Вирджиния Эндрюс - Руби
Я снова бросила взгляд на Жизель. Она сидела, гордо вскинув голову, – воплощенная надменность и самоуверенность.
– Не понимаю, о чем вы, – растерянно пробормотала я.
Дафна язвительно усмехнулась:
– Ты не сочла нужным сообщить нам, что у тебя есть знакомые в Городе сказок.
Сердце мое упало в омут страха, обиды и гнева. Я едва сдерживалась, чтобы не наброситься на Жизель с кулаками.
– Что еще она наплела? – спросила я.
Жизель пожала плечами.
– Я всего лишь рассказала, что ты захотела встретиться со своей подругой и попросила нас сходить с тобой в Город сказок, – пропела она с видом святой невинности.
– Я… попросила вас… сходить со мной? Ну знаешь ли…
От возмущения слова застревали у меня в горле.
– Откуда ты знаешь эту девицу… проститутку? – вопросила Дафна.
– Я ее не знаю! Ну или почти не знаю…
– Однако ей известно твое имя, – продолжила допрос Дафна. – Это так?
– Да, но…
– Ей известно также, что ты приехала сюда, чтобы отыскать Пьера?
– Дело в том, что…
– Откуда ты ее знаешь? – отчеканила Дафна.
Кровь прилила у меня к лицу.
– Мы сидели рядом в автобусе, по дороге в Новый Орлеан. Откуда мне было знать, что она проститутка? Она сказала, что ее зовут Энни Грей и что она собирается стать певицей. В городе она помогла мне найти ваш адрес. Вот и все.
– Значит, ей известен наш адрес, – повернулась Дафна к отцу.
Он опустил глаза и прикусил нижнюю губу.
– Она сказала, в Новом Орлеане у нее тетя, которая поможет ей устроиться петь в какой-нибудь клуб! – продолжала я. – Вот и все, что я знаю!
– Ты хочешь сказать, что приняла ее за певичку из ночного клуба? – спросила Дафна. – Надо же, какая наивность! Неужели ты рассчитываешь, что мы этому поверим?
– Но это правда! – воскликнула я, повернувшись к отцу. – Папа, это правда!
Он неуверенно поддержал меня:
– Вполне возможно, так оно и есть.
– Да какая разница, за кого ты ее приняла? – процедила Дафна. – Важно другое. Теперь Монтегью и Эндрюсы знают, что твоя дочь… наша дочь водит знакомство с проститутками!
– Мы им все объясним, – пробормотал отец.
– Можешь сделать это, если считаешь нужным, а меня избавь от подобных объяснений! – отрезала Дафна. – Эта девица обещала связаться с тобой и дать тебе свой адрес? – вновь повернулась она ко мне.
Я вновь попыталась испепелить Жизель взглядом. Моя дорогая сестрица не упустила ни единой детали. Сейчас она ожидала моего ответа со злорадной ухмылкой.
– Да, но…
– Надеюсь, ты понимаешь, что не должна отвечать на ее письма и телефонные звонки? И если вы снова встретитесь, тебе следует сделать вид, что ты видишь ее в первый раз! Не вздумай отвечать на ее приветствие даже кивком!
– Да, мэм, – пробормотала я.
По щекам моим ручьями текли слезы. Удивительно, но они были такие холодные, что казалось, оставляют на коже дорожки инея.
– Тебе следовало рассказать нам все раньше, чтобы мы были готовы к неприятным сюрпризам. Скажи, есть у тебя еще какие-нибудь тайны… подобного рода? – допытывалась Дафна.
Я молча помотала головой.
– Надеюсь, ты не лжешь.
Дафна повернулась к Жизели.
– Обе немедленно спать! – скомандовала она.
Я медленно поднялась и, не оглядываясь на Жизель, побрела к лестнице. По ступенькам я поднималась понурившись, словно на плечи мои давила невыносимая тяжесть. Жизель, довольная и веселая, вприпрыжку поднималась следом.
– Надеюсь, вы с Бо хорошо провели время, – бросила она, обогнав меня.
Как могли отец и мама произвести на свет такое подлое создание? Этот мучительный вопрос не выходил у меня из головы. Неужели в их душах тоже таилось нечто темное и низкое?
18. Заклятие
На следующий день мы с Жизелью почти не разговаривали. Я успела позавтракать прежде, чем она спустилась вниз. Вскоре после завтрака Жизель отправилась куда-то с Мартином и двумя девчонками. Отец уехал в офис, сказав, что у него много работы. Дафна появилась лишь на мгновение и сообщила, что намерена пройтись по магазинам и пообедать в обществе подруг. Я провела все утро в студии, работая над новой картиной. Оставаясь дома одна, я все еще чувствовала себя неуютно. Этот роскошный особняк, об ставленный изысканной французской мебелью, набитый картинами, гобеленами и прочими произведениями искусства, казался мне холодным и нежилым, как музей. В таком огромном доме особенно остро ощущаешь свою неприкаянность, думала я, шагая по длинному коридору после обеда в одиночестве.
Я была очень рада, когда пришел Бо и мы отправились в студию репетировать. Он принялся с любопытством рассматривать рисунки и картины, созданные под руководством профессора Эшбери.
– Что скажешь? – спросила я, заинтригованная его долгим молчанием.
– Ты не хотела бы нарисовать мой портрет? – поинтересовался он, изучая написанный акварелью натюрморт – вазу с фруктами.
– Портрет? – удивленно переспросила я.
На красивом лице Бо мелькнула хитрая улыбка.
– А что тут такого? Неужели я менее интересная модель, чем какие-то груши и абрикосы?
Улыбка его погасла. Сапфировые глаза, устремленные на меня, потемнели от желания. По спине у меня забегали мурашки. Никто и никогда не смотрел на меня так.
– Если хочешь, я готов позировать обнаженным, – предложил Бо.
Я почувствовала, как щеки мои заливает румянец.
– Этого еще не хватало! Что за ерунду ты несешь, Бо!
– Ради искусства я готов на все! – заявил он. – Насколько мне известно, всякий художник должен уметь изображать человеческое тело. Уверен, вскоре тебе придется рисовать обнаженных натурщиков по заданию учителя. Я слышал, многие ребята подрабатывают моделями в художественных колледжах. А может, ты уже рисовала обнаженные тела? – спросил он с проказливой ухмылкой.
– Конечно нет, Бо. Я еще не готова к занятиям подобного рода, – ответила я, и голос мой предательски дрогнул.
Бо сделал несколько шагов в мою сторону:
– Может, ты находишь меня недостаточно привлекательным? Думаешь, натурщики в колледже будут более стройными и мускулистыми?
– Ничего я об этом не думаю. Не нужно мне никаких натурщиков. И хватит об этом!
– Но почему?
– Потому что я не хочу тебя рисовать. Мне будет стыдно. И вообще, мы с тобой пьесу собирались репетировать, забыл?
Я открыла тетрадь с ролью. Бо продолжал смотреть на меня глазами, затуманенными желанием. Я опустила глаза. Грудь моя ходила ходуном от волнения, но я надеялась, что Бо этого не замечает. Стоило мне представить его обнаженным, сердце сладко замирало. Трясущимися пальцами я переворачивала страницы, делая вид, что читаю.
– Может, все-таки попробуешь меня нарисовать? – не унимался Бо. – Ты сама не знаешь, от какой прекрасной модели отказываешься.
Я набрала в грудь побольше воздуха, отложила тетрадку и взглянула прямо ему в лицо:
– Бо, перестань дурить или уходи! Дафна и без того считает меня воплощением всех пороков. Как, впрочем, и всех каджунских девушек. Жизель почти удалось убедить родителей, что я – особа с весьма сомнительным прошлым.
– Ты о чем? – не понял Бо.
Мне пришлось рассказать, какие последствия имела наша встреча с Энни Грей.
– Значит, наябедничала! – возмутился Бо. – Хороша у тебя сестрица! Я думаю, она просто ревнует. И у нее есть на это причины. – Взгляд его потеплел. – Я от тебя без ума, а на нее и смотреть не хочу. И ей придется смириться с этим.
Несколько долгих минут мы молча смотрели друг на друга. На улице тем временем собрались тучи, начался дождь, вскоре ставший проливным. Дождевые струи били в окна, текли по стеклам, как слезы.
Бо придвинулся ближе. Я не уклонилась. Он поцеловал меня в губы, и я ощутила, что оборонительная стена, которую я возводила с таким усердием, пошатнулась. Ответив на поцелуй, я сама была удивлена не меньше, чем Бо. Мы оба поняли, что репетиция не состоится. Пьеса интересовала нас куда меньше, чем реальная жизнь. Я оторвала взгляд от тетрадки с ролью. Глаза мои утонули в его голубых глазах, голова пошла кругом.
Бо взял тетрадку из моих рук и отложил в сторону. Рука его коснулась моей щеки.
– Нарисуй меня, Руби, прошу тебя, – прошептал он.
Голос его был полон соблазна, – наверное, именно таким голосом змей искушал Еву в раю.
– Хочешь, рисуй карандашом, хочешь, красками. Давай запрем дверь и спокойно займемся этим.
– Бо, я не могу.
– Но почему? Ты же рисуешь животных без всякой одежды. К тому же это будет нашей тайной. Сейчас самый подходящий момент. Никто не помешает.
Он начал расстегивать рубашку.
– Бо…
Не сводя с меня глаз, он сбросил рубашку и принялся расстегивать брюки.
– Запри дверь! – шепотом приказал он.
– Бо, прошу тебя, не надо…
– Если не запрешь дверь, кто-нибудь может войти. Зачем нам это?
Бо выскользнул из брюк и аккуратно повесил их на спинку стула. Теперь он стоял передо мной в одних трусах, уперев руки в бедра.
