Гарольд Роббинс - Воспоминания минувших дней
— Имеются и другие способы воздействия, — возразил Ланский. — У тебя, насколько я знаю, беременная жена и сын.
— Да. А что у вас? Жизнь взаперти, под постоянной охраной вот этих? — Дэниэл показал на дверь. — Скажите, вы никогда не думали, что все, что есть в этом доме, сделано руками тех, кто носит профсоюзные значки? Их — двадцать миллионов человек, и, если я призову их, они поднимутся все как один. Тогда я не смогу поручиться ни за вашу жизнь, ни за ваше состояние.
Ланский взглянул на него, но ничего не ответил. Поднявшись, Дэниэл подошел к двери. Когда он уже взялся за ручку, Ланский, наконец, заговорил.
— Решение зависит не только от меня. Я должен поговорить с партнерами.
— Мистер Ланский, вы ведь говорите на идише?
Тот кивнул.
— Когда много лет назад я учился в Высшей профсоюзной школе в Нью-Йорке, я выучил несколько слов, по-моему, одно как нельзя лучше подходит к нынешней ситуации. Скажите вашим партнерам, что я — шаббес-гой, человек, который придаст рабочему движению респектабельный вид, и, если они не хотят зарезать курицу, несущую золотые яйца, они должны мириться с моим существованием.
— Не знаю, поймут ли они.
— Если не поймут, это будет плохо для нас обоих.
Ланский вдруг улыбнулся.
— Ты уверен, что тебя зовут не Дэниэл Уэбстер?
Глава 13
Дэниэл бегло просмотрел отчеты, аккуратной стопкой лежавшие перед ним, и в отчаянии взглянул на своих помощников.
— Ничего не получается. Зачем мы вообще связались с этим фондом?
Мозес с Джеком переглянулись. Ди-Джей, бывший на каникулах и постоянно сопровождавший отца, прислонился к стене, ожидая продолжения.
— За последние десять дней я проехал тысячи миль, встречался с представителями пятнадцати отделений, в которых состоит под сто тысяч человек, — и что в итоге? Пятьсот семьдесят взносов! Когда же эти идиоты поймут, что фонд дает им уникальную возможность вложить деньги в честное начинание? Когда они осознают, что другого такого шанса у них уже не будет?
— Нет пророка в своем отечестве, — успокоил его Мозес.
— Это только слова. Как минимум нам нужно восемьдесят — сто тысяч взносов.
— Может, надо было побольше обещать? — спросил Джек. — Ты сам знаешь, люди верят сказкам про золотые горы.
— Я не могу их обманывать, — возразил Дэниэл. — Я не такой человек. Куда мне теперь ехать?
— В Детройт, — ответил Джек. — Мы ожидаем собрать там около пятнадцати тысяч взносов. Кроме водителей грузовиков, нам обещал поддержку Объединенный профсоюз транспортников. Они располагают такими суммами, что могут себе позволить даже выступления по радио и на телевидении.
Дэниэл пожевал сигару.
— Может, лучше не связываться? Если ничего не изменится, мы опозоримся перед всей страной.
— Подожди, отец, — вступил в разговор Ди-Джей. — У меня есть идея, хотя я не знаю, насколько она осуществима.
— Говори, — Дэниэл перевел глаза на сына. — Сейчас мы в таком состоянии, что нам любая идея не помешает.
— Может, это не вполне соответствует теме нашего разговора, — начал Ди-Джей, — но я только что закончил курс по кредиту и продаже в рассрочку, ну, вы знаете, торговля автомобилями, мебелью и так далее.
— Ну и что? — с интересом спросил Дэниэл.
— Покупатель каждый месяц выплачивает какую-то сумму, а продавец сразу несет подписанный контракт в банк. В итоге покупатель сразу получает товар, а продавец — деньги.
— У нас не так.
— Почему? У нас тоже есть товар — акции фонда. И люди тоже несколько раз подумают, прежде чем купить что-нибудь за сто долларов, но согласятся, если вы предложите им то же самое в рассрочку, за два доллара в неделю.
— По-моему, идея неплохая, — быстро сказал Джек.
— Нет, мы не можем так поступать, — ответил Дэниэл.
— Почему? — спросил Мозес. — Люди могут платить взносы своим профсоюзам, а те, соответственно, каждый месяц перечислять их нам.
— Если правильно составить контракт, можно будет найти банк, который возьмет его, — заметил Джек.
Дэниэл закурил сигарету. Да, помощники правы. Идея действительно осуществима.
— Я даже знаю, в какой банк мы можем обратиться, — сказал он. — ОПГ — крупнейший акционер Вашингтонского Национального банка, и я уверен, что, если мы обратимся к Льюису, он поговорит с его директором Барни Колтоном, и мы получим деньги. Хорошая идея, сынок. Молодец.
— Рано хвалить меня, отец, — сказал Ди-Джей. — Может, ничего не получится.
— Должно получиться, — ответил Дэниэл. — Кстати, Джек, как вы хотите организовать освещение поездки по радио и на телевидении?
— Телевизионщики сами заинтересовались. Они говорят, рабочие впервые создают фонд для вложений в частные предприятия, и передачи об этом привлекут зрителей.
— ОКТ на телевидении, — Дэниэл взглянул на Хейни и улыбнулся. — По-моему, о большем нельзя даже мечтать. Эти люди сами помогут нам создать отделения по всей стране.
— По-моему, ты нервничаешь, — сказала Маргарет, наблюдая, как Дэниэл укладывает дорожный чемоданчик.
Дэниэл вздохнул.
— Если не получится и в Детройте, нам придется оставить идею создания фонда и начать все сначала.
— Это очень плохо? В крайнем случае, все останется, как было.
— Нет, рабочее движение — такая вещь, где нельзя останавливаться. Можно либо идти вперед, либо отступать.
— Но разве вам не хватает обычных взносов? Мы неплохо живем и без фонда.
— Пока да, — согласился Дэниэл. — Но сколько, по-твоему, это будет продолжаться? Наша организация существует за счет привлечения к себе новых членов. Мы должны постоянно искать пополнение. Поэтому, как только мы остановимся, люди задумаются, почему к нам никто не обращается. И когда у них возникнет такая мысль, мы стремительно покатимся вниз.
— Для тебя это очень важно? — спросила Маргарет.
— Да. Всю жизнь я пытался сделать для нашего рабочего движения что-то существенное, но каждый раз, когда я выступал с новой идеей, от меня старались избавиться. Это уже политика. Я хотел иметь свой профсоюз, но те, кто заправлял всеми делами, боялись, что я пойду против них. Сейчас у меня есть уникальный шанс вырваться вперед и поговорить с ними на единственном понятном им языке — на языке силы.
Закрыв чемоданчик, Дэниэл отнес его в прихожую и вернулся в гостиную. Достав из буфета бутылку виски, он налил себе стакан и выпил.
— Как твоя речь? — спросила Маргарет. — Ты ее закончил?
— Пока нет, но она понадобится мне только завтра. К тому времени все будет готово.
— Как бы я хотела поехать с тобой! — вздохнула Маргарет.
— Да, было бы замечательно. Но теперь осталось уже совсем немного, каких-нибудь две недели, и все.
— Время идет так медленно…
— А по-моему, наоборот, летит очень быстро. — Дэниэл улыбнулся и поставил стакан на стол. — Ты знаешь, как связаться со мной в Детройте?
— Номер гостиницы лежит рядом с телефоном, — кивнула Маргарет.
— Я попробую позвонить тебе и расскажу, как идут дела.
— Я буду смотреть телевизор. Джек сказал, что фрагменты твоего выступления будут транслировать.
— Если телевизионщики что-нибудь выкинут, не обращай внимания. Они иногда любят пошутить.
— Все будет хорошо.
— Не сглазь.
— Меня только беспокоит, что в Детройте ты можешь найти себе другую женщину.
— Не волнуйся, — Дэниэл засмеялся.
— Не буду, — Маргарет тоже улыбнулась. — Боюсь, ожидание окажется очень трудным.
— Все обойдется.
— Дэниэл! — Маргарет серьезно взглянула на мужа. — Даже если ничего не получится, я все равно останусь с тобой. Кроме тебя мне больше ничего не нужно.
Наклонившись к Маргарет, Дэниэл поцеловал ее в щеку.
— Знаю, — ответил он. — Именно за это я тебя и люблю.
— Ты даже не представляешь, как мне приятно это слышать, — улыбнулась она. — Несколько месяцев назад я была уверена, что тебя привлекает только мое тело.
— И это тоже. — Услышав донесшийся с улицы сигнал автомобиля, он заторопился. — Мне пора.
Маргарет вышла за ним в прихожую.
— Передай привет Ди-Джею и всем остальным.
— Обязательно, — Дэниэл обернулся. — Чуть не забыл. Если что-нибудь понадобится, позвони Джеку Хейни. Не стесняйся, я с ним обо всем поговорил. Обычно он либо дома, либо на работе.
— Джеку? Я думала, он поедет с тобой.
— В последнюю минуту все поменялось. Мы заключаем одно новое соглашение, и сейчас он изучает его, чтобы представить на нашей встрече.
— Значит, тебя сопровождают только Ди-Джей и Мозес?
— Мне больше и не нужно. Хоффа выделит мне людей, — Дэниэл снова поцеловал жену. — Береги себя. Послезавтра я вернусь.
