Дженнифер Арментраут - Не оглядывайся
— Хм, нет… мы не помирились.
— Тогда с кем же ты собираешься пойти на выпускной бал, принцесса?
Перед тем как ответить, я посмотрела на папу.
— Я собираюсь пойти с Карсоном.
Мама, судорожно вдохнув, уставилась на меня так, словно я только что призналась ей в том, что состою в террористической группе.
— Саманта…
— Не надо. — Я встала, приготовившись к баталии. — Я хочу пойти на бал с ним и пойду с ним. Он хороший парень и ни в чем ужасном не замечен. И я заявляю, как перед богом, что мне насрать на то, что его отец работает на нас.
— Саманта! — взвизгнула мама. — Придержи язык.
Выбрав момент, чтобы заявить о себе, Скотт ввалился в кухню и несколько раз хлопнул в ладоши.
— Послушайте! Послушайте! Я обеими руками и обеими ногами за это.
Мама сложила руки на груди.
— Скотт, иди в свою комнату.
Но он сел на табурет, возле которого стояла я.
— Карсон действительно хороший парень. Получше, чем Дел-трахальщик.
— Скотт!
Еще немного, и мама сама даст волю языку.
— Дорогая, я думаю… это совсем не плохо, — высказался папа. Когда она протестующее замахала руками, он посмотрел на нее многозначительным взглядом. — Пусть Саманта сама сделает выбор. Так, как это сделала ты.
— Это не то же самое, — вспылила мама.
— Если мне не изменяет память, твой отец был не очень высокого мнения обо мне, потому что я появился не из той, правильной, части города. — Он улыбнулся, но по его лицу скользнула тень, и улыбка вышла неловкой. — А Карсон хороший парень. Ведь с ним у нас никогда не было никаких проблем.
Я снова твердо стояла на ногах.
— Значит, решено.
Мама собиралась возразить, но папа опередил ее.
— Господи, они ведь не собираются жениться. Просто идут вместе на весенний бал. Только и всего.
Я внимательно смотрела на отца и вдруг поняла, что он хотел сказать, но не сказал. Поняла потому, что где-то в глубине души я хранила историю о том, как он тяжело работал, добиваясь успеха, чтобы его заметили и признали. Он не протестовал против Карсона вовсе не в пику маме, он просто считал наши с Карсоном отношения временными. Я знала, стоит мне объявить, что наши отношения очень серьезные, он объединится с мамой, и они оба придут в неописуемую ярость. И совсем не важно, кем он был в прошлом сам.
— Может, хватит обсуждать принципы, которым следует моя сестра в выборе друзей, — объявил Скотт, переключая на себя внимание родителей. — Джулия сказала мне, что мамаша Касси несла какую-то сумасшедшую чушь.
Снова об этом. Я, не выдержав, застонала.
— Она все время говорила, что я похожа «на него», и я уверена, что она верит, будто я знаю, что произошло, но притворяюсь, что не знаю.
— На «него»? — мама нахмурилась и снова принялась перебирать эти долбаные браслеты.
— Ничего не понимаю… — Я снова села на табурет, опустив плечи. — Но она сказала, что просила Касси держаться от меня подальше.
Скотт закатил глаза и начал перекладывать яблоки и груши, лежавшие в вазе для фруктов.
— Вот уж смешно! Это как раз всем окружающим надо было настоятельно рекомендовать держаться подальше от Касси.
Оттолкнув Скотта, мама уложила фрукты обратно в вазу в определенном порядке, который нарушил мой брат.
— Стивен, я думаю, нам все-таки следует обратиться в полицию. Ведь эта несчастная явно не контролирует себя.
Папа, рассеянно смотревший куда-то в сторону, покачал головой.
— Нам не надо вмешивать в это дело полицию.
— Но она ведь творит невесть что…
— Никакой полиции! — Он хлопнул ладонью по барной стойке, отчего мы все подпрыгнули. Шумно и тяжело вздохнув, он решил: — Я поговорю с Линкольном и дам ему соответствующие установки, если вам будет легче.
Мама в упор смотрела на него, щеки ее горели.
— Да. Будет. — Слова ее прозвучали, как выстрелы.
Я посмотрела на Скотта — он лишь пожал плечами. Спор определенно готов был перерасти в скандал, и я хотела сделать из кухни ноги до того, как он начнется. Видя, какими глазами родители смотрят друг на друга, я понимала, что и сама отчасти являюсь причиной их взаимного озлобления. Не привлекая к себе липшего внимания, мы со Скоттом соскользнули со стульев и выскочили из кухни. Едва успели забежать за угол, как из кухни донеслись крики.
— Что ты думаешь об их постоянных склоках? В чем причина? — спросила я Скотта, когда мы шли в подвальный этаж.
Скотт подбросил в воздух яблоко и поймал его.
— Да кто ж это знает? — Подбросив и поймав яблоко снова, он посмотрел на меня. — Но новость о Карсоне они восприняли на удивление спокойно.
— Да, — пробормотала я, хотя в этот момент размышляла, почему папа так резко отверг предложение обратиться в полицию. Впервые я видела, как он, утратив обычное хладнокровие, вышел из себя — я действительно не помнила других случаев, когда он вел себя похожим образом.
Через две субботы я изучала флакончик с таблетками для купирования приступов паники. Бабочки, похоже, устроили гнездо в моем желудке и сейчас резвились, распространяя волнение по всему телу. Доктор О’Коннелл предупреждал, что галлюцинации и воспоминания провоцируются по большей части состояниями беспокойства.
А подготовка к весеннему балу, где моим кавалером будет парень, на которого я серьезно запала, до предела напрягла мои нервы.
Перевернув флакончик, я судорожно вздохнула. Одна таблетка сохранит мой рассудок ясным, но, с другой стороны, сделает из меня бесчувственный чурбан: я не смогу ощутить прикосновения, объятия и — на что очень надеюсь — поцелуй Карсона. А я хотела чувствовать все это, а не просто находиться рядом с ним. И все у меня было отлично: никаких записок, никаких галлюцинаций, никаких воспоминаний. Нет, мне таблетки не нужны.
Приняв это решение, я поставила флакончик в аптечный шкафчик и закрыла дверцу. Мое отражение в зеркале вдруг пристально посмотрело на меня. Почти всю вторую половину дня и полвечера я провела, приводя в порядок волосы и подбирая макияж, поскольку именно это сделает мой образ безупречным.
Бежевые дымчатые тени подчеркивали блеск глаз. Вместо румян я выбрала пудру с мерцающим эффектом, отчего мои скулы казались выше и четче. Блеск сделал мои губы манящими и готовыми к поцелую. По совету Джулии, прически мы с ней сделали заранее. Завив мои волосы в крупные локоны, визажист искусно закрепил их на затылке. Несколько игривых завитков обрамляли мое лицо.
Услышав легкое покашливание, я обернулась. Мама с едва заметной улыбкой стояла в дверях моей ванной.
— Милая моя, ты выглядишь великолепно.
