Павел Черкашин - Электрические методы обогащения. Правдивая история о виртуальных амебах, современном инновационном предпринимательстве и прочей ерунде типа любви и смысла жизни
Санчес порывался поговорить с другом, объясниться, может быть, извиниться. Помириться, в конце концов, как уже бывало много раз до этого. Но Димыч разговаривать не хотел. Как обрезал. Санчес для него больше не существовал. Минимум неизбежного делового общения обеспечивался скупой и бездушной электронной перепиской. Или переговорами на уровне секретарей.
Следствием этого неприятного инцидента стало то, что Димыч практически полностью замкнул на себе все операционное управление компанией. Санчес, формально непричастный к ситуации с Гришей и выведенный за пределы черного круга подозрений, тем не менее остался не у дел. Он чувствовал вину и пытался загладить ее работой, но Димыч как будто специально не давал ему возможности проявить себя и снять тяжесть с души.
Роби был весь погружен в общение с «Ростехинвестициями» и какие-то свои, никому, кроме Тимура, не известные проблемы. Привлечь его в качестве рефери в конфликте с Димычем, как раньше, Санчес уже не мог.
Представители инвестора стали в офисе Lab34 постоянными гостями. Даже не гостями, а скорее – резидентами. Сначала это были хмурые важные технари. Потом – ухоженные юристы в дорогих костюмах в стильную полоску. Потом подтянулись совсем странные люди неопределенной специализации. Они набивались в друзья программистам во время перекуров, заглядывали в глаза сотрудникам столовой, вызывали их по одному «на разговор» в выделенную для них на весь день переговорную.
После одного из таких разговоров пропала Гретта. Она ушла в обеденный перерыв, оставив компьютер, все записи и недоделанные работы.
Санчес нашел ее в мессенджере. У нее стоял статус «не беспокоить», но она была онлайн.
– Ты куда делась? – телеграфировал Санчес.
– Я больше не приду.
– Почему?
– …
– Что случилось, объясни? L
– Мне больше неинтересно.
– Это несерьезно. Я как директор должен знать, что случилось.
– Санчес, ты больше не директор. Ты не контролируешь ситуацию. Они отдают компанию и все ее разработки каким-то людям в серых костюмах. Неужели ты не видишь, что из этого получится? Это уже не та компания, которую вы в свое время делали. И это не та компания, куда я приходила на работу. Я больше не могу.
– Зайди хотя бы сделать расчет. Тебе полагаются отпускные за год и зарплата.
– Я не приду. Я их боюсь. Если передашь мне деньги – буду благодарна до скончания дней своих. У меня нет ни копейки…
Но Санчесу отказали в собственной бухгалтерии. Лидия Александровна только холодно улыбнулась и отправила Санчеса к Роби. Молодая девушка-бухгалтер, испуганно косясь на свою начальницу, выскользнула вслед за Санчесом и сказала, что в компании совсем нет денег. Роби оплачивает какие-то старые долги TS Computers со счетов Lab34 и вообще «на свои помойки все сливает». Подрядчики Lab34 уже несколько месяцев не получают деньги и начинают не на шутку роптать. Сотрудникам нечем платить зарплату. О выходном пособии для сотрудницы, которая сбежала с рабочего места, даже не написав заявления об уходе, никто даже разговаривать не будет.
Разговор по поводу «Ростехинвестиций»
Санчес готовился к разговору несколько дней. Он внимательно прочитал драфт инвестиционного соглашения, которое подготовили юристы. Не то чтобы ему кто-нибудь раньше запрещал смотреть этот документ, но осилить сто пятьдесят страниц сложного юридического текста с многочисленными правками обеих сторон он до этого так и не удосужился.
Теперь прочел. В целом понял. Инвестор брал на себя обязательства вложить около двадцати миллионов долларов в создаваемую на Британских Виргинских островах компанию. У этой компании должны были быть номинальные акционеры – какие-то местные уполномоченные юристы. Никто из существующих акционеров прав собственности на акции компании изначально не получал. По сложной формуле, в результате длинной цепочки действий и только при определенных условиях каждый из основателей мог вступить в права владения своими акциями. Зато Роби, Санчесу и Димычу гарантировалось подписание менеджерского соглашения, подразумевающего зарплату в размере не менее трехсот тысяч долларов в год, корпоративный автомобиль, страховку, возможность получить в компании кредит до двух миллионов долларов на приобретение жилья. Санчес не понимал, зачем нужна была такая сложная и запутанная схема, однако доверял юристам, которые защищали их интересы, доверял значительно более опытному в таких вопросах Роби и деловой интуиции Димыча. Если они были согласны – значит, это выгодно.
Но были и другие условия, которые поставили Санчеса в тупик. Они вообще не подвергались правке, а следовательно, существовали в соглашении изначально и не были добавлены в последний момент, как многие другие. Они были априори согласованы и приняты обеими сторонами как не подлежащие дальнейшему обсуждению.
Первым шел пункт о конфиденциальности. Помимо стандартных формулировок он включал в себя раздел о «технологиях двойного назначения», к которым относился проект «ИРА» и все, что с ним связано. В частности, новая российская компания – преемница Lab34 (в документах ее называли «РусКом» – русская компания, в противовес «ИноКому» – иностранной компании, которую как раз и планировалось зарегистрировать на загадочных Виргинских островах) должна была создать отдел по работе с секретными документами и получить соответствующую лицензию. Все сотрудники должны были подписать сопутствующие бумаги.
Документ строжайше запрещал коммерческое или любое другое распространение технологий «ИРЫ» без письменного согласия инвестора.
«Бред какой-то! Они предполагают, что мы будем развивать компанию, строить бизнес и выполнять все те многочисленные условия, которые они выдвигают нам, только для того, чтобы мы могли вступить в права владения собственными же акциями?!»
Вторым был пункт о смене генерального директора. Им должен был стать Роби.
Еще были странные разделы о регламентах работы, о дополнительных согласованиях стратегии, о не противоречии деятельности компании интересам инвесторов и еще много крайне неприятных вещей.
Санчес начал было выписывать пункты, которые считал неприемлемыми, но бросил на третьей странице. Он также внимательно перечитал всю переписку Роби с инвесторами для того, чтобы понять логику принятия решений. Главный вывод, который он сделал, был очевиден – за долгими и внешне ожесточенными дискуссиями скрывалось нежелание Роби защищать интересы Санчеса как акционера в этой сделке. Он очевидно тащил одеяло на себя, уступая небольшой кусочек Димычу. Санчесу оставалось место на сквозняке. В нескольких местах переписки были видны явные пробелы, косвенные ссылки на другие переговоры, другие версии файлов, которые Санчес не мог найти. Судя по всему, от него что-то скрывали или о чем-то умалчивали.
Именно поэтому Санчес готовился к серьезному разговору тщательно и детально. Нужно было поговорить с Димычем, выяснить его позицию, но тот упорно отказывался замечать своего бывшего партнера. Гриша – последний акционер, чей голос мог бы стать решающим, – теперь тоже был вне игры.
Самое главное – Санчеса мучили сомнения. Он вполне допускал, что Роби действует из лучших побуждений. Ведь он всегда, по первому требованию, предоставлял Санчесу любую запрашиваемую информацию. Быстро, без запинки объяснял любой непонятный пункт в соглашении. В его интерпретации вся картина выглядела стройно и понятно… Но когда Санчес оставался наедине с собой – картина снова рассыпалась под натиском новых вопросов. Самое обидное заключалось в том, что переговоры шли уже долго, и у Санчеса в запасе было достаточно времени, чтобы внимательно прочитать все документы, высказать свои опасения, сомнения… Конечно, очень непрофессионально поднимать волну на самых последних этапах переговоров. Но и оставаться в стороне он больше не мог.
Санчес решился:
– Роби, я как акционер не могу подписать это соглашение…
– Если у тебя есть какие-то правки или пожелания, ты всегда можешь…
– Нет, Роби, мне не нравится сама суть сделки. Речь не о конкретных условиях. Все это очень сложно. Нагромождение каких-то многочисленных юридических лиц, ограничений, обязательств…
– Добро пожаловать в мир большого бизнеса в России, Санчес, – холодно сказал Роби.
– Хрен с ним, меня другое смущает… Ты видел, они хотят нашу технологию засекретить, закрыть. Кто же ею тогда будет пользоваться?!
– А ты не понимаешь? Мы это обсуждали еще на первой встрече, помнишь?
– Мы обсуждали, что нельзя ее экстремистам отдавать. Но это другое…
– А как еще ты собрался обезопасить ее от экстремистов? – Лицо Роби неприятно серело на глазах. – Если ты боишься за клиентов, то их будет более чем достаточно. Уже несколько специализированных ведомств выделили такие бюджеты…
