Анна Старобинец - Убежище 3/9
Потом она вцепилась Мальчику в плечо, стараясь, видимо, оттащить его от кровати Спящей, и дурным голосом стала орать:
– Петр Алексееви-и-ич! Говорила же я-я-я! Петр Алексееви-и-ич! Людмила Константинов-на-а-а! Идите скорее сюда-а-а! Вы только полюбуйтесь! Я же говорила, что нельзя держать вместе, – женщина сделала паузу, чтобы набрать в легкие побольше воздуху, – подростков разных поло-о-ов! Посмотрите теперь, что они вытво-ряю-ю-ют! Господи-и-и, под суд все пойде-е-ем!
Людмила Константиновна, старшая медсестра, появилась наконец на пороге.
– Что вы орете, как сумасшедшая? – прошепелявила она, и от этого голоса Мальчик вздрогнул.
– Он… Он к ней приставал… Они… подростки разных полов… – залопотала было женщина, указывая на Мальчика пальцем, но потом растерянно умолкла, потому что совершенно не знала, как понимать реакцию старшей медсестры на случившееся.
Людмила Константиновна оставалась абсолютно спокойной. Ее маленькие поросячьи глазки смотрели слегка насмешливо. Какое-то время она молчала, потом спросила:
– А вы?
– Что – я?..
– Вы же, кажется, нянечка?
– Да, – подтвердила женщина.
– Тогда как же вы это допустили, любезная, как вас, простите?..
– Фаина Петровна… Я… Понимаете, я… кажется, ненадолго заснула.
– Ненадолго? – Людмила Константиновна почему-то вдруг громко и неприятно рассмеялась.
– Ну да, совсем ненадолго…
– А по-моему, вы заснули очень надолго.
– Я не знаю. Простите. Простите, ой, я прямо не знаю, как это вышло. Но когда я проснулась, он… – Фаина Петровна снова ткнула в Мальчика, – ее… – она скривилась и беззвучно зарыдала. – И тогда я…
– И тогда вы стали так голосить, как будто сейчас наступит конец света, – сказала старшая медсестра и странно ухмыльнулась. – Кстати… Идите-ка вы на улицу. И перестаньте тут сопли размазывать, смотреть противно.
– На улицу? – всхлипнула нянечка и вытерла глаза рукавом. – В смысле – вы меня увольняете?
– Да нет, господи ты боже мой! Просто увидите кое-что интересное. Идите, там уже все собрались. Весь персонал.
– Но как же… – Фаина Петровна растерянно посмотрела на Мальчика, потом на Спящую, – как же я их здесь после этого оставлю?..
– А вот так, очень просто. Оставите, и все тут – я вам разрешаю, – сказала медсестра и повернулась к Мальчику. – Ты чего на меня уставился?
Больше всего в старшей медсестре нянечку удивляло то, что старшая медсестра не имела ровным счетом никакого представления о собственных больных.
– Да что вы, Людмила Константиновна, он же вас не слышит, – затараторила нянечка, – и смотрит он совсем не на…
– Я вас узнал, – сказал Мальчик.
Фаина Петровна испуганно отдернула руку, которой все это время машинально сжимала его плечо, и так и осталась стоять с открытым ртом: Мальчик не просто говорил; он смотрел прямо в глаза старшей медсестре, действительно обращался именно к ней.
– Я вас узнал. Вы – Люсифа. Я должен с вами сразиться.
– Кажется, – снова встряла нянечка, справившись наконец со своим изумлением, – он действительно вступил с вами в контакт и…
– Не здесь, – ответила старшая медсестра.
– Что – не здесь? – удивилась Фаина Петровна.
– Я не с вами говорю, – Людмила Константиновна раздраженно махнула рукой; она смотрела на Мальчика. – Не здесь. В Нави.
– Что?! – вскрикнула нянечка.
– Идите сейчас же на улицу, – прошипела медсестра. – Я вам приказываю.
Нянечка еще раз посмотрела на нее, на Мальчика, снова на нее, снова на Мальчика, потом недоуменно покачала головой и вышла из комнаты.
– Возвращайся туда, – сказала Мальчику медсестра.
– А вы?
– Я тоже скоро приду.
– Я не пойду без нее, – Мальчик кивком указал на Спящую.
– Да мне-то что, – фыркнула медсестра. – Если хочешь, бери ее с собой.
Мальчик наклонился над кроватью и осторожно взял на руки Спящую. Она почти ничего не весила, словно была сделана из бумаги. Ее шея, руки и ноги были такими тонкими, что Мальчик забеспокоился, как бы они не сломались от какого-нибудь его неловкого движения.
– Я возьму тебя с собой, – сказал Мальчик.
– Куда? – спросила Спящая.
– В Убежище.
Спящая посмотрела на него удивленно, потом улыбнулась – совсем слегка, уголком губ.
– А почему ты решил меня взять? – спросила она.
Мальчик быстро оглянулся на медсестру и тихо, торопливо прошептал на ухо Спящей:
– Ты этого, наверное, не помнишь. Но однажды ты разговаривала со мной во сне. И ты сказала, что тебе совсем не нравится здесь… Теперь я готов тебя забрать.
– Хорошо, – прошептала в ответ Спящая. – Мне действительно здесь не нравится.
* * *Сотрудники интерната сгрудились у входа. Жители окрестных домов, встрепанные и заспанные, тоже стояли кучками у своих подъездов, месили ногами липкий, удивительно чистый мартовский снег.
Некоторые, понурившись, с тупым недоумением рассматривали этот снег. Когда они в последний раз выходили на улицу – перед тем как им всем захотелось спать, – все было зеленым и пыльным, и было жарко, и было лето…
Но в основном люди смотрели вверх, на небо, лишь изредка поворачиваясь друг к другу и тихо перешептываясь.
Нянечка Фаина Петровна выскочила на крыльцо последней; спустилась по заледеневшим ступенькам туда, на этот чистый снег, в эту напряженную тишину, и тоже запрокинула голову.
– Господи! – вскрикнула она так громко, что все вздрогнули. – Господи, Господи, да что ж это?.. Господи… Иже еси на небеси… Да святится имя твое… Да будет… Ой, мамочки… мама моя, мама… Второе… Солнце.
Второе Солнце стояло в зените, и оно было очень красивым. Ярко-красный шар с синеватым, неровным, рваным окаймлением – точно гигантский детский мяч, украшенный светящейся бахромой. Второе Солнце было раза в четыре крупнее обычного. Это тем более бросалось в глаза что обычное, первое солнце болталось здесь же, рядышком, на голубом безоблачном небе – как будто специально для того, чтобы все могли сопоставить размеры.
– Это конец, – произнес кто-то с полувопросительной интонацией, и слова его окончательно разорвали тишину.
Теперь все заговорили разом, громко и взволнованно; некоторые женщины плакали.
– Так, – обратился к жене повар Коля, изо дня в день готовивший умственно неполноценным детям жидкие кашки, фруктовые смеси и овощные пюре. – Так. Пора собираться.
– Куда? – спросила жена, посудомойка Татьяна, и неприлично громко зарыдала.
– Знаешь куда, – мрачно ответил Коля. – На Алтай.
– Куда? – снова всхлипнула Татьяна, а потом странно хихикнула, – Куда, куда, куда… ха-ха!
Теперь она неприлично громко смеялась.
