Вильям Козлов - Приходи в воскресенье
— Это было бы честнее.
— Гляжу я на тебя, солидный человек, директор завода, а рассуждаешь, как мальчишка… Больше двадцати лет прошло. У меня жена, трое детей. Да разве умно теперь горячиться из-за какой-то девчонки, которая нам обоим нравилась?
— Какой-то… — усмехнулся я. — Заскорузлая у тебя душе Генька, если вообще она у тебя есть…
— Про какую-то дурацкую телеграмму вспоминает… Может, и утаил, не помню… Вспомни лучше, как ты с дядей Корнеем и Швейком на вокзале ящики воровал! Про это не вспоминаешь!
— Я дядю Корнея на чистую воду вывел, — сказал я. — Ты действительно все забыл, Генька…
— Столько лет прошло, — бубнил он. — Полжизни прожито! Мы стали совсем другими…
— Нет, Генька, — перебил я. — Ты не изменился: был подонком и остался им…
— Такими словами бросаться…
— А то что? — усмехнулся я, поняв, что разговаривать с ним бесполезно. Таких, как Аршинов, ничем не прошибешь.
— Иди к своей… развлекайся… — нагло ухмыльнулся он. — Небось заждалась…
— Я ведь могу и по морде дать, — сдерживаясь, спокойно сказал я.
Генька поверил, проворно при его тяжелой фигуре повернулся и, чмокая сапогами, зашагал к березняку, что начинался сразу от озера. На опушке обернулся, видно, хотел что-то сказать, но раздумал.
Потом, немного позже, все, что он, по-видимому, хотел сказать, он сказал. Только не в глаза и не мне…
Снова вывернул из-за березняка ветер и взбаламутил, воду. Заскрипел, защелкал прошлогодний высохший камыш, просыпая коричневую труху.
— Что же ты не пригласил его к нашему столу? — снизу вверх глядя на меня, спросила Юлька, когда я подошел.
— Еще влюбишься, — усмехнулся я.
— Ты ревнивый?
— Как Отелло!
— Ну, тогда ты пропал, — улыбнулась она. — Я на редкость непостоянная.
— Я тебя задушу, как Дездемону, — сказал я.
— Теперь это не модно. Не в духе времени.
— Я что-нибудь другое придумаю, — мрачно пообещал я.
— Я тебя совсем не боюсь, — рассмеялась она.
— Юля, давай никогда не будем ссориться, — с жаром сказал я. — В жизни и так хватает всякого… и хамства, и жестокости, и подлости…
— Этого я тебе, дорогой, обещать не могу, — сказала она. — У меня ведь скверный характер…
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
1
Хотя я и ждал, что гроза вот-вот разразится над моей головой, первый удар грома застал меня врасплох. Как ни готовишься к беде, она всегда нагрянет неожиданно. Основной цех полностью переключился на производство новой продукции, которая в государственный план не засчитывалась. За апрель и май завод, естественно, недовыполнил план. Причем в мае почти на тридцать процентов, а это уже было настоящее ЧП. Из Главка министерства посыпались тревожные звонки и телеграммы. Я выкручивался изо всех сил: обещал в ближайшее время ликвидировать прорыв, придумывал разные причины, вплоть до того, что ссылался на весеннюю распутицу, из-за которой невозможно своевременно доставлять на завод из карьеров необходимое сырье…
В Стансах спешно собирались из новых деталей дома. Однако наспех оборудованный Любомудровым подсобный столярный цех не обеспечивал строителей отделочными материалами. На стройке командовал парадом Леонид Харитонов. Узколицый Вася Конев был у него правой рукой. Под командой Харитонова находилось полтора десятка рабочих, снятых с разных цехов. Преимущественно комсомольцы, с которыми провел необходимую работу Саврасов. Васин в свою очередь подбросил шесть колхозников, немного соображающих в строительном деле.
Харитонов оказался на редкость способным руководителем. Он с полуслова понимал Любомудрова, быстро научился разбираться в чертежах и проектах, сам подавал автокраном детали домов. А когда необходимо было, заменял маляра, плотника, кровельщика. Работал он в красной майке с эмблемой «Буревестника» и синих спортивных брюках. Успел загореть и отрастил небольшие пшеничные усики, которые с важным видом то и дело подкручивал. Работал он весело, с шуточками и умел поддерживать бодрость в других.
Вася Конев следил за погрузкой и разгрузкой панелевозов. Он и осуществлял связь строительной площадки с заводом. Этот узкоплечий, с длинными девчоночьими ресницами паренек проникся, как и его приятель Харитонов, полной ответственностью к нашему общему делу и трудился, не считаясь со временем. Последний месяц Конев и Харитонов вообще не покидали строительную площадку. Там они и жили в одном из недостроенных домов. Приволокли откуда-то несколько охапок сухого сена и соорудили на полу себе постели.
Отгремели майские грозы со звонкими ливнями. В Сенчитском бору закончилось строительство туристской базы, но нам было не до рыбалки. Даже Леня Харитонов, когда мы встречались с ним в Стансах, больше не заводил разговор об этом. Июнь начался знойными днями. Иной раз температура поднималась до двадцати восьми-тридцати градусов, а это редкость для Великих Лук. Пыльная листва на липах и тополях поникла, асфальт под ногами продавливался, собирался в толстые серые складки, напоминая слоновью кожу. Началась пора школьных и студенческих экзаменов. На берегах Ловати загорали юноши и девушки. У большинства под рукой учебники и конспекты. Река взбаламучена купающимися. Она даже свой цвет изменила: из серебристо-темной превратилась в светло-желтую.
В один из таких жарких июньских дней мне позвонил заместитель министра. Последнее время на телефонные звонки я не отвечал: попросил Аделаиду не соединять меня, а всем говорить, что я на объекте, но, услышав голос заместителя министра, моя верная Аделаида дрогнула. Обычно она входила в кабинет с достоинством, не торопясь, а тут влетела с копиркой в руках (наверное, не успела заправить в пишущую машинку), глаза округлены.
— Вас срочно вызывает заместитель министра, — сообщила она. — Велел разыскать, хоть под землей.
Я молча смотрел на нее, чувствуя, как почва уходит из-под ног. Ну, ладно бы начальник отдела Дроздов, а то сам замминистра. Тот самый, что на свою голову рекомендовал меня на этот завод… Что я ему скажу?..
Впрочем, говорить мне не пришлось. Говорил один замминистра. Я чувствовал, что он с трудом сдерживается, чтобы не закричать на меня… Замминистра говорил, что наш завод из передовых за каких-то три месяца превратился в самый отстающий в министерстве. Он ничего не понимает. Завод обеспечивается всем необходимым в первую очередь. Это что, саботаж?! Или вредительство?! Другого объяснения этому вопиющему случаю он просто не может найти. Да и как иначе объяснить, что хорошо налаженное предприятие, перевыполняющее государственный план, вдруг третий месяц подряд стало отставать? И чем дальше, тем больше!..
