Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. Слезы счастья
– Рассаживайтесь! – крикнула Лора.
Вечеринка началась. Онезим пристроил свое громадное тело на скамейку и, схватив Шарлотту за запястье, притянул поближе к себе.
– Садись рядом со своим старшим братом, Лолотта. Черт побери, я чувствую себя здесь неловко! Мне следовало бы надеть галстук.
– Не нужен тебе никакой галстук, дуралей, ты и так нормально выглядишь, – возразила Шарлотта.
Овид и Тошан открыли каждый по бутылке шампанского. Киона, решившись наконец отойти в сторону от своего отца, взяла на руки маленькую Катери.
– Милашка моя, О´на вернулась, О´на будет возиться с тобой, как и раньше, – прошептала она ей. – Я прочту тебе завтра сказку на ночь, чтобы тебе легче было уснуть. Сегодня вечером я пока еще занята.
Катери положила свою темноволосую голову на плечо Кионе, посасывая при этом пальчик. Констан же тем временем бросал лукавые взгляды на Бадетту.
– Эй, маленький принц! – сказала ему журналистка. – Ты, наверное, хочешь мне что-то сказать? Может, я забыла причесаться или напудрить свой носик?
Мальчуган расхохотался: слово «пудра» ассоциировалось у него с тальком, которым Мадлен присыпала ему попочку и ступни после купания.
– Знаешь, а ты похож на Маленького Принца из замечательной книги, которую написал для детей и взрослых Антуан де Сент-Экзюпери – некий месье, который летал на самолете, как летал твой папа, чтобы добраться отсюда до Франции. Думаю, ты тоже летал на самолете вместе со своими родителями и Мадлен.
– Да, и мне было совсем не страшно, – с гордостью заявил Констан.
– Лично я предпочитаю пароход…
– Мама тоже.
Киона слушала их разговор. Тут к ней подошла Мадлен и забрала у нее из рук Катери, поскольку эту малышку уже было пора укладывать спать.
– Спокойной ночи, моя красавица Катери, – сказала маленькой девочке Киона, целуя ее в лобик.
После этого она подошла к Бадетте и Констану.
– Я слышала то, что вы говорили, Бадетта, и вы правы в том, что Констан мог бы стать олицетворением Маленького Принца, однако при условии, что он станет послушным и откажется от своей любимой затеи – быстренько засунуть вам под кофту земляного червяка, которого он прячет за своей спиной.
Бадетта, испугавшись, поспешно прикрыла вырез своей кофты рукой. Разоблаченный Констан со смехом бросился наутек.
– Спасибо, Киона. Вы меня спасли. Если бы этому озорнику удалась задуманная им проделка, я стала бы громко кричать и перепугала бы всех вокруг.
– Это пустяки, – усмехнулась Киона, садясь на кованую скамью со спинкой и подлокотниками, которую недавно купила Лора. – Можно с вами поговорить, Бадетта? Это не займет много времени.
– Ну конечно, можно! – закивала журналистка, удивленная, впрочем, тем, что Киона то и дело поглядывает куда-то ей за спину – как будто ее внимание привлекла какая-то штуковина, зависшая в воздухе.
– По правде говоря, я никогда не пыталась познакомиться с вами поближе. Однако вы дружите с моими отцом и мачехой и Эрмин вот уже много лет. Безусловно, когда вы приезжали в Валь-Жальбер, я была всего лишь девчонкой, только то и делавшей, что игравшей с Лоранс и Мари-Нуттой. Вы были там на Рождество, в которое Лора воссоздала в одном из складов целлюлозного завода библейскую сцену рождения Христа?
– Да, конечно, я была там. Какие приятные воспоминания! Вы были настоящим ангелочком – вся белая, с крылышками из настоящих перьев. Прямо-таки архангел Гавриил.
– Это имя перекликается с именем одного человека, которого вы очень любили и которого вспоминаете с нежностью до сих пор, – вашей тети Габриэль.
Бадетта вздрогнула от вдруг нахлынувших на нее эмоций и посмотрела на Киону ошеломленным взглядом.
– Как вы об этом узнали? – прошептала она.
– Точно так же, как я узнала о земляном червяке, которого Констан надеялся засунуть за вырез вашей кофты. Я немного погодя поговорю со своими родственниками и нашими друзьями и расскажу им о том, что со мной произошло. Однако мне очень хочется сначала поговорить лично с вами. Я до сего момента была не очень-то внимательна по отношению к вам – человеку, который много страдал в прошлом. Бадетта, не делайте такое изумленное лицо. Я просто читаю ваши мысли. Только что, когда вы упомянули об архангеле Гаврииле, я знала, что вы думаете о своей тете – милой и восхитительной женщине. Если бы не она, вас сейчас на этом вечере не было бы, не так ли?
Журналистка удивленно таращилась на Киону. К ее золотисто-зеленым глазам подступили слезы.
– Да, я с любовью вспоминаю о ней, – тяжело вздохнула она, чувствуя, как к горлу подступает ком. – Мне иногда даже кажется, что она по-прежнему рядом со мной.
– Отчасти это так.
– Господи, что вы хотите этим сказать?
– Бадетта, те люди, которых мы утратили, которых не можем забыть и которые нас любили, – все они находятся рядом с нами и смотрят на нас. Вашу тетю Габриэль, которую коротко называли Габи, я сейчас вижу такой, какой она была в возрасте тридцати с лишним лет. Возраст Иисуса Христа, когда он принял смерть. Она была очень красивой изящной женщиной со светлыми глазами и ангельским лицом!
В этот момент Киону вдруг стала звать Мари-Нутта, но ее заставила замолчать Эрмин.
– Оставь их в покое! Киона больше не поступает безрассудно. Если она решила поговорить с Бадеттой, то на это, значит, имеется серьезная причина. Лучше принеси-ка им по бокалу шампанского.
– Хорошо, мама!
Бадетта взяла предложенный ей бокал, а вот Киона решительно отказалась пить шампанское.
– Я предпочла бы стакан воды, Нутта, – сказала она, улыбаясь. – Я сама себе его налью чуть позже.
Эта коротенькая передышка дала журналистке возможность прийти в себя. Как только они с Кионой снова остались вдвоем, она прошептала:
– Вы и в самом деле сейчас видите мою тетю Габи?
– Да. Она даже улыбнулась мне, когда я подошла к вам. Я этому и сама рада, потому что уже очень давно не видела никого из потустороннего мира.
– Боже мой, от ваших слов у меня голова идет кругом!
Бадетта инстинктивно обернулась и впилась взглядом в темноту сада за своей спиной, хотя прекрасно знала, что ничего там не увидит. Вздрагивая всем телом, она взяла свою сумочку и открыла ее.
– Подождите, у меня есть при себе фотография моей тети. Я вам ее покажу. Она на ней сфотографирована еще молоденькой девушкой вместе с Луизой, своей сестрой-близняшкой, а также их матерью и братом. Вот, смотрите!
Киона долго смотрела на пожелтевшую фотографию, прежде чем отдать ее обратно журналистке. Та тут же спросила:
– Так вы видели именно ее?
– Да. Она ваш ангел-хранитель с самого вашего рождения. Мне даже не пришлось закрывать глаза для того, чтобы увидеть картины вашего детства. У вас была серьезная болезнь. Я вижу, что вы лежите в больнице и ваша тетя борется за то, чтобы вас спасти. Она уносит вас к себе закутанной в одеяло, поскольку не верит врачам, которые сказали, что вы обречены. Бадетта, вам нужно как-то почтить ее память. Вы ведь хорошо владеете пером. Напишите о ней статью или роман. Вы могли бы также упомянуть о своей большой любви, которая была у вас в возрасте двадцати лет. Любви, которую вы до сих пор оплакиваете и которая помешала вам полюбить кого-то еще…
