Василий Аксенов - О, этот вьюноша летучий!
КАТЯ: Куда билет?
ЧАРЛИ: Каюта-люкс до Сан-Франциско.
КАТЯ И ЧАРЛИ
Забуду все терзания,
Когда наступит срок…
Танцуй мироздание
Кекуок!
Катя с прежним ее гордым видом, задрав подбородок, направляется к выходу. Чарли сует деньги официанту, бежит за ней, подпрыгивая от счастья.
Внезапно какая-то девушка (это, конечно же, Сюзан!) бросается ему наперерез, хватает за лацканы и визжит на весь зал:
– Мадам и месье, полюбуйтесь на голубчика! Сделал мне трех детей, а теперь смывается в Калифорнию с русской красоткой!
– Мадмуазель, я впервые вас вижу! – Чарли ошарашен.
– Может быть, погасить свет? Тогда ты меня узнаешь? – кричит Сюзан, подбоченясь.
Вокруг собралась толпа завсегдатаев. Ужасный конфуз.
В этот момент в зал входят Филип и «норвежец», в котором мы наконец-то узнаем Владислава.
Катя видит Филипа прямо перед собой и, не говоря ни слова, бросается к нему на грудь.
– Катя, неужели ты меня еще любишь? – шепчет ошеломленный Филип. – Даже таким?
– Таким еще больше, – бормочет Катя, целуя его лицо.
Сюзан хохочет. Владислав сдирает фальшивую бороду. Они тоже целуются.
Вновь заиграл оркестр. Две пары танцуют.
Забудем все терзанья,
Когда наступит срок!
Танцуй, мирозданье,
Кекуок!
Глядя на сияющих Катю и Филипа, печально подтанцовывает Чарли.
Весь во власти подражающего инстинкта подтанцовывает соглядатай Роже Клаксон, потом спохватывается, бросается к телефону.
– Прошу отель «Крийон»! Графа Опоясова! Граф, ужасные неприятности – они встретились!
В толпе на Елисейских Полях боцман Жанпьер Формидабль с целым ворохом газет. Копается в политических статьях и бормочет:
– Если Голландия заключит союз с Турцией и будет угрожать Италии, России тогда ничего не остается, как блокироваться с Аргентиной, и тогда мы посылаем наш флот…
Он мечтательно поднимает глаза и… Да-да, в нашем сценарии настала пора неожиданных встреч и поцелуев. По Елисейским Полям величественно шествует не кто иная, как сама могучая Агриппина и, разумеется, уже в модном «жюп-кюлот».
Боцман привалился к столбу не в силах двинуться с места. В следующий миг Агриппина заметила его и испустила трубный радостный зов.
– Ага! Вот он мой красавчик! Мой Ромео! – она бросилась к Формидаблю и оторвала его от столба. – Я знала, что наши блохи друг друга ищут!
– Триста сорок пять подводных чертей и одна каракатица, – пробормотал Формидабль. – Моя любимая говорит по-французски, да еще как!
– Глупышка! – Агриппина ласкает Жанпьера. – Да я же просто-напросто парижанка! В России я выступаю по контракту.
– Драконы и медузы! – взревел боцман. – Значит, войны не будет!
Пассажиры фиакров, такси и автобусов с любопытством наблюдали танец влюбленных гигантов.
ФОРМИДАБЛЬ
Драконы, черти ста веков!
Вас поднесут на блюде!
Жанпьер нашел свою любовь!
Войны теперь не будет!
АГРИППИНА
Шары чугунные летят!
Атланты пучат груди!
Войди же к Агриппине в сад!
Войны теперь не будет!
– Разреши мне задать тебе один щекотливый вопрос, моя Агриппиночка, – проговорил Формидабль. – Конечно, ты можешь на него не отвечать. Что с тем противным англичанином?
– С ним покончено! – выразительно заявила Агриппина и хлопнула ладошкой по ладошке.
Кабинет парижского префекта. Граф Опоясов и префект сидят в креслах. Господин Велосипедов робко стоит с ворохом бумаг в руках.
– Итак, вы видите, господин префект, что в Париже скрываются два настоящих мошенника, брат и сестра Орловцевы, – говорит граф Опоясов. – Вот векселя, закладные. Честный негоциант обманут.
– Я обещаю вам, господа, во всем разобраться лично, а пока… – префект звонком вызывает дежурного офицера. – Наряд агентов в распоряжение господина генерала.
– Чрезвычайно вам благодарен, господин префект. В Петербурге мой дом – ваша крепость.
Граф Опоясов и г. Велосипедов покинули кабинет.
В коридоре их уже ждали шесть агентов в узких черных пиджаках, в черных шляпах-котелках, с тростями, которые, разумеется, в любой момент могли превратиться в опасное холодное оружие.
Танец агентов – молчаливая зловещая чечетка.
В Латинском квартале, в узких улочках Сент-Андрэ, Святых Отцов, Мазарини, Старой Комедии бурлит весенний праздник Сорбонны. Студенты носятся с факелами, танцуют прямо на улицах.
Со времен Франсуа Вийона
Столько лопнуло разных наук,
Но парижский студент и Сорбонна —
Эх! для мира не просто звук!
В карнавальной толпе Чарли-миллионщик столкнулся с Жанной Блох.
– Стоп, красавица! Куда направляетесь?
– Убить Катю! – Жанна, смеясь, показывает револьвер. – Она отобрала у меня пальму первенства!
– Сколько пуль в револьвере?
– Семь!
– Даю по миллиону за пулю плюс билет до Сан-Франциско. Согласны?
– Я сговорчивая.
– Только, детка, тебе придется вернуться к юбкам. Клянусь Аляской, американские женщины никогда не будут носить штаны!
Агриппина за руку подвела Формидабля ко входу в большой старинный трактир, напоминающий те, в которых когда-то бушевали королевские мушкетеры.
– Этот ресторан содержит мой папа. Здесь прошло мое детство.
Формидабль смахнул слезу умиления.
– От нежности я готов все это съесть.
– О да, здесь много съестного!
Они вошли под закопченные своды, под гирлянды лука, чеснока, колбас и окороков.
– Папа, сестрички, познакомьтесь с моим женихом! – крикнула Агриппина.
Отец великанши оказался сухоногим маленьким, чем-то напоминавшим прежнего избранника мистера Дэйнджеркокса, но зато две сестрички были такие же башни, как и она сама.
Благодушнейшие объятия, слезы умиления.
Вдруг новая неожиданность – Формидабль увидел в глубине трактира стол со свечами, за которым весело ужинали две счастливые парочки – Филип и Катя, Сюзан и Владислав.
– Мой командир!
– Формидабль! – воскликнул Филип.
Приблизилась кокетливая Агриппина.
– Твой командир, мой цыпленочек, едва не погубил нашу любовь. Почему вы сказали, месье, что эскадра уходит из Петербурга в два часа, тогда как она ушла в полночь?
У Филипа закружилась голова.
– Два часа? Вы уверены, мадмуазель, что я сказал вам – в два часа? Почему я так сказал? Вспомнил! Так передал мне приказ адмирала лейтенант Роже Клаксон! Это было на Невском. Помните, Формидабль?
– Да, но там же на Невском лейтенант сказал мне – ровно в полночь! – Формидабль почесал затылок.
– Теперь я все понял, – сказал Филип. – Клаксон – предатель!
– Сейчас мы это спросим у него самого! – вдруг крикнул Владислав. Он давно уже заметил за окном фигуру соглядатая Роже, который делал кому-то в глубине улицы непонятные Владиславу, но вполне понятные нам знаки.
Владислав бросился, распахнул окно и втащил Клаксона за шиворот.
– Филип, прошу! Выясняйте отношения!
– Дайте нам что-нибудь длинное и острое, – попросил Филип трактирщика.
Немедленно появились весьма основательные вертела.
– Вы намекаете на дуэль? – в ужасе пробормотал Роже.
– Или дуэль… – сказал Филип.
– …или признание в письменном виде, – сказала Катя. – Пишите адмиралу, что вы обманули Филипа!
– Бумагу! Чернил! – тут же воскликнул Клаксон.
Вдруг с треском распахнулись двери, и на пороге появился внушительный отряд: граф Опоясов, господин Велосипедов, шесть агентов в черном, позади маячил механик Пушечный.
– Екатерина Орловцева и Владислав Орловцев! Вы арестованы! – торжественно провозгласил граф Опоясов.
– Ах, Александр Дюма! – вскричал Владислав, бросаясь вперед с вертелом в руке. – Сбылись мои грезы! Гвардейцы кардинала, защищайтесь!
Начинается замечательное фехтование в лучших мушкетерских традициях. Филип и Владислав храбро нападают на агентов. Катя и Сюзан бросают горшки. Формидабль вместе с новоиспеченным папашей тащат огромный чан с кипятком. Агентам приходится несладко. Они загнаны, все шестеро, на огромный дубовый стол.
Внезапно стол подымается в воздух. Под ним, привычно расправив плечи, стоит красавица Агриппина.
Агенты, почувствовав себя вдруг в относительной безопасности, очень повеселели и теперь отбивают чечетку беззаботно и лихо. Сюзан бросает им гвоздики.
Среди всего этого кавардака Роже Клаксон, рыдая, пишет письмо:
– Мой адмирал, настоящим сообщаю, что я предатель и обманщик…
Филип Деланкур крепко взял под локоток господина Велосипедова.
– А теперь, месье, прошу вас громко повторить все то, что вы мне поведали в Петербурге.
Господин Велосипедов с опрокинутым лицом:
– Я не мошенник, я жертва! Его сиятельство граф Опоясов заставил меня делать фальшивые векселя! Он и вашего батюшку погубил, милая Катя!
Сказав это, г. Велосипедов отпал в полуобмороке. Одна из сестричек Агриппины предложила ему холодное полотенце.
