Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 1 2008)
Чудакова приводит дневниковую запись Бориса Эйхенбаума: “Писать „терминами” я не могу. А языка теперь нет” (запись 1949 года). А вот и “термины”, которыми редактор оснастил статью Корнея Чуковского “Некрасов и Пушкин”: “широкий читатель”, “Анненков размазал”, “острая борьба”, “жгучая ненависть” (запись из дневника Корнея Чуковского 1947 года). Кажется, хуже времени, чем 1946 — 1953 годы, в истории русского языка не было.
Чудакова подробно исследует характеристические признаки псевдоязыка. Я здесь назову только некоторые.
“Резкий рост пейоративных значений”, язык становится агрессивным (“Анненков размазал” — типичный пример). Происходит формирование реестра ключевых слов-сигналов. Например, в 20-е годы — словосочетание “революционная законность”. В 30-е это словосочетание уходит, но закрепляется другое — “враг народа”. Набор ключевых слов спускается сверху и утверждается властью. Власть контролирует граждан с помощью языка. Язык маркирует лояльных, и граждане однозначно распознают “чужаков” по их языку, как в солженицынском рассказе “Случай на станции Кочетовка”. Другим важнейшим признаком языка власти является развоплощение слова. Слово изменяет и теряет привычное значение, оно используется исключительно в жестких конструкциях, а сами эти конструкции — бессмысленны. Они только жест власти.
Но как только власть уходит, публичный язык теряет значение — каждое его слово вырождается и становится пустотой. Михаил Задорнов любил спрашивать у публики в начале 90-х, что такое “закрома родины”. Никто не мог ответить.
Сегодня можно наблюдать процесс зарождения нового языка власти. Он не тотален, но уже проявлен. Таким порождением языка власти, и только власти, является словосочетание “суверенная демократия”. Каждое слово вполне осмысленно, но словосочетание не имеет никакого смысла, кроме одного — это слово-сигнал, которым сегодняшняя власть сообщает российским гражданам, как теперь выглядит форма лояльности.
Александр Б. Долгин. Экономика символического обмена. М., “ИНФРА-М”, 2006, 640 стр.
Эта книга не имеет отношения ни к философии, ни к филологии. Я даже не уверен, что она действительно об экономике. Эту книгу написал бизнесмен-практик, и написана она о практике. Это вовсе не значит, что проблема исследована поверхностно. Ни в коем случае, но акцент, конечно, сделан на прагматике — прагматике культуры.
Книга посвящена существованию высокого искусства в эпоху торжества масскультуры. Всякое искусство — и книги, и музыка — должно каким-то образом добраться до своего читателя или слушателя. Потому что любое произведение — это акт коммуникации. А у любой коммуникации есть не только источник, но и приемник, и канал связи, по которому эта коммуникация осуществляется. И если канал связи сильно “зашумлен”, коммуникация невозможна.
Долгин задается очень серьезным вопросом: почему с появлением Интернета, когда технически каналы связи радикально изменились, сама коммуникация творец — читатель или слушатель осталась практически неизменной? Те же формы продвижения, та же очень дорогостоящая реклама, бесконечные суды вокруг авторских прав. Такое впечатление, что издатели поставили перед собой задачу парализовать те возможности, которые дает Интернет и цифровой обмен.
Между тем Долгин показывает, что издатели (или музыкальные “лейблы” — крупнейшие звукозаписывающие корпорации) не так уж много и зарабатывают (относительно, конечно). На что тратят издатели огромные средства? На промоушен. Как показывает Долгин, чтобы музыкальный альбом окупился, его надо продать тиражом в полмиллиона экземпляров. Иначе это невыгодно. Лейблы рискуют, вкладывают деньги в раскрутку проектов, а потом несколько таких проектов выстреливают, а остальные приносят одни убытки. Это приводит к тому, что совершенно невыгодно издавать то, что принципиально не может стать хитом: например, литературу, рассчитанную только на “высоколобого” читателя. В результате происходит неизбежное вымывание высоких культурных ценностей.
Долгин считает, что с этим надо что-то делать. Причем надо заставить деньги работать на культуру. А сегодня они никак на рынке культуры не работают: диски Бетховена и ВИА “Сливки” стоят одинаково.
Исследователь предлагает, используя возможности Интернета, радикально изменить саму структуру продвижения произведений искусства на рынок.
Долгин — практик, и он уже начал проект, названный IMHOclub (от английского: In my humble opinion ). Это — интернет-сервис, в котором пользователи рекомендуют книги друг другу, то есть выполняют ту функцию навигации, которую по традиции выполняла реклама. Но форма рекомендательной навигации гораздо аккуратнее — она точечная. Внутри сообщества единомышленников вырабатывается экспертное мнение, и оно авторитетно для всех членов сообщества.
Причем Долгин предлагает отказаться от предоплаты, а перейти на благодарственные платежи: я получаю книгу или диск бесплатно через Интернет, а потом плачу автору, если книга мне понравилась, и таким образом, с одной стороны, повышаю ее рейтинг, а с другой — подтверждаю свой экспертный статус. Долгин считает, что таким образом деньги начнут работать на культуру и обеспечат существование высокого искусства. Просто потому, что издатель не будет больше обречен печатать тираж в миллион дисков, чтобы окупить затраты на “раскрутку”, — эти затраты будут близки к нулю.
Все это здорово придумано. Но вот будет ли это работать, не знаю.
Х. У. Гумбрехт. Производство присутствия. Чего не может передать значение. Перевод с английского С. Зенкина. М., “Новое литературное обозрение”, 2006, 184 стр.
“Производство присутствия” (термин, введенный Хансом Гумбрехтом) означает близкое телесное присутствие объекта эстетического переживания. Это книга о “материальной коммуникации”, призванной восполнить недостатки стандартной коммуникации, при которой передается только значение, например, выраженное определенной алфавитной последовательностью. Гумбрехт настаивает на том, что одного только значения совершенно недостаточно.
Философ убежден, что рассказать можно не все, как не все можно транслировать по глобальным сетям. Есть вещи, присутствие которых является необходимым условием эстетического переживания. Когда мы сталкиваемся с произведением искусства (в первую очередь искусства, хотя Гумбрехт понимает эстетическое переживание очень широко — например, его может вызвать просмотр футбольного матча или созерцание девушки, которая стоит рядом с вами у банкомата), нам не следует торопиться с его толкованием и объяснением, то есть с переводом пространственного “присутствия” в область абстрактного значения. “Присутствие” нужно попытаться пережить как самостоятельное явление. Потом мы будем его интерпретировать и приписывать значение, но сначала нужно выдержать паузу, нужно выйти за пределы полностью означенного пространства. Есть вещи, которые не нужно называть.
Гумбрехт настаивает на том, что эстетическое переживание есть колебание между эффектом присутствия и эффектом значения. Эта мысль кажется мне глубоко верной. Философ приводит в качестве примера представление театра Но в котором с точки зрения значения почти ничего не происходит: актеры движутся по сцене то приближаясь, то удаляясь от зрителя, и тем не менее интенсивность эстетического переживания сильна.
Я бы привел пример чтения стихов. Здесь могут быть все вариации колебаний между эффектом присутствия и эффектом значения: есть стихи, которые почти бессмысленно записывать (здесь превалирует присутствие), а есть стихи, которые предпочтительно читать на бумаге (здесь акцент делается на значении). Но в любом случае необходимы и голос, и текст.
Гумбрехт, конечно, говорит много умных слов — он философ, ему положено. Но в книге есть страницы, на которых он просто любуется вещами мира, и вещи раскрываются перед ним. Например, он удивительно пишет о спорте.
Философ подчеркивает эфемерность, мгновенность, почти случайность эстетического переживания. Это переживание нельзя ни запрограммировать, ни отложить на будущее, оно может только прийти, сейчас и здесь. Строго говоря, его нельзя описать. И потому теория “производства присутствия”, предложенная Гумбрехтом, можно сказать, описывает теоретическую пустоту, но это благоухающая пустота, в нее хочется войти и в ней остаться.
П. П. Гайденко. Время. Длительность. Вечность. Проблема времени в европейской философии и науке. М., “Прогресс-Традиция”, 2006, 464 стр.
