давно не отмечала. Некоторые женщины даже попросили Валерию разрешить им потрогать мех шубы и достойно оценили его.
В ресторане к приезду гостей всё было готово. Это был небольшой, но очень уютный ресторанчик вблизи шоссейной трассы примерно в 4-х км от госпиталя в районе небольшого городка Фихтенвальде. Располагался он на площадке, с трёх сторон окружённым молодым лесом. Его вид, с освещёнными окнами на фоне белоснежно-зелёных елей, был очень красивым. Как оказалось, этот ресторан принадлежал их соотечественнику, отцу которого после войны примерно в возрасте 25 лет каким-то чудом удалось остаться в Германии, женившись на немке. Его сын, уже, конечно, был только наполовину русским, но немцы всё равно считали его таковым. Ранее хозяином ресторана был старший русский, а теперь — уже младший русский, хотя он говорил на немецком языке абсолютно так же, как и они сами. Ресторан хорошо смотрелся и внутри. Гости расселись за столиками по указанным местам. Немецких сотрудников, работающих в госпитале, точнее в АХЧ, было не меньше, нежели приглашённых, хотя руководителей даже среднего звена было мало. Но это было понятно, немцы в данном случае были хозяевами и в их составе были не только лица, непосредственно контактируемые с руководством хозяйственной части госпиталя, но и ряд простых работников, правда, старшего возраста. Перед каждым клиентом ресторана стояли хорошо засервированные тарелки с закуской, даже по бутерброду с красной икрой, и, наполненый водкой, дупелёк. Шампанского на столах не было, как, впрочем, и в госпитале во время празднования окончания хозяйственного года. Всё же ещё не наступает Новый год, а идёт его только преддверие. Для женщин (для желающих) на столе стояли бутылки лёгкого вина. Курт, как старший от немцев, поприветствовал всех собравшихся, произнёс тост, и гулянье началось.
