М. Стедман - Свет в океане
Девочка не шевелилась, молча застыв с чашкой в руке.
— А у тебя есть секреты, Грейс?
Она медленно кивнула.
— Наверняка очень интересные секреты.
Маленький подбородок снова качнулся вверх-вниз, а в глазах читалась неуверенность, по каким правилам играть дальше.
— Давай с тобой поиграем?
Не зная, как реагировать, девочка начала выписывать на полу дугу носком туфельки.
— Давай сыграем с тобой в игру, где я попытаюсь угадать твой секрет. Он все равно останется секретом, потому что ты мне ничего не сказала. А если я угадаю, ты получишь в награду леденец на палочке. — Ханна неловко улыбнулась, а малышка совсем растерялась. — Мне кажется… ты ходила навещать ту леди с Януса. Я угадала?
Девочка начала кивать, но тут же остановилась.
— Мы ходили к дяде в большой дом. У него было розовое лицо.
— Я не буду на тебя сердиться, милая. Иногда так приятно встретить знакомых, правда? А эта женщина крепко тебя обнимала?
— Да, — медленно подтвердила девочка, пытаясь сообразить, было ли это тоже секретом или уже нет.
Когда час спустя Ханна снимала с веревки высохшее белье, она все еще никак не могла успокоиться. Как могла ее собственная сестра так поступить? Перед глазами возникли лица всех, кто тогда был в магазине Мушмора, и ей показалось, что все они, включая Гвен, смеялись за ее спиной. Оставив юбку висеть на одной прищепке, она бросилась в дом и ворвалась в комнату Гвен.
— Как тебе не стыдно?!
— Ты о чем? — спросила Гвен.
— Как будто ты не знаешь!
— Да что случилось, Ханна?
— Мне известно, что ты сделала! Я знаю, куда ты водила Грейс!
Увидев на глазах сестры слезы, Ханна растерялась.
— Мне ее так жалко, Ханна.
— Что?!
— Она такая несчастная! Да, я водила ее повидаться с Изабель Шербурн. В парке. И позволила им поговорить друг с другом. Но я это сделала ради нее! Ребенок совсем запутался и ничего уже не понимает! Я сделала это ради нее, Ханна, ради Люси!
— Ее зовут Грейс! Ее зовут Грейс, и она моя дочь, и я хочу, чтобы она была счастлива, и… — Она запнулась и всхлипнула. — Мне так не хватает Фрэнка! Господи, как же мне его не хватает! — Она посмотрела на сестру. — А ты водила ее к жене человека, который закопал его в яме! Да как ты могла?! Грейс нужно забыть о них! О них обоих! Это я — ее мать!
Гвен, поколебавшись, подошла к сестре и ласково ее обняла.
— Ханна, ты же знаешь, как сильно я тебя люблю. Я старалась изо всех сил, лишь бы тебе хоть чуть-чуть стало легче… После того самого дня. И я продолжала делать все, что от меня зависит, когда она вернулась домой. Но в том-то и проблема! Ее дом не здесь! Я не могу видеть, как она страдает! И не могу видеть, какую боль это причиняет тебе!
Ханна с трудом сделала вдох между рыданиями.
Гвен обняла ее за плечи:
— Мне кажется, ее нужно вернуть обратно. К Изабель Шербурн. Другого выхода просто нет. Ради ребенка, Ханни. И ради тебя самой, дорогая, ради тебя самой!
Ханна отстранилась и произнесла твердым голосом, не допускавшим никаких возражений:
— Пока я жива, она никогда больше не увидит эту женщину! Никогда!
Ни одна из сестер не заметила маленького личика, подглядывавшего за ними в дверную щель. В этом непонятном доме маленькие уши слышали все-все и ничего не пропускали.
* * *Вернон Наккей сидел за столом напротив Тома.
— Я считал, что меня уже ничем не удивить, пока не столкнулся с тобой. — Он снова взглянул на лежавший перед ним лист бумаги. — Ялик прибивает к берегу, и ты говоришь себе: «Какой замечательный ребенок! Оставлю-ка я его себе, и никто ничего не узнает».
— Это вопрос?
— Ты не хочешь отвечать?
— Отнюдь.
— Сколько детей потеряла Изабель?
— Троих. И вам это известно.
— Но оставить ребенка решил ты! А вовсе не женщина, потерявшая троих детей? И решил так, чтобы не выглядеть в глазах людей слабаком, потому что не можешь иметь детей? Ты что — принимаешь меня за полного кретина?
Том промолчал, и Наккей продолжил, но уже совсем другим тоном:
— Я знаю, что такое потерять малыша. И я знаю, как восприняла это моя жена. Она чуть с ума не сошла! — Он подождал, но ответа не последовало. — К ней отнесутся с пониманием.
— Ее никто не посмеет тронуть!
Наккей покачал головой:
— На будущей неделе в город приезжает окружной судья Бик и состоится предварительное слушание. А потом тобой займутся в Албани, где тебя ждет не дождется Спрэгг, и бог еще знает что! Он решил на тебе отыграться по полной, и там я уж ничем не смогу ему помешать.
Том снова промолчал.
— Сообщить кому-нибудь о слушании?
— Нет, спасибо.
Наккей смерил его взглядом и уже собрался уходить, как Том вдруг спросил:
— А можно мне написать жене?
— Конечно, нельзя! Никаких контактов с возможными свидетелями! Если уж ты решил держаться этой линии, будь готов к последствиям, парень.
Том испытующе посмотрел на полицейского.
— Всего лишь лист бумаги и карандаш. Можете прочитать письмо, если хотите… Она же моя жена!
— А я полицейский, черт тебя подери!
— Только не говорите, что никогда не нарушали правил и не жалели бедняги, попавшего в переделку… Всего лишь лист бумаги и карандаш!
После обеда Ральф принес Изабель письмо. Она неуверенно взяла его дрожащей рукой.
— Я пойду, а ты почитай, — сказал он и добавил, дотронувшись ей до локтя: — Ему нужна твоя помощь, Изабель.
— Как и моей малышке, — ответила она со слезами на глазах.
Когда он ушел, она прошла к себе в комнату и долго разглядывала конверт. Она поднесла его к лицу и даже понюхала, надеясь уловить что-то знакомое, но ничего такого не почувствовала. Изабель взяла с туалетного столика ножницы для ногтей и начала вскрывать конверт, но остановилась. Перед глазами вдруг возникло искаженное горьким плачем лицо Люси, и Изабель содрогнулась от осознания, что все это дело рук Тома. Она отложила ножницы и убрала конверт в ящик, медленно и беззвучно задвинув его обратно.
* * *Наволочка вся промокла от слез. Ханна разглядывала в окно тусклый серп луны, света которой не хватало даже на то, чтобы осветить себе путь по небосводу. Как же много в мире вещей, которыми ей хотелось поделиться с дочерью, но у нее отобрали и дочь, и мир.
Ни с того ни с сего ей почему-то вспомнилось, как в детстве она обгорела на солнце: отец уехал по делам, и она слишком долго пробыла на солнцепеке, плескаясь в море. Английская гувернантка, которая понятия не имела ни о солнечных ожогах, ни о том, как их лечить, засунула девочку в ванну с горячей водой, чтобы «снять жар» с обгоревшей кожи.
