Фэнни Флэгг - На бензоколонке только девушки
– Здорово, ребята!
Сьюки не знала, понимают ли тут все, кто она такая, или они просто дружелюбнейшая публика на свете, но ее никогда в жизни столько не обнимали. Вскоре музыка заиграла вновь, и крупная веселая женщина с золотым зубом сгребла Сьюки в охапку, и они пошли плясать польку. То есть Сьюки догадалась, что это за танец.
Чуть погодя, когда Сьюки исхитрилась перевести дух, она заметила длинный стол, заставленный едой из конца в конец. А она-то думала, что это южане много едят! Взяла тарелку и принялась за что-то неимоверно вкусное с горчицей и квашеной капустой. Кто его знает, что это, но удалось оно на славу Сьюки смотрела, как Фрици и все остальные танцуют, и ей казалось, что нет людей счастливее.
После того как ее прокружили по залу не меньше ста человек, включая восьмилетнего мальчика, Сьюки поняла, что сваливать свои неудачи в балете на генетику не стоит. Все поляки оказались очень хорошими танцорами.
Еще через час к музыкантам подошел какой-то мужчина и что-то сказал солисту. Следующую песню тот объявил в микрофон:
– Дамы и господа, у нас есть заказ. Где сестра Мэри Джуд?
Толпа взревела и захлопала. Сестра Мэри Джуд ела, но не сплоховала – вышла на сцену, взяла аккордеон и вжарила бодрый вариант «Польки Виника-Краника». Не успела Сьюки и глазом моргнуть, как уже опять была на танцполе и выплясывала под «Ох ты ж, ну и полька».
Сюрприз Фрици
На следующий день, когда бывшие «осы» разъехались по домам и все транспаранты по городу сняли, Фрици позвонила Сьюки в гостиницу – бодрая как обычно.
– Привет, подруга, выжила вчера?
– Ох, да, но еще в постели. Ну и вечеринка!
– Давай натягивай шмотье и спускайся, у меня тут для тебя еще один маленький сюрприз.
Когда Сьюки добралась до фойе, Фрици уже ждала ее в машине.
– Садись, – скомандовала она.
Сьюки спросила:
– А куда едем?
– Ну нет. Мне знать, а тебе – увидеть.
Старая автозаправка «Филлипс-66» была много лет закрыта, и от нее остались только остов здания и цементная платформа, на которой раньше стояли заправочные терминалы, но, когда они подъехали, Сьюки вдруг услышала, как «Сестры Эндрюз» поют «Горнист буги-вуги». И тут же увидела на фасаде транспарант:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ДЕВИЧЬЮ АВТОЗАПРАВКУ
И тут три женщины и одинокий мужчина, дожидавшиеся их прибытия, подошли к машине и разом заговорили. Фрици и Сьюки выбрались наружу, Фрици улыбнулась от уха до уха и сказала:
– Сара Джейн, знакомься – это тетя Тула. А это жена Винка, Энджи, сестру Джуд ты знаешь, а этот старый хрыч – Нард, муж Тулы. Приехал наладить звук. Он с нами не останется. Никаких мужчин.
Нард рассмеялся:
– Ладно, Фрици, я поехал, но рад был повидаться, это точно.
Тула вперилась в Сару Джейн – и разревелась.
– Ох, милая, – проговорила она. – Ты совершенно вылитая Софи. – После чего схватила в объятия и чуть весь дух из нее не выжала.
Фрици вступилась за Сьюки:
– Не удави только, ради бога.
Они зашли в здание станции, и Сьюки увидела, что дамы поставили большущий стол и он был завален едой. Фрици объяснила:
– Каждые три-четыре года мы стараемся устраивать маленькую сходку.
Тула вставила:
– А в этом году вообще особое дело – ты с нами, Сара Джейн.
Фрици глянула на стол:
– Ага, обычно Тулиных домашних колбасок и голубцов нам не достается.
– Да и пончиков… ох ты, – сказала Гертруд, уставившись в тарелку, заваленную польским лакомством.
Усевшись, Сьюки сказала:
– Знайте, это честь для меня – быть здесь, и спасибо вам громадное, что пригласили. Жизнь такая странная. Скажи мне кто-нибудь пару лет назад, что я окажусь на этой сходке, ни за что бы не поверила… Но вот поди ж ты!
– А мы-то как рады, что ты здесь. Фрици нам про тебя рассказала, и мы еле дотерпели до встречи, но она не говорила, насколько ты похожа на свою мать, – сказала Энджи. – О, Сара Джейн, как жалко, что ты ее не знала. Она была такая красивая.
– А уж какая милая, – добавила Тула.
За едой они рассказывали Сьюки о том, как тут все было, когда станция работала. Тула сказала:
– Сейчас-то, понятно, тебе трудно в это поверить, Сара Джейн, но это место когда-то было очень оживленным. Дом был вон там, на том участке, и весь день только и слышно было «дзынь-дзынь-дзынь» – люди входили и выходили. Мамуля говорила, неудивительно, что мы все немного «дзынь». Только это и слышали.
Энджи добавила:
– Я тебе еще кое-что скажу, во что ты не поверишь. Гертруд и Тула облачались в миленькие коротенькие платьица и устраивали представления на роликах. Вылетали со станции и… ой-ёй-ёй как раскатывали вокруг машин, да так быстро, что бедные посетители и не ведали, что на них свалилось.
Гертруд рассмеялась:
– Верно. Шустрые мы были.
Весь вечер Сьюки слушала живейшие и чудеснейшие истории о том, как прошли военные годы, про танцы, про поцелуйную будку и про то, как тут околачивались все местные мальчишки. Сьюки сказала:
– Да вы, похоже, тут вовсю веселились.
– О, это точно, – отозвалась Тула. – Вот уж не знала, до чего было весело, пока оно не кончилось. Но, знаешь, жизнь продолжается. А потом ребята вернулись по домам, и после этого жизнь стала совсем другой.
Когда они с Фрици уезжали, Сьюки обернулась, в последний раз глянула на старую станцию и всего на миг ей показалось – и она могла поклясться в этом, – что слышит звон колокольчика, и увидела станцию такой, какая она была, а девчонки сновали счастливые и занятые, юные и красивые, как прежде.
На следующее утро перед отъездом в аэропорт Фрици провезла ее мимо церкви и школы, где учились ее мать и вся семья. Как странно: она могла бы здесь расти и ходить в эту школу. А потом они зашли на кладбище, и она увидела могилу своей матери. И всех остальных Юрдабралински, которых ей так и не довелось узнать.
Прощаясь в аэропорту, Сьюки сказала:
– Фрици, вы не представляете, как много для меня значит эта поездка.
– Ну, я хотела, чтобы ты повидала места, из которых ты родом, и поняла, что у тебя была семья. Черт дери, она все еще есть. У тебя всегда есть я, детка, не смей про это забывать.
– Никогда.
Что?
Пойнт-Клиэр, Алабама
Сьюки только-только вернулась из Пуласки и собиралась хорошенько отдохнуть, но тут зазвонил телефон. Картер.
– Привет, милый, ты как?
– Хорошо, мам. Папа дома?
– Нет, мой хороший.
