Вячеслав Миронов - День курсанта
— Ага! Я служил в армии, когда ты еще пешком под стол на игрушечном танке ездил! Эту сказку про то, как иду я в увольнении, никого не трогаю, выбегает мужик, бьет мне в морду. Падаю, а он мне выливает насильно бутылку водки и убегает! А когда эта версия разваливается, то как ученица, после лишения девственности, отвечает, что только полстакана пива! Но, наверное, оно было с дихлофосом. Или карбофосом! А то и с карбидом. Оттого я так рыгаю и пукаю! Они шли в библиотеку!!!! Вы еще и идиоты!
Баров рычал, как тигр, но по-своему.
Все пойманные им «залетчики» были из его взвода.
— Идиоты! Сумчатые макаки! Облезлые ослы! Прыщи бородавчатые! Вам только по деревьям лазить! Пойти во второе увольнение в жизни! Напиться! Попасться! Это же надо было до этого додуматься вообще! Это ваше последнее увольнение! Если доживете до выпуска! Или я сам не умру от инфаркта! Обещаю, что я этого вам не забуду, товарищи курсанты! Эти трое беременных слонов по окончанию училища будут командирами взводов подводных верблюдов на базе торпедных катеров! Завтра они будут копать окоп для стрельбы с коня стоя! А сейчас! Курсанты — пьяницы! Выйти из строя! — те вышли.
— Одеть ОЗК, получить противогазы и два круга по центральной аллее! Замкомвзвод, командиры отделений этих верблюдов, выйти из строя! Контролировать!
— Товарищ капитан! Там же холодно!
— ОЗК сломается и порвется на морозе!
— Что не доходит через голову — дойдет через руки и ноги! Не можете думать головой — будете думать задницей на морозе! Знали, что пить — нельзя? Знали! Вот теперь — бегайте! А насчет ОЗК… Сломаете, порвете! Удержим с получки в стократном размере! Бегом марш!
Трое курсантов мотали круги по аллее. С каждым шагом выходил алкоголь. И трезвели.
Сержанты тоже зверели. Холодно. Пританцовывая на месте, матеря «залетных», пытались их поторопить пинком под зад, когда те пробегали мимо них, чтобы побыстрее уйти в теплую казарму.
Но в ОЗК бегать тяжело. А когда на тебе надета шинель, а сверху — ОЗК — вдвойне тяжело. На ногах — бахилы от ОЗК, которые скользят на легком снежке, ледке. И скорость перемещения падает. Каждый шаг — литр пота алкогольного и мат сержанта, который стремится уйти с мороза.
Аллея — пятьсот метров, полный круг — километр. Два круга — два километра.
Когда те пришли с пробежки по морозу в ОЗК, а сержанты четвертого взвода злые как собаки, Баров построил свой взвод.
И устроил шмон во взводе.
Он в ярости переворачивал постели, отстегивал подматрасники — это кусок брезента или старой плащ-накидки, который крепился на завязках. Чтобы казеный матрас не рвался о кроватную сетку, под ним, как правило прятали носки, вшивники и прочее запрещенное что было небольших размеров.
Также на перевернутые постели полетело содержимое тумбочек. Все запрещенные предметы, продукты питания, летело в отдельную кучу. Взвод смотрел и сопел. Все понимали, отчего командир взвода в бешенстве. Никто еще не видел капитана таким.
Потом дневальный принес топор. И Баров этим топором рвал вшивники, носки. Или как часто говорили «сифак». Баров тут же окрестил носки «спидоносками».
Несколько журналов, невесть, как попавших в казарму с полуобнаженными красотками, тоже он разрезал. Все бросил в одну кучу, топором перемешал:
— Дневальный! Выброси эту кучу дерьма на помойку! Не в туалет, а прямо на мусорку! Выполнять!
— Есть!
Дневальный унесся, роняя по дороге мелкие клочки тряпок и бумаги.
— Ну, а теперь, товарищи курсанты, — обращаясь к своему взводу — в армии все, что не параллельно и не перпендикулярно — валяется. Вам всем час времени на наведение порядка. Через час сержанты докладывают мне, я проверяю. И радуйтесь, что сейчас холодно. Не дай Бог, вам еще раз кому-то только подумать о выпивке — будете копать окоп полного профиля для стрельбы с коня стоя! Вопросы? В письменном виде, в трех экземплярах. Не слышу, товарищи курсанты. Вопросы есть?
— Никак нет!
Взвод начал наводить порядок, матеря в лицо «залетчиков». А кто сказал, что коллективная ответственность отсутствует? В армии она есть и будет.
Зато впредь всем наука. Хочешь выпить — подумай, а, может, ты подставишь своих товарищей? Ну, а товарищи тебя будут в следующий раз лучше прикрывать, чтобы самим не подставиться.
Но только «залетели» трое с УСН (употребление спиртных напитков), Валерка Лунев пришел с обмороженными ушами. Честь и гордость курсантская не позволила ему опустить «уши» (клапана) у шапки, вот он ходил по городу. А чуть прозевал, и все! Через полчаса в казарме они у него стали по размеру, как два огромных чебурека, малиново-черного цвета.
Баров посмотрел, покачал головой.
— Надо менять фамилию. На Чебурашкина или Слоникова. Летом хорошо — не жарко будет. Пиздец полный. Чего стоишь? Бегом в санчасть! Миронов! Дай сопровождающего! Наберут в армию идиотов! С одними мучаешься два года, с другими — двадцать пять лет! Блядь! Ну, что за рота! В увольнение сходить не могут! Кто нажрется, как дите малое! Кто уши отморозит! Если еще кто-нибудь придет с отмороженными хуем и яйцами — не удивлюсь. Скажет, что пытался переспать со снежной бабой! Стадо ебанутых носорогов, а не рота! Где их только понабрали? И всех идиотов сгрузили в сорок вторую роту! Прямо селекция какая-то. Неестественный отбор! Весь четвертый батальон — эксперимент! Но сорок вторая рота — это просто какая-то рота вурдалаков, которая только и делает, что пьет кровь у командиров, закусывая водкой и обмороженными ушами! Во всех вселился дух злой! И всех надо сжечь! Тьфу! С этой бандой с ума сойду скоро! А до пенсии так далеко! Не доживу!
Вечером еще один сюрприз — общеучилищная вечерняя поверка. Все училище строится, и проходит поверка поротно, потом докладывается ответственному по батальону, а тот уже — ответственному по училищу. Ответственные по батальонам — замполиты. Праздник-то политический, вот они и бдят…
Пока шла поверка, курсанты четвертого курса — первый батальон на шинели от первого КПП несли тело. Руки и ноги качались в такт движению. В свете электрических прожекторов это смотрелось страшно. Неужели убили? По строю побежали разговоры.
— Убили?
— Да, ну, на фиг!
— Посмотри, он не шевелится!
— Чую, ночь веселая будет!
— Если первый бат сейчас поднимется в город, может, и все училище двинуться. Тогда от города могут только головешки остаться.
И тут тело, которое трое его сотоварищей тащило на шинели, шевельнулось и проорало в ночной морозной тишине:
— Витек! Мы куда идем? Давай в общагу к девкам!
Училищный строй одобрительно заржал. Понятно. Никого не убили и не избили. Просто напился мертвецки курсант. Благо, что не замерз!
