Маша Царева - Девушки, согласные на все
Никто не обратил внимания на болезненно бледного блондина, стоящего у стены. Хотя, по идее, этот самый человек должен был стать одним из главных героев вечера. Почему-то Марат Логунов даже не пригласил Филиппа подняться на сцену, хотя он давно уже представил всех моделей календаря, и теперь публика чествовала его создателей. Роскошные, заранее заказанные у дорогого флориста букеты получили Марат, его заместительница Ирена, его ассистентка Ксения, одетая в дурацкое пышное платье. Даже стилистке букет подарили, даже костюмерше. Только Филиппа, главного постановщика, проигнорировали. А у него просто не было сил на то, чтобы возмутиться или обидеться…
– Филипп Дмитриевич! Вам нехорошо?
Филипп раздраженно обернулся. Перед ним стоял неизвестно как научившийся говорить Валера, обладатель смазливого смуглого лица и сложного психиатрического диагноза.
– Чего тебе? – грубо спросил Филипп. – Что ты за мною весь вечер ходишь?
Валера улыбнулся.
– Нехорошо, Филипп Дмитриевич. Почему вы грубите старым друзьям?
Филипп посмотрел в Валерины смеющиеся глаза и неожиданно понял все. Этот тип решил его шантажировать. В известном фотографе Филиппе Меднове он узнал того самого режиссера порнофильмов, перед чьей камерой ему не раз приходилось работать.
– Сколько? – усмехнулся Филипп. – Ну говори. Говори и проваливай.
– Сколько? – переспросил Валера. – Лет семь-восемь, полагаю. Если судья попадется снисходительный, можете рассчитывать на пятерку.
– Ты что, не понял, говнюк? – взвился Филипп. – Можешь не играть на моих нервах. Говори, сколько ты хочешь. Если не будешь зарываться, мы договоримся.
– Нет, это вы ничего не поняли. – Валерино лицо внезапно стало серьезным. Он одним ловким заученным движением вытащил из внутреннего кармана пиджака какую-то ксиву в твердом ярко-красном переплете. «Пресса», – прочитал Филипп.
– Валерий Иванович Гроздьев, – с достоинством представился он. – Специальный корреспондент еженедельного журнала «Расследования и факты». Автор разоблачающего материала о порнографии, в том числе и детской. О беспринципном режиссере порнофильмов, который не останавливается ни перед чем.
У Филиппа перехватило дыхание. Что он говорит? Может быть, это сон? Этот Валера, этот тупо мычащий идиот, с видимым удовольствием совокупляющийся перед кинокамерой с самыми разными девушками, этот самый Валера – серьезный журналист?
– Ну что вы так смотрите на меня? – усмехнулся Валера. – Да, я мог разоблачить вас уже давно. Но сами понимаете, какой трудоемкий это процесс – поиск доказательств. Сложно спрятать камеру, даже шпионскую, на обнаженном теле. Но, в конце концов, это мне удалось… Да, и у меня есть официальное заявление от одной из пострадавших.
– Пострадавших? – онемел Филипп. Почему-то ему опять некстати вспомнилась Азия – других пострадавших от порнобизнеса он вспомнить не мог.
– У вас она проходила под псевдонимом Эмма.
– Эмма? – тупо переспросил он. – Но она же сама…
– Была изнасилована, – насмешливо перебил Валерий. – Кому, как не мне, это знать…
– Господи! Ты следил за мной! То-то лицо твое с самого начала казалось мне знакомым! Я, наверное, сотню раз видел тебя на своем пути. На улице, в пробке, в магазине! И даже еще раньше, много лет назад… Просто не узнал… Ведь когда видишь человека в одном амплуа, совершенно не приемлешь его в новом… Где же мы встречались раньше? – бормотал деморализованный Филипп.
Неожиданно самодовольная улыбка испарилась с безупречно красивого Валериного лица. Взгляд стал жестким, как у маньяка-убийцы.
– А вот это не твое дело. Видел, и ладно. Со мной все в порядке, я премию за статью получу. А вот что будет с тобой? Впрочем, это предсказуемо!.. Как же я всех вас ненавижу!!!
Филипп посмотрел в его холодные глаза, в его бесстрастное лицо и вдруг вспомнил. Какой же он идиот! Как он мог раньше его не узнать?! Это же он, определенно он. Убийца. Убийца Азии. Который никогда не будет наказан. Потому что доказательств нет.
Глава 9
Азия исчезла в конце лета. Филипп это понял не сразу. В последнее время она часто не приходила ночевать. Они по-прежнему жили в одной квартире, давно уже став чужими людьми, завтракали вместе, самым светским образом обсуждая погоду за окном. Потом она звонила Друггу, наспех одевалась и убегала.
Она давно перестала рассказывать ему о своих карьерных планах. Она больше не щебетала о скорой славе, Голливуде, Бродвее, потрясающих ролях, которые ей непременно доведется сыграть. Это было странным – раньше она так любила порассуждать о радужном будущем. И Филиппу нравилось слушать, как она мечтает. Конечно, он не верил ей, но как хорошо становилось ему, когда в предутренней темноте Азия вполголоса рассказывала ему о своих преимуществах перед знаменитыми актрисами. Словно знакомую с детства сказку рассказывала, с непременно счастливым финалом.
Она стала хуже выглядеть. Куда делась та насмешливо-спокойная девчонка, худая, как подросток, с которой когда-то он познакомился на Старом Арбате? Теперь она скорее походила на спивающуюся неудачницу. Цвет лица был землисто-серым, глаза – тусклыми и пустыми, давно не мытые волосы напоминали свалявшееся покрывало. Она перестала краситься и неделями носила одни и те же джинсы.
Сколько раз Филипп пробовал с ней поговорить!
– Знаешь, режиссеры не обратят на тебя внимание, если ты не будешь за собой следить, – осторожно сказал он как-то утром. – Актриса в первую очередь должна быть красавицей.
Попробуй он сказать ей такое раньше, еще полгода назад! Азия закатила бы красивейший скандал – с непременным битьем посуды, слезами и расцарапыванием физиономии обидчика. Кому-то показалось бы это диким, но Филиппу нравилось, когда она злилась. Такой красивой она была в те моменты, такой первобытно сексуальной. А сейчас она спокойно выслушала его и пожала плечами:
– Да на меня и так никто особенно внимания не обращает.
– Это может произойти в любой момент. Познакомишься с интересным режиссером, и он не посмотрит на тебя только потому, что ты неопрятно выглядишь. Ты же сама всегда говорила, что решающая встреча может произойти в любой момент.
– Я была просто идиоткой, – усмехнулась она, – я не знала самого главного.
– Чего ты не знала?
– Что все по блату. Везде. А в кино тем более. Если есть блат – тебя снимают. Если нет – значит, никогда.
– А как же этот Другг? – ехидно заметил Филипп. – Отчего же он тебе не поможет? Он же, помнится, тебя с Абдуловым познакомить обещал.
– Да мне не нужна его помощь, – она улыбнулась, не глядя на Филиппа. – Мне все равно. Ведь я скоро богатой стану.
