Джессика Кнолл - Счастливые девочки не умирают
— Я уверен, что твои тетрадки исписаны этим почерком. И что ты пишешь зелеными чернилами. — Детектив Венчино удовлетворенно похлопал себя по пузу, как после сытной трапезы.
— Для начала вам потребуется судебный ордер на обыск. А у вас его нет, иначе вы бы уже пустили его в ход. — Дэн откинулся на спинку стула и осклабился, глядя на Венчино.
— Мы просто шутили, — тихо проговорила я.
— Тифани! — предостерег меня Дэн.
— Будет лучше, — вмешался детектив Диксон, — если Тифани выскажется. Потому что, пока мы тут с вами беседуем, наши коллеги оформляют ордер на обыск.
Дэн моргнул. Было заметно, что он колеблется. Наконец он кивнул.
— Говори.
— Мы просто шутили, — повторилась я. — Я думала, Артур шутит.
— А ты — тоже шутила? — спросил Венчино.
— Конечно, — ответила я. — Мне и в голову не могло прийти, чем всё обернется.
— Я, конечно, окончил школу сто лет назад, — заговорил Венчино, расхаживая по комнате, — но в мое время таких шуточек не водилось, уж поверь мне.
— Вы когда-нибудь обсуждали этот… план? — спросил детектив Диксон.
— Нет, — ответила я. — То есть не думаю.
— Что значит «не думаю»? — загремел Венчино. — Обсуждали или нет?
— Я… не придавала этому значения, — пояснила я. — В общем, Артур шутил на эту тему — и я тоже. Но я ничего не планировала.
— Ты знала, что у него есть ружье, то самое, с которым он явился в школу, — сказал Диксон. Я кивнула. — Откуда?
Я покосилась на Дэна, и он дал мне знак продолжать.
— Он мне его показывал.
Диксон и Венчино переглянулись. От изумления их гнев на секунду улетучился.
— Когда? — спросил Диксон, и я рассказала ему про подвал. Голову оленя. Школьный альбом. Про то, как Артур целился в меня и как я шлепнулась на больное запястье.
Детектив Венчино, сидя в своем углу, помрачнел и покачал головой.
— Сопляк паршивый, — буркнул он.
— Артур когда-нибудь «в шутку», — Диксон жестом заключил это слово в кавычки, — собирался расправиться с кем-нибудь еще?
— Нет. Разве что со мной.
— Странно. — Венчино приложил к подбородку замызганный палец. — А Дин утверждает обратное.
Я раскрыла рот, но Дэн меня опередил:
— И что утверждает Дин?
— Что в столовой Артур протянул ружье Тифани с предложением — извините, конечно, что мне придется это процитировать — «отстрелить член этому защекану». — Венчино почесал под глазом и поморщился. — Он утверждает, что Тифани хотела взять ружье.
— Я и не утверждала, что не хотела его взять! — взорвалась я. — Но я бы стреляла в Артура, а не в Дина!
— Тифани… — предостерег Дэн, и тут же Диксон хватил кулаком по столу. Несколько страниц из школьного альбома взлетели и на миг повисли в воздухе, прежде чем спарашютировать на пол.
— Ты лжешь! — взревел Диксон, побагровев до корней волос, как это свойственно очень светлокожим от природы людям. — Ты лжешь с самого начала!
Он тоже лгал, прикидываясь добреньким.
В конце концов я пришла к выводу, что никто и никогда не говорит правду, и тогда я тоже стала лгать.
Из новостей я узнала о похоронах Лиама. Его хоронили первым, спустя ровно десять дней после убийства. Через несколько часов приглашение на похороны пришло всем членам «семьи Брэдли» по электронной почте. «Семья Брэдли» — так нас окрестили после трагедии. На похороны пригласили даже меня, паршивую овцу.
Мама тоже получила сообщение о похоронах Лиама и предложила купить мне траурное черное платье. Я расхохоталась — не могла же я напрямик обозвать ее чокнутой.
— Я не собираюсь идти на похороны.
— Нет, ты пойдешь, — сказала мама, снова поджав губы ниточкой.
— Не пойду, — заартачилась я и развалилась на диване, закинув небритые ноги в гольфах на кофейный столик. Со дня последнего допроса прошло трое суток, и я двое суток не принимала душ и не надевала лифчик. Нюхни шлюшку.
— Тифани! — истошно завопила мама, потом, глубоко вдохнув, спрятала лицо в ладонях и проговорила увещевательным тоном: — Порядочные люди так не поступают. Мы воспитывали тебя по-другому.
— Я не пойду на похороны своего насильника.
— Не смей так говорить! — выдохнула мама.
— Так — это как? — усмехнулась я.
— Он умер, Тифани. Умер страшной смертью. Может, в чем-то он и провинился, но он всего лишь ребенок. — Мама всхлипнула, зажав нос. — Он не заслужил такого отношения.
— Ты его даже ни разу не видела. — Я нажала кнопку на пульте и выключила телевизор, выразив свой протест самым категоричным образом, на который была способна. Отбросив плед с заросших ног и метнув злобный взгляд на маму, я затопала вверх по лестнице к себе в комнату, куда не заглядывала вот уже два дня.
— Или ты идешь на похороны, или я не буду платить за эту школу! — вдогонку выпалила мама.
Утром в день похорон Лиама раздался телефонный звонок. Я схватила трубку.
— Слушаю?
— Тифани! — удивился голос на том конце провода.
— Мистер Ларсон? — спросила я, наматывая телефонный шнур на палец.
— Я несколько раз звонил, — поспешно сообщил он. — Как ты себя чувствуешь?
На линии что-то щелкнуло, и послышался мамин голос.
— Мам, я отвечу, — отрывисто сказала я.
С секунду на линии было тихо.
— Кто это звонит? — поинтересовалась мама.
В трубке отчетливо послышалось мужское покашливание.
— Эндрю Ларсон, миссис Фанелли.
— Тифани, — прошипела мама, — повесь трубку.
— Почему? — Я вцепилась в телефонный шнур.
— Я сказала, повесь…
— Не переживайте, — перебил мистер Ларсон. — Я просто хотел узнать, как себя чувствует Тифани. До свидания, Тифани.
— Мистер Ларсон! — воскликнула я. В трубке пошли гудки, поверх которых гремел мамин голос: «Я же сказала вам не звонить! Ей всего четырнадцать!»
— Ничего не было! — завопила я в ответ. — Я же сказала тебе — ничего не было!
Знаете, что хуже всего? Как бы я ни трусила показаться на похоронах Лиама, как бы ни злилась на маму за то, что она меня заставила туда пойти, я все равно постаралась навести красоту.
На сборы ушел целый час. Я основательно завила ресницы, так, что они стали торчком, придавая взгляду удивленное выражение. Папа ушел на работу (иногда мне кажется, что он просто отсиживается там перед выключенным компьютером в полном одиночестве). Мы с мамой ехали молча. Печка в ее «бумере» работала только при нажатой педали газа, и всякий раз, останавливаясь на красный, мы синхронно поеживались от холода.
— Имей в виду, — заговорила мама, нажав на газ, и меня обдало струей теплого воздуха, — я не оправдываю Лиама. Ни в коей мере. Но частично ты сама виновата в том, что произошло.
![Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]](/uploads/posts/books/148319/148319.jpg)
