Марина Козлова - Бедный маленький мир
Метрах в десяти от него стояла большая группа детей. В белых и серых рубашонках до колен, светловолосые, они не были неподвижными, как-то задумчиво, будто в нерешительности, переминались с ноги на ногу и молчали. Причем (Юра специально подчеркнул) появились дети как бы мгновенно: только что их не было – и вот они есть. Но выглядели вполне материальными. Все были худенькими, разного роста, в основном мальчики, а несколько девочек отличались от них только длиной волос.
В этом месте рассказа Кроль обреченно вздохнул и стал тихонько барабанить пальцами по столу.
Дети освещали собой окружающее пространство – Юра отчетливо видел, что в радиусе метров двадцати вокруг них посветлело, как будто рассвело. Соответственно, он тоже оказался на освещенной территории, и дети смотрели прямо на него. В такой диспозиции они постояли немного, причем у Юры зуб на зуб не попадал.
Место, где они находились, представляло собой низину, неглубокий и широкий овраг, и сразу за детьми начинался пологий склон, заросший сиренью и барбарисом. И Юра увидел, как дети один за другим поворачиваются на сто восемьдесят градусов и по очереди исчезают в этом склоне, как бы просачиваются внутрь. За несколько минут, никуда не торопясь, вся честная компания организованно исчезла в склоне, а освещенная зона еще некоторое время сохраняла свои границы, а вскоре исчезла и она.
Нет, по доброй воле он никогда бы не пошел к тому месту, куда ушли дети. Но его разумная и тогда еще совершенно непьющая добрая воля была мягко подавлена какой-то другой силой. Короче говоря, его неудержимо потянуло туда. Потянуло, ага…
Профессор Кроль разлил остатки «аиста» и, что-то пробурчав себе под нос, достал из нагрудного кармана своего необъятного тулупа еще одну бутылку.
Юра раздвинул кусты барбариса и уперся носом в склон. Ну, трава и трава. Колоски, пастушья сумка. Студент-археолог для верности потрогал землю, похлопал по ней ладонью – в одном месте, в другом. Потом (он сам не знает почему) вдруг встал на колени и обе руки ребрами ладоней утопил во влажной после вечернего дождя земле. И в тот же момент руки ушли под землю по плечи, а Юра больно стукнулся подбородком о какой-то узловатый корень. Так, вконец обалдев, в невероятно идиотской позе он несколько минут шевелил пальцами под землей, пытаясь нащупать какие-то стенки или предметы. Ни стенок, ни предметов не было.
Он вытащил руки, в задумчивости посмотрел на перепачканные землей и травяным соком ладони, а потом пошел в пристройку за лопатой и фонариком.
Ему даже копать не пришлось. Он просто расширил ямку, в которую провалились его руки, вынув слева и справа кусок дерна, и фонарик осветил уходящие вниз узкие и сглаженные временем ступени.
Никогда, если бы не странные дети, он не подошел бы к этому месту. Сюда, может быть, столетиями никто не подходил. Так молодой археолог Юра Шевченко обнаружил второй пещерно-храмовый комплекс. Судя по технике исполнения притвора и алтаря в крохотном бесстолпном крестово-купольном храме метрах примерно в ста от входа, пещеры были моложе подземных лабиринтов Троицко-Ильинского монастыря, но незначительно – лет на сто – двести.
Он про себя назвал открытое им чудо Детскими пещерами и подписался у начальства на все ночные дежурства под предлогом того, что по ночам ему лучше работается и вообще думается. Больше месяца Юра бесстрашно исследовал все ходы и ответвления и рисовал карту. И никому ничего не говорил. Он решил сначала понять географию комплекса самостоятельно, сделать собственное описание, а уж после на белом коне въехать под своды Академии наук и историко-археологической секции в частности. Иначе набегут академики и отберут у бедного студента открытие тысячелетия.
Каждое утро Юра маскировал вход в пещеру кусками дерна и ветками, так что постороннему взгляду нипочем не удалось бы отличить поверхность склона в том месте от других заросших травой участков. И всегда возвращался на пост за час до сдачи смены. Садился к столу и мечтательно раскачивался на табуретке с чашкой чая в руках, уже видя себя перед объективами телевизионщиков, под вспышками фотокамер на какой-нибудь конференции в каком-нибудь Кембридже.
Но однажды сменщик обнаружил утром запертую пристройку и полное отсутствие коллеги в окрестностях. Покричал, постучал, поудивлялся. Беды для сменщика в том не было никакой – под одной из деревянных ступенек хранился на подобный случай запасной ключ.
А все дело в том, что в ту ночь Юра заблудился.
Он находился метрах в ста от входа, в левой ветке, в одном из ее мелких ответвлений. Посветил фонариком на часы, понял, что пора возвращаться, и, пройдя метров пять в обратном направлении, не нашел собственной меловой отметки. Видимо, был еще один, неизвестный ему поворот. Юра постоял, подумал немного и решил вернуться к той точке, откуда начал движение назад. Но пришел в какое-то другое место с двумя лежаночками по бокам и с какой-то нишей в стене.
Сейчас-то он не уверен, что чувство, испытанное им тогда, было страхом. Как археолог молодой человек прекрасно понимал, что пещеры где-то еще должны иметь выход. Но понимал также и другое: не исключено, что суждено ему бродить по пещерам, пока не упадет замертво, так и не увидев другого выхода. Ведь тот по какой-то причине может быть скрыт – замазан глиной, завален камнями, замаскирован под очередную нишу. В общем, стало ему сильно тоскливо.
Юра шел под землей около шести часов. И чувствовал, что идет не прямо, а как бы по горизонтальному серпантину. Иногда садился на холодный пол, молился всем инокам и старцам, иногда обращался со слезной просьбой к духу архиепископа Лазаря Барановича, но большей частью размышлял о том, что энтузиазм древних пещеростроителей можно было бы направить и в более мирное русло. А по ходу дела подумал, что этот, будь он неладен, комплекс построен, вероятно, где-то за столетие до татаро-монгольского нашествия на Киев и Чернигов. И тут из глубин его памяти выплыл целый текст. Целая история выплыла. В одном из летописных фрагментов имелось упоминание о том, что татаро-монгольские захватчики пришли в город, в котором практически не было отроков – вроде бы монахи увели детей. Так что же, именно тех детей он и видел?
Идея показалась Юре настолько захватывающей, что он даже приободрился, решил, что с Божьей помощью все же выберется на поверхность. Надо ведь проверить версию про детей, которых увели из города монахи. Теперь он пытался шагать бодрее и глядеть веселее, только безумно хотелось пить и курить.
Через час рот пересох так, что язык поворачивался со скрипом. К тому же с сетчаткой случилось что-то вроде сбоя аккомодации – перед глазами метались пятна света, потом резко сужались в точку и пропадали, а взамен появлялись новые. Поэтому Юра не сразу увидел дверь. Ну, во-первых, просто не ожидал увидеть дверь в стене по ходу тоннеля, был уверен, что дверь должна находиться в тупике, и особенно тщательно исследовал глухие аппендиксы. Он вообще прошел бы мимо, если бы не зацепился плечом за какой-то выступ. Как оказалось, за железную дверную петлю.
Дверь выглядела так, будто ей лет сто. Ну, или сто пятьдесят. Но не больше. Совсем молодая, прекрасная, удивительная дверь. «А вдруг за ней новый тоннель?» – с ужасом подумал Юра.
Но это был его шанс. Единственный. Архиепископ Лазарь Баранович услышал его.
Весь трагизм ситуации заключался в том, что у двери не было никакой ручки. Похоже, все сто или сто пятьдесят лет она была намертво закрыта и срослась со стеной. Юра неумело перекрестился и толкнул дверь. Ничего, конечно, не произошло. Вот идиот, обругал себя студент-археолог, брал с собой в ночные исследовательские экспедиции фонарик да блокнот с карандашом, а нужно было брать ломик с топором. Его кости истлеют под этой дверью, точно. Ему-то, в отличие от святых старцев, нетленные мощи не светят…
Он еще раз толкнул дверь. Затем еще. А потом, видимо временно подвинувшись рассудком, стал колотить в нее кулаками и кричать: «Откройте! Откройте, пожалуйста! Ааааааа! Пожалуйста!!!»
И в какой-то момент ему действительно открыли.
– Что? – спросил Юра Шевченко, с подозрением глядя на скептического Кроля. – Что? Не верите мне, да?
– Нет-нет, очень интересно, – виновато пробормотал Кроль.
– Еще бы не интересно! – Юра наметанным взглядом измерил уровень коньяка в бутылке.
Как потом ему рассказали те ребята-биологи, которые дверь открыли, ничто, как говорится, не предвещало…
Они покормили своих мышей, Сергей поместил в контейнер двух вакцинированных мышат на убой – на гистологические пробы, Женя мирно заполняла журнал. Они торопились, хотели закончить все пораньше – день рождения у дочки, придут соседские дети, будет торт с лимонадом, и надо еще по дороге купить пломбир, обязательно белый.
И тут со стены посыпалась штукатурка, и до их ушей донесся далекий отчаянный крик.
