Евгений Будинас - Давайте, девочки
– Умный, да?
– Да у него и денег таких нет…
– Это его проблемы. Жить захочет – достанет… Ты же в него полтора месяца надежду вселяешь… За какие-то жалкие две с половиной тысячи… Ну, еще микстуры какие-нибудь, баксов на четыреста, прописать… Все. Тут вам не социализм, благотворительность кончилась…
– Я так не буду.
– Это еще почему?
– Потому что я уважаемый хирург, а не карманный мошенник.
– Так мы и кладем в твой карман втрое больше, чем ты получаешь за все к тебе уважение на своей основной работе… Лечить бесплатно каждый дурак может, а бабки с клиента взять – это искусство. И главное, чтобы строго, без всяких рассюсюкиваний и игры в «человечность». Где дистанция? За человечность нам что? Слезы умиления, цветы и бутылка… А с чего прикажете вам зарплату платить? Одна реклама твоей «уважаемости» чего стоит…
И так с десятью специалистами по два часа: «Умный, да?». Двадцать часов накачки. Прилетел-то всего на два дня: «Вы у меня не единственные».
– Да мы вообще не у тебя, – Рыжюкас взорвался.
Тут он впервые с партнерами и сцепился. В ярости еще и оттого, что только двое из команды врачей, которую он с таким трудом собирал, после такой накачки остались. Восемь уволились. Ушли «дорастать до новых правил».
Ну, вскоре его и вываляли – по бизнесу в пуху, физически – в крови и грязи, а по жизни – в дерьме.
6– Дело не в деньгах, – сказал Витька-Доктор, уже за рулем микробуса, дождавшись когда Махлин, Дизель и Сюня погрузились в салон и тут же заснули счастливым сном нагулявшихся младенцев.
Рыжюкас сел с ним рядом.
– Тут все гораздо хуже, – размышлял Витька-Доктор вслух. – Операция – восемьдесят тысяч, еще обследование… Начнут обследование не раньше, чем подпишешь договор и проплатишь аванс. А дальше? Дальше тебя для понта разрежут и снова зашьют. Ну, удалят простату, может, чуть вокруг почистят…
– Но зато не оставят внутрях салфетку.
– Это да. Все квалифицированно. Все по договору выполнят до последнего пункта, что обещали… А через полгода ты у них снова. Но уже за сто двадцать тысяч. Ты уже на крючке, потому что после них никто за тебя не возьмется.
– Что ты предлагаешь?
– Не знаю…
Лихо разогнав микробус на виражах лесной дороги, ведущей в гору, Витька-Доктор резко затормозил и теперь сосредоточенно всматривался вперед, чтобы вклиниться в непрерывный поток машин, ползущих в сторону центра. Назревала обычная для такого часа пробка. Чертыхнувшись, он оглянулся на друзей в салоне, как бы оценивая их критическое с медицинской точки зрения состояние, после чего решительно включил сирену с мигалкой.
– Завтра мы с тобой определимся. Может статься, что лучше всего не мудрствовать и делать операцию как раз в Минске.
– А Кельн, а Осло? Я тут кое-какие концы забросил. Чтобы обеспечить неформальный подход. Мои друзья-дипломаты уже взялись за прокачку, разослав медицинское заключение и подыскивая варианты.
– Боюсь, что твой случай не для западных клиник. У них там ранняя диагностика. Там всех мужиков после сорока хотя бы раз в год проверяют. А в нашем возрасте и по два раза. И до такого, как у тебя, не запускают… Если бы делать облучение, тут бесспорно лучше на Западе. У них там один облучатель стоит дороже нашей больницы. Облучение точечное… Но тебе это не подходит… У тебя метастазы везде, начнешь облучать – вырубишь весь организм…
– А в Минске?
– Там у ваших большая практика. Когда-то был лучший в Союзе институт. Но дело даже не в этом… Есть у вас там один резила. Хлебом не корми… А если серьезно, то лучше его хирурга, пожалуй, и нет. Крепкий мужик. Доктор медицинских наук, двадцать лет оперирует. Я ему звонил, он тебя знает. Даже не дослушал. Он псих. Ты это сразу поймешь, у него твой характер… Завтра он будет здесь.
Квасили-квасили, а вот он и полный план действий. Хотя голова с похмелья и раскалывается.
Глава четвертая
ПОЧЕМУ ТЫ ТАКОЙ ЗАНУДА?
Но, поговорив с «крепким мужиком», оперировать решили все же в Вильнюсе. Он пообещал приехать с ассистентами. Раз уж здесь вся диагностика. Да и инфраструктура, весь сервис в частной клинике получше, чем в минском госучереждении, пусть когда-то и знаменитом на весь Союз.
А условия для операции здесь те же. Да и какие нужны условия? Хирургу что нужно? Скальпель, рука и опыт. Ну еще, чтобы свет был нормальный… «Свет в операционной здесь отличный, я посмотрел, а на хороший скальпель я себе давно заработал…»
Разговаривали они долго. Витька-Доктор уступил свой кабинет. Резила-то Резила, а объяснял все подробно, понимая настроение пациента, которому не про фунт изюма решать.
– Я оперирую двадцать лет, – говорил он с понятной Рыжюкасу злостью. – И всегда лезу на рожон. И все двадцать лет без права на ошибку – иначе меня сожрут или вышвырнут в поликлинику… Ты-то – твои книги про нашу дурь я читал – ты понимаешь, что такое двадцать лет проработать в одном клоповнике, да еще зная, что отсюда некуда податься…
За подробный разговор Рыжюкас ему был благодарен. Хирург совсем не юлил, а это для Рыжюкаса всегда было важным. Похоже, мужик и впрямь крепкий.
Но, почувствовав, что он уже готов на все согласиться, доктор вдруг сменил тон:
– Но учтите, я собираюсь идти до конца. И цацкаться с вами мы не будем, – сказал он грубо, перейдя на вы.
Рыжюкас посмотрел на Резилу испытующе – пугает, хочет увильнуть, проверяет его решимость?
– А если все же за границей? – спросил он.
– Они тоже пойдут до конца. Но не на операционном столе, а в юриспруденции. Ни одного шага без записи в контракте. И с полной гарантией выполнения всех пунктов, включая полный комфорт. Только плати. Тут они свое выжмут.
– Все из нас выжимают…
– Денег мы вообще не берем.
– Лучше бы брали и гарантировали комфорт.
– Тут не так. Это все сказки – про их медицину. Ты это знаешь… – Резила вздохнул. – И про них, и про нас, все мы с тобой знаем…
– А если все же без операции? – Рыжюкас посмотрел на него с некоторой надеждой. Этот не соврет, хотя хирургам – им только бы резать.
– Никаких шансов у тебя нет.
Что они все заладили! Никакихшансовникакихшансовникихшансовн…
– Скажите, а можно мне переговорить с вашей женой? – Теперь Рыжюкас перешел на вы. В их возрасте люди не так уж легко сближаются, даже если и испытывают родство душ. – Вы ведь с ней вместе приехали, я знаю, она диагностик.
– Бога ради. Она в фойе, беседует с вашим другом.
Рыжюкас вышел, через десять минут вернулся:
– Твоя жена рисует совсем другую картину.
Резила посмотрел удивленно.
– Она говорит, что у меня как раз есть гарантированный шанс.
– ???
– Твоя операция.
Оба засмеялись. И подружились до смерти.
2На самом деле Рыжюкас спросил у нее, где ему лучше оперироваться – за границей или у Резилы? Сказав, что деньги тут не в счет. Она ответила просто:
– Я ему верю.
Этого Рыжюкасу было достаточно. Когда красивая женщина, вырастившая мужу красивую дочь, все еще так о нем говорит. Дочь он видел, она напросилась в поездку тоже – юные минчанки любят ездить в Вильнюс на экскурсии.
3– Мы будем проходить пораженные участки, – пояснил Резила, теперь уже как своему. – Сегодня никто не может сказать, сколько их… Как, говорят, вскрытие покажет… – Он смотрел на Рыжюкаса в упор. – Но в самом ли деле ты готов к тому, что мы пойдем… до конца? Понимаешь ли ты, что иначе не стоит и затеваться… Как этот твой «консультант» говорит, – (Рыжюкас успел рассказать), – не рационально.
Резила посмотрел на него в упор.
Прямые взгляды Рыжюкас любил. Он согласно кивнул.
– Хорошо, – сказал Резила. – Только теперь я должен поговорить с твоей супругой. И тоже один на один. Как я могу с нею связаться?
– Это еще зачем? – Рыжюкас удивился. Это ведь его личное дело, и он согласен. Причем тут жена. Узнает потом.
Тот жестко улыбнулся:
– Потом мне ведь уже не с тобой, а с ней придется иметь дело…
Это было так безнадежно просто, что смысл сказанного дошел до Рыжюкаса не сразу.
4А когда до него дошло, наконец, совсем окончательно, тут же и отпустило. Сразу стало легко и даже радостно.
Все вдруг отпало. Наконец он сразу и со всеми рассчитался. Сразу стал никому ничего не должен. И все проблемы оказались чепухой… Уже и не вспомнить, что его так волновало… Домой вот надо было ехать. А теперь – зачем? Да и где он на самом деле – этот его дом?
Теперь, наконец, и деньги стали ему не нужны. Это хорошо, что Махлин все так складно придумал. Вообще хорошо, когда есть запасной парашют. Тут сразу появляются и другие варианты…
Но, во-первых, на операцию деньги уже не нужны. Тем более, они не нужны в случае ее неудачного исхода.
Во-вторых, в случае если с операцией они с Резилой все же проскочат, то оставшиеся ему два-три года – это не двадцать пять, их он сможет протянуть и не на картошке с кефиром. Ведь одно дело «слушательницу» всю жизнь содержать, другое – контракт на каких-то там пару лет… На такую ерунду у него заработанного и припасенного хватит. А что с нею будет дальше, когда он уйдет? Тут тоже все ясно. Той, кто его дослушает, останется (пусть пополам с Последней Женой), все его наследство – этого с лихвой хватит. Все это в контракте и надо оговорить… Или в завещании?
