Татьяна Москвина - Мужская тетрадь
ГОСПОДИН Д. Благодарю за привет. Вашим друзьям тоже – скоро будет девятнадцать?
АЛИСА. Монике да, а Янису – тому уже двадцать.
ГОСПОДИН Д. Храбрые утята! Наверное, Янис любит Монику?
АЛИСА. Вроде того.
ГОСПОДИН Д. Я просто думаю – если бы Янис любил вас, он не бросил бы вас одну, в незнакомом месте. Но деткам так хотелось остаться вдвоем. Как же вы разместились этой ночью в машине, с вашими молодыми страстями?
АЛИСА. Так это я в машине… (обиженно)… а они в стог сена зарылись…
ГОСПОДИН Д. Фигура Яниса мне непонятна. Я давно не видел такой красивой женщины, как вы.
АЛИСА. Я знаю, господин граф, у вас, у аристократов, принято говорить всякие изящные слова, но вы меня не утешайте. Я все про себя знаю. Я у нас в колледже даже в нашем землячестве всего на пятом месте. Они считают, что я с тараканами.
ГОСПОДИН Д. Как?
АЛИСА. Ну, с приветом. Без башни. Чокнутая… Ну (показывает рукой) винтиков не хватает. Не все дома. Крышу сносит. Шарики за ролики заходят.
ГОСПОДИН Д. Я понял, Алиса. Позвольте без лишних церемоний проводить вас в вашу комнату. У нас принято переодеваться к обеду…
АЛИСА. Ничего не взяла такого! Простите!
ГОСПОДИН Д…поэтому я предлагаю вам наведаться в гардеробную и выбрать любое платье на ваш вкус. Вы сказали, что все про себя знаете. Я докажу вам, Алиса, что вы не знаете о себе ничего. Прошу следовать за мной.
Картина вторая
Зал – столовая в замке господина Д. За столом, сервированным сообразно возможностям театра, исполняющего пьесу, сидит преобразившаяся Алиса в нарядном платье и граф Д., тщательно одетый к обеду.
АЛИСА. Спасибо, все страшно вкусно, просто я мало ем, у меня, знаете, что-то с аппетитом. Родители в детстве заставляли, ругались. Помню такую картину: мама мне громадную ложку в рот пихает, мне больно, а она орет: «Ешь, гадина! Ешь, гадина!» И к папе поворачивается, и птичьим голоском объясняет (щебечет) «Ничего не жрет!» (смеется). И опять: «Ешь, гадина!»
ГОСПОДИН Д. Чем занимаются ваши родители?
АЛИСА (машет рукой). Бизнес. Не знаю… не хочу знать… не будем про это, хорошо? Мы раньше скромно жили… Какие у вас женские платья чудесные! Я стала считать – насчитала сорок четыре, сбилась. Вы держите такой гардероб для гостей?
ГОСПОДИН Д. Только для одной гостьи.
АЛИСА. Ну, а пока ее нет, или она была и ушла, или что-нибудь… я похожу в ее платье. Надела я его, взглянула в зеркало – и себя не узнала. Пора на бал к королю, пока не пробьет полночь!
ГОСПОДИН Д. Нет. Другая сказка.
АЛИСА. Я знаю эту сказку?
ГОСПОДИН Д. Может быть, знаете.
Пауза.
АЛИСА. Чудесно у вас – такой древний замок, а всюду телефоны, горячая вода, я встретила три телевизора, компьютер… и только одного слугу.
ГОСПОДИН Д. Я приучил слуг не попадаться на глаза. Раздражает.
АЛИСА. Вы один живете, без родных?
ГОСПОДИН Д. Слава Богу, один.
АЛИСА. Давно?
ГОСПОДИН Д. Если быть точным – то с тысяча четыреста семьдесят шестого года.
АЛИСА (весело). Давно, значит. И… ничего, не скучно? С тысяча… чего-то там… какого-то года… одному?
ГОСПОДИН Д. Скучно.
АЛИСА. Простите, господин Николас. Вы так серьезно сейчас сказали… я поняла, простите…
ГОСПОДИН Д. Интересно, что вы поняли?
АЛИСА. Что вы… всех потеряли…
ГОСПОДИН Д. Я никого не потерял. Я, может быть, единственный на свете человек, которому нечего и некого терять. Поэтому я знаю, как устроен мир. Пока человеку есть, что терять, он никогда этого не поймет.
АЛИСА. Но вы богаты и… вы живы… то есть вы можете ведь потерять ваше богатство, ну, и жизнь тоже, то есть… существует такая вероятность, правда?
ГОСПОДИН Д. Правда. Правда то, что, потеряв богатство и жизнь, я не потеряю ничего. Это не имеет для меня никакой цены.
АЛИСА. Не верю! Вы с таким аппетитом кушаете, так вкусно пьете вино и так на меня смотрите – никогда не поверю, что вам не нравится жить.
ГОСПОДИН Д. У меня нет другого выхода, кроме жизни, госпожа Алиса. Глупо не пользоваться дарами жизни, раз уж ты живешь. Период разочарований, усталости, потери аппетита к жизни совершенно прошел у меня примерно к девяноста годам.
АЛИСА. Не знаю, хотела бы я так долго жить…
ГОСПОДИН Д. Длительность жизни никак не зависит от нашего желания. Это уж мировой закон, и знаете, Алиса, это один из немногих мировых законов, чью мудрость я признаю – без всяких оговорок. Длительность собственной жизни – нет, ее нельзя вручать человеку, нельзя даже намекать ему, какова она. Представьте себе, что вы точно узнаете: жить вам отмерено – ну, шестьдесят три года.
АЛИСА. Куча времени!
ГОСПОДИН Д. В шестьдесят лет вы так не скажете. Вы проведете свою жизнь между беспечностью и безумием. Проклятая дата отравит вам то немногое удовольствие, которое дарует живущему незнание и забвение – о, это лучшие друзья человечества, незнание и забвение!
АЛИСА. А сколько вам лет?
ГОСПОДИН Д. Больше, чем вы можете вообразить. Человеку совсем не нужно жить столько, сколько я прожил. Но в этом мире всякая идея имеет свои крайности, если вы заметили – раз существует высота и глубина, то существуют высокие горы, пригорки, равнины, ямы, глубокие впадины; так и с длительностью жизни – есть младенцы, живущие краткие мгновения, и стало быть, должны существовать люди огромной, небывалой, головокружительно долгой жизни, такие Эвересты среди обыкновенных смертных. Я – Эверест.
АЛИСА. Сколько же вам лет?
ГОСПОДИН Д. Сотворения мира я не застал. (Алиса смеется.) А то б, конечно, сумел отговорить творца от столь трудной и бессмысленной затеи.
АЛИСА (грустно). Все-таки бессмысленной… вот и вы, такой мудрый, говорите, как мой друг Янис. Он говорит, что мы живем для развлечения каких-то потусторонних тварей, что они смотрят нашу жизнь, как тетки глядят сериалы по телевизору, а если они на ком-то прикалываются, то играют с этим человеком насмерть, и что все это подло. Он хочет быстро-быстро потратить всю жизненную силу и уничтожить себя, потому что не собирается быть персонажем этого сериала.
ГОСПОДИН Д. И он решил, что ваша подруга Моника поможет ему быстро-быстро потратить жизненную силу? (придвигает Алисе вазу с фруктами и фруктовый ножичек).
АЛИСА. Конечно, она такая… как ураган. Она все уже попробовала, даже кололась. Она может танцевать часов десять без перерыва!
ГОСПОДИН Д. Но с нею он и погибнет, а вы могли бы…
АЛИСА. Ай! Я порезалась, о, какой острый ножичек!
ГОСПОДИН Д. Алиса, опять! Как вы неосторожны! Скорее дайте мне руку! (Господин граф Д. приникает губами к руке Алисы. Потом пристально смотрит ей в глаза.) Сейчас я заговорю вашу кровь (Шепчет над рукой Алисы.) Вот, видите, все хорошо.
АЛИСА. Да. Хорошо. Я не боюсь крови, но у меня плохая эта… свертываемость. О, на платье попало, как жалко, надо смыть, я сейчас…
ГОСПОДИН Д. Нет. Не надо. Капля крови на белом платье – это изысканно.
АЛИСА. Можно, я посмотрю картины?
ГОСПОДИН Д. Не стоит и спрашивать – весь замок сегодня ваш. Я покажу вам библиотеку и галерею, мы прогуляемся по моему саду… Если бы вы знали, как давно у меня не было гостей. Значит, когда вы покинете меня, вы направитесь домой, к родителям?
АЛИСА. Немножко щиплет, где порез. А крови нет. Обычно идет так долго, не унять… Много вы умеете, господин Николас. Вот вы не любите говорить, сколько вам лет, – я поняла – а я не люблю говорить о своем доме. Какой там дом! Они помешались на деньгах, мои родители, оба. У нас там, в России, были экономические реформы, разрешили свободный бизнес, а они такие люди энергичные, с умом, взялись за дело и совершенно отьехали, знаете. У них так страшно горят глаза, как у игроков, которые сутки провели у рулетки. А они у своей рулетки уже лет десять – и это все, им не отойти.
ГОСПОДИН Д. Это естественно, Алиса. Сдерживать частную инициативу – все равно что строить для реки запруду из песка, вода прорвет ее, и тем яростней, чем выше была запруда. Люди дорвались до свободы, до денег, до настоящей игры в жизнь – пройдет время, все успокоится, река потечет по своему руслу.
АЛИСА. Да, верно, только мне с ними не о чем говорить, и я им неинтересна. «Девочка учится в Англии» – им этого достаточно. «Все для тебя, все тебе». Да я вообще боюсь их денег – может, это грязные деньги, может, они лес воруют или торгуют проститутками? И кто я, что я? Вернусь в Россию, ничего там не знаю, буду вроде как лишний человек в русских романах… Хорошие у вас пейзажи, в духе барбизонской школы.
ГОСПОДИН Д. Честно говоря, это мои пейзажи. Я увлекался живописью, серьезно учился, потратил около пятнадцати лет. Потом надоело.
АЛИСА. Ну, зачем! Стали бы знаменитым художником.
ГОСПОДИН Д. Боже упаси! (Смеется.) Мне по моим делам известность никак не нужна. Да чем только я не увлекался! Верите ли – целых два года учился танцевать. И уже в солидных летах был, а все освоил: мазурку, гавот, вальс, матчиш, шейк, да!
![Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]](/uploads/posts/books/148319/148319.jpg)