Катрин Панколь - Желтоглазые крокодилы
Он заговорил с ней об Александре, и она подтвердила: да, он стал нервным и беспокойным, ты нужен ему, тебе необходимо проводить с ним больше времени. Ты вроде бы дома, а с другой стороны, тебя вроде и нет… Люди считают, что важно количество времени, которое ты уделяешь ребенку, но качество здесь тоже важно. Иногда можно провести с ним весь день, и только вечером, в машине, по дороге домой, он раскроется, поведает тебе свой секрет или расскажет о том, что его пугает и тревожит. И ты понимаешь, что именно этого ждал весь день, который счел было потерянным, а оказалось — вовсе нет. Она покраснела и добавила: не знаю, ясно ли я выразилась. Она тогда ушла, чуть ссутулясь, забрав три новых контракта на перевод. И выглядела усталой. Надо повысить ей ставку.
Он окликнул ее и спросил: «Тебе не нужна помощь, Жози? Ты уверена, что справишься?» Она ответила: да, да, не волнуйся. Помолчала и добавила:
— Ирис знает, что я на тебя работаю…
— Откуда она узнала?
— От мэтра Вибер… Они случайно встретились в кафе. Ее немного задело, что ты от нее это скрыл, может быть, тебе стоит…
— Ладно, обещаю, поговорю с ней. Не люблю смешивать семью и работу. Ты права. Я поступил как идиот. Тем более что это не какой-то там жуткий секрет, да? Из нас с тобой получились неважные конспираторы! Врать не умеем…
Она ужасно смутилась от его последнего замечания.
— Не красней ты так, Жози! Поговорю с ней, я же сказал! Это точно придется сделать, если я собираюсь начать с нуля.
Он расхохотался. Она смущенно поглядела на него и пятясь, вышла из кабинета.
«Вот смешная девчонка, — подумал он. — И до чего не похожа на сестру! Словно ее подменили в детстве, и супруги Плиссонье принесли домой чужую девочку. Не удивлюсь, если это неожиданно вскроется. Представляю, какую физиономию состроит Анриетта, если узнает! С нее небось даже шляпа ее вечная слетит!»
В кабинет без стука вошла Каролина Вибер.
— Ну что, придумал стратегию по тому делу, что я тебе принесла?
— Нет, что-то я замечтался. Совершенно не хочется работать. Пожалуй, приглашу сына пообедать!
Каролина Вибер, раскрыв рот, глядела на него, а он быстро набрал Александру на мобильный, и вот уже из трубки неслись радостные вопли мальчика: пойти с папой в любимый ресторан! Филипп Дюпен поставил телефон на громкую связь, и крики ликования разнеслись по кабинету.
— А потом, сынок, пойдем в кино на тот фильм, который ты выберешь.
— Нет, — закричал Александр, — мы пойдем в парк и будем там стрелять по мишеням!
— В такую погоду? Мы утонем в грязи!
— Да, папа, да! Будем стрелять, и если я попаду в цель, ты меня похвалишь!
— Ладно. Тебе решать.
— Йес! Йес!
Мэтр Вибер покрутила пальцем у виска, демонстрируя Филиппу, что она о нем думает.
— Французские носочки подождут… Все, побежал, у меня встреча с сыном.
…Сначала — гулкий звук шагов в вестибюле. Стены, выложенные бледно-желтой плиткой с голубой каемочкой, зеркало в человеческий рост, почтовый ящик, на котором еще сохранилась табличка «Мсье и мадам Антуан Кортес», Жозефина ее не сняла. Запах в лифте. Запах сигаретного дыма, пыли и аммиака. Затем — шум шагов в коридоре перед дверью. У него не было ключей. Он приготовился постучать, вспомнив, что звонок вроде бы не работал, когда он ушел. Может быть, она его починила. Решил позвонить, чтоб проверить, но тут Жозефина открыла дверь.
Они стояли лицом к лицу. Почти год! — говорили их взгляды, пока они пристально вглядывались в лица друг друга. Всего год назад мы были идеальной парой. Женаты, двое детей. Что же произошло, почему все так быстро взлетело на воздух? Немой вопрос, удивление — у обоих. «Как же все изменилось за этот год», — думала Жозефина, глядя на сморщенную пергаментную кожу под глазами у Антуана, на испещренную красными прожилками, на птичьи лапки морщин. Он пьет, это видно, лицо опухло, покраснело… «А ничего не изменилось, — подумал Антуан, подавив желание погладить белокурые пряди, обрамляющие лицо Жозефины, — только она стала как-то тоньше и жестче. Ты красавица, дорогая», — едва не сказал он. «Ты неважно выглядишь, дружок», — едва не вырвалось у нее.
Из кухни настырно тянуло поджаренным луком.
— Я готовлю цыпленка с луком на ужин, девочки его обожают.
— Но сегодня, может быть, мне стоит сводить их в ресторан, я так давно…
— Они будут рады. Я им ничего не сказала, я не знала, вдруг…
Вдруг ты будешь не один, вдруг ты будешь занят, вдруг другая приехала с тобой… Жозефина промолчала.
— Они, наверное, сильно изменились? Как они?
— Ну, сначала было трудновато…
— А в школе как?
— Ты не получил их табели? Я посылала…
— Не получил. Затерялись, наверное…
Ему хотелось сесть и замолчать. Просто смотреть, как она готовит цыпленка с жареным луком. Жозефина всегда на него так действовала: успокаивала его, умиротворяла. У нее был дар, как у некоторых людей, которые исцеляют наложением рук. Так хотелось бы отдохнуть, забыть про опасный поворот в его жизни! Ему показалось, что он дробится на части. Словно его сущность разделилась на тысячу частей, и они плавают в воздухе, а он не может собрать их в кучу, не может с ними совладать. На тысячу маленьких ответственностей, с которыми ему не справиться. Он только что встретился с Фожероном. Тот уделил ему едва ли десять минут и за это время три раза отвлекался, чтобы поговорить по телефону. «Извините меня, господин Кортес, но это очень важно…» Потому что я совсем не важен, хотелось крикнуть Антуану в последнем приступе отчаяния. Но он сдержался. Дождался, когда тот положит трубку, и вернулся к теме разговора. Но все же в порядке, ваша жена вполне справляется! Ваши выплаты ведутся регулярно, будет лучше, если вы поговорите на эту тему с ней. Потому что в конце концов это история семейная, а вы производите впечатление очень дружной семьи. Потом его опять прервал телефонный звонок. Вы позволите, да? На этот раз он даже не стал извиняться. А в третий раз снял трубку без лишних слов. В конце концов он встал и пожал ему руку, повторяя «нет проблем, мсье Кортес, пока ваша жена здесь»… В итоге Антуан ушел, так и не поговорив с ним про мистера Вэя.
— В Париже еще зима?
— Да, — ответила Жозефина. — Как всегда в марте.
Было уже поздно, стемнело, на улицах зажглись фонари, их бесстрастный белый свет поднимался к темному небу. За окном кухни вдалеке сиял Париж. Давным-давно, поселившись тут, они любовались огнями большого города и строили планы. Когда переедем в Париж, будем ходить в кино, в рестораны… Когда переедем в Париж, будем ездить на метро и автобусе, машину поставим в гараж… Когда переедем в Париж, будем пить кофе в прокуренных кафе. Париж стал волшебной картинкой на открытке, средоточием всех их мечтаний.
