Александр Сегень - Поп
Михаил, бывший всю жизнь художником-реставратором, на закате дней стал писать иконы и вошёл в число лучших современных иконописцев.
Его брат теперь сельский пенсионер, дед Саша.
Людмила родила троих сыновей и одну дочку, нянчила внуков, а теперь у неё уже и правнук имеется.
Виктор Ионин окончил морскую карьеру в чине капитана первого ранга, живёт во Владивостоке. Семья, дети, внуки.
Виталий до перестройки жил в Риге, но когда там начались гонения на русских, он, сам будучи по крови латыш, этого не вынес и с огромными трудностями переехал в Петербург. А дети его остались в Латвии, знают латышский и называют русских оккупантами, разрушителями европейской культуры.
Отец Николай после кончины отца Александра переехал из Москвы в Закаты, где и служит по сей день настоятелем храма Александра Невского.
Рано умерла Елена, служившая при храме, певшая на клиросе и при отце Александре, когда тот вернулся, и при отце Николае, когда тот сменил любимого батюшку. Она скончалась в середине восьмидесятых, так и не выйдя замуж, бездетная. Но на свою жизнь она никогда не жаловалась и была всегда, хоть и болезненная, а весёлая и со всеми ласковая.
128
Отец Александр Ионин отсидел в красноярских лагерях четырнадцать лет. Даже когда в 1956 году большинству членов Псковской Православной миссии была объявлена амнистия, отца Александра почему-то не спешили отпускать, задержав ещё на два года. Ему уже было семьдесят восемь лет, когда он, наконец, вернулся в Закаты. Накануне его возвращения в село пришёл другой священник бывшей Псковской Православной миссии, отец Николай Гурьянов. Пришёл тихо и сел на скамейке под сенью храма Александра Невского.
Отец Николай после войны служил настоятелем Свято-Никольского храма в селе Гегоброст в Литве. Потом – настоятелем Воскресенского храма в Поневеже, а с пятьдесят восьмого года стал настоятелем Свято-Никольского храма острова Залита на Псковском озере. Иногда он наведывался в Закаты, спрашивал, какие есть новости об отце Александре. А тут пришёл, сел и сидит тихо. Ждёт. Жёлтые листья падают ему на голову.
Его заметили, сообщили отцу Олегу. Тот пришёл вместе с дьяконом Геннадием.
– Здравствуй, отец Николай!
– Здравствуйте, хорошие мои!
– Что ты тут сидишь?
– А вот жду вашего отца Александра.
– Это верно, пора бы ему на свободу, но что-то пока нет известий.
– Как нет? Вон он идёт.
Глянули, и впрямь, приближается к ним некая тень. Тонкий, как истлевший листик, голова лысая непокрыта, волосы седые, и их совсем мало осталось. На нём ветхое пальтишко, штаны серые, чёрные битые ботинки. За плечами котомка. В руке – чемоданчик из фанеры. Трудно было и узнать в этой тени отца Александра.
Остановившись, он поставил чемоданчик на землю, сбросил с плеч котомку, встал на колени перед храмом и трижды перекрестился:
– Моли Бога о нас, святый угодниче Божий Александре, благоверный княже Невский, Отечества избавителю и сохранителю, солнце земли Русской, яко мы усердно к тебе прибегаем, скорому помощнику и молитвеннику о душах наших!
Тут к нему подоспели все трое. Хотели помочь встать с колен, но он проворно сам вскочил, осеняя всех крестным знамением, смеясь и трясясь от радости:
– Здравствуйте, отец Олег, отец Николай, а вас не знаю.
– Дьякон Геннадий, – представил своего сослуживца отец Олег.
– Никак вы меня ждали?
– Мы и не чаяли, а вот отец Николай пришёл и сказал, что вы идёте.
– Отцу Николаю дано. Давайте же расцелуемся!
– Батюшка! Какой же вы тоненький стали, совсем как былинка!
– Что ж вы хотите! Восемьдесят скоро будет! Вот сколько жизнь меня обтачивала. Великий точильный камень! А я заострялся, заострялся. Вот от меня одна полоска и осталась. Теперь уж чувствую, приближается старость. Хочу храм посмотреть.
Он оглядел храм, в котором всё, слава Богу, оставалось почти так же, как двадцать лет назад. Забрался на колокольню, нашёл там нетронутый свой гроб и очень этому расчувствовался:
– Сберегли домок мой. Спасибо!
129
Он поселился в своём доме, бывшем доме Медведевых. Повидаться с ним съехались все Ионины. Повидались, наслушались милого батюшку, налюбовались им, да и разлетелись опять кто куда.
Отец Олег остался настоятелем, протоиереем, а отец Александр при нём священником.
– Старею на могилке незабвенной моей Алевтины Андреевны, – говорил он о своём житье-бытье.
Про лагерь сказывал так:
– А что ж, и там мне было очень неплохо. Особенно в последний год. Мне даже разрешили совершать богослужения в бараке. Начальство ко мне было благосклонно, я бы сказал, даже чрезмерно. До того меня любили, что никак не хотели выпустить, даже когда Хрущёв объявил амнистию. Меня всегда в жизни только хорошие люди окружали.
Отец Николай Гурьянов нередко приходил погостить в Закаты. Или отец Александр к нему на остров Залита. Вспоминали войну и больше всего любили говорить о Божьем промысле. Например:
– Вот ты смотри, отец Николай, в какой день они запустили в космос Гагарина. Не в какой-нибудь, а в день Иоанна Лествичника. Который написал «Лествицу». Лестницу в небо. Совпадение? Как бы не так. Божий промысел.
– Так у них и победа над Германией прямо на Пасху пришлась, а окончательная капитуляция – на день святого великомученика Георгия Победоносца. Всё-таки, они молодцы, как ни крути! Вот только лагеря эти… Сколько мук люди приняли!
– Ничего не бывает не заслуженно, отец Николай. Я вот тоже всё гневил Бога, выпрашивал себе мученическую кончину. Хотел в святые! Видал такого? А Господь мне вместо этого – извольте в лагерьке пожить двадцаточку. Да и то потом скостил Господь по милосердию Своему. А лагерь – он как будто монастырь с очень строгим уставом. Как у Нила Сорского. И ничего, выжил я и в лагере. Теперь вот на сладкое дал мне Бог тихую старость. Получите, отец Александр!
– Сталину бы лет двадцать в лагерях потрудиться, был бы и сейчас жив.
– Ну этот хоть сам помер. Всё-таки при нём и Патриаршество вернулось, и такую колоссальную победу одержали. Я молюсь о его спасении. Пусть простит Бог Иосифа. Ведь он, как ни крути, а ту страшную изначальную большевизию прикончил.
– Давай лучше, отец Александр, спой мне твою любимую, а я послушаю.
– Что ж, с удовольствием.
Не пробуждай воспоминаний
Минувших дней, минувших дней…
130
Отец Николай Гурьянов был на двадцать восемь лет моложе отца Александра Ионина, а прожил ровно столько же, как и тот. Отец Александр отошёл ко Господу в возрасте девяноста трёх лет весной семьдесят четвёртого. Отец Николай в августе две тысячи второго, и тоже девяноста трёх лет от роду.
