Маша Царева - Это подиум, детка! Сага о московских куколках
В кабинете на кожаном диванчике сидела уже одетая взволнованная Варвара. На ее коленях лежал какой-то глянцевый журнал – кажется, туристический проспект.
– Алена Матвеевна, а где лучше, на Сейшелах или на острове Маврикий? – с невинной улыбкой спросила она.
– Не знаю, – честно ответила Алена, – с тобой будет общаться Елизавета Анатольевна. Мне пора уходить.
– Ага, – Варя даже не подняла от журнала головы.
Алена медленно шла по Большому Каменному мосту, вертя в руках похожий на морской камушек мобильный телефон. Сколько месяцев назад пришла ей в голову эта идея и сколько всего должно было произойти для ее воплощения… Подростки-роллеры, ошивавшиеся неподалеку, во все глаза смотрели, как красивая высокая девушка с улыбкой жонглирует крутейшим мобильником над самой водой. «Уронишь же, идиотка!» – было написано на их изумленных лицах.
А на Аленином телефоне розовыми стразами выложено сердечко – заказывала дизайн в маникюрном салоне. Многогранные стеклышки красиво блестели на солнце, плодили крошечных солнечных зайчиков, которые щекотали ей нос. На прощание она просмотрела список контактов – все ее московские связи, все ее знакомые. Разжать пальцы было непросто.
А потом…
Потом она отправилась гулять – в последний раз. В ее кармане лежал мятый билет на самолет, до рейса оставалось полдня, а ей столько всего надо успеть…
Она пила этот город жадными глотками, вдыхала его бензиново-ванильный запах, распахивала руки навстречу его нахальным сквознякам, с улыбкой прислушивалась к истерическим автомобильным гудкам, многоголосию спешащей толпы и лихой матерной частушке, которую напевал греющийся на солнышке пьяноватый бомж. Она смотрела – и наглядеться не могла на шикарные витрины, тусклые огоньки придорожных фонарей, сумрачные монументы, влажный гранит набережных, пыльные автомобили, растрескавшийся асфальт. Она словно прощалась с любимым мужчиной – торжественно, без слез и навсегда. До ночи шлялась по широченным проспектам и тихим переулочкам, останавливалась в каких-то доисторического вида двориках, улыбалась, курила. Шла по Тверской, заходила во все бутики подряд. Ничего не собираясь покупать, ко всему приценивалась. Примеряла какие-то дикие вещи – войлочную шляпу с огромными вислыми полями и букетиком искусственных цветков, бальное платье в стиле Барби, широкие милитари-штаны с заклепками в виде черепов. Заходила в какие-то никому не известные кафешки, заказывала кофе с пирожными и, ничего не попробовав, оплачивала счет. Она медленно бродила по бульварам, время от времени останавливаясь у витрин, подмигивала своему отражению, поправляла волосы. И так легко вдруг стало ей, как будто бы внутри сложился пазл из двух тысяч кусочков.
В какой-то момент она вдруг перехватила на себе взгляд двух девушек, шедших навстречу. Обе высокие, худенькие и хорошенькие, они явно были моделями и явно пока не слишком удачливыми. Дорогое мелирование и дешевые туфли, дорогие духи и поддельные сумочки. И цепкий взгляд приготовившегося к атаке бультерьера – Алена видела этот взгляд у многих рвущихся наверх московских куколок. Этот взгляд за какую-то долю секунды сканировал ее – босоножки Gucci, платье Patrizia Pepe, темные очки Vogue, сумочка Marc Jacobs, идеально эпилированные ноги, довольная улыбка, сытый румянец, шелковая волна густых волос. Не иначе как кто-то серьезно вкладывается в эту дамочку – наверняка подумали они, – в противном случае с чего бы ей с таким явным превосходством нас рассматривать? И одна куколка, скривив терракотовые губки, вполголоса (но так, чтобы звенящий шепот ее был слышен всему бульвару) сказала другой:
– Вот ведь сука, правда?
Алена улыбнулась. Ей было все равно.
Она возвращалась домой.
