Геннадий Марченко - Музыкант-3
- Сука! - восклицал в нашем с Яшиным номере Воронин, потрясая свежим номером, который ему любезно принес приданный сборной Джордж Скенлан. - Ты представляешь, этот мудак сказал, что он просто поклонник советской сборной, и попросил разрешения сфотографировать нас на память. А теперь вот! Хорошо, хоть не написали, будто я с ней переспал! Ничего такого и не было, если что...
- Ох, наивный ты, Валера, человек, - покачал я головой. - Кто тебя вообще надоумил ей звонить?
- Как кто? - опешил наш полузащитник. - Так ты же и надоумил! Забыл, что ли? Когда на экскурсии были.
- Действительно, это я как-то облажался... И что теперь? Надеюсь, ты предупредил Скенлана, и до того же Киселева информация не дойдет? А то ведь, чего доброго, и над тобой судилище устроят.
- То-то и оно! Хрен бы с ним, с партбилетом, так ведь могут на финал не поставить.... О-о-о, твою ж мать, за что мне это?!
- Ну ты не убивайся раньше времени, - закуривая, невозмутимо произнес Яшин. - Финал - вещь серьезная, я лично в случае чего попрошу, чтобы до финала тебя не трогали. Думаю, и ребята поддержат.
Воронин сел на край моей постели и уронил лицо в ладони. Упавшая на пол газета, словно в насмешку распахнувшись именно на этой странице, мозолила глаза снимком, с которого улыбались Воронин и худющая Твигги.
- Если что, представим это как провокацию англичан, - озвучил я пришедшую в голову идею. - Объяснишь, что Твигги сама тебе позвонила, попросила о встрече в тихом баре недалеко от отеля, сказав, что случилось что-то серьезное, хотя на деле она захотела с тобой просто встретиться как со старым другом. Ты просто шел с ней пообщаться, как к старой знакомой, ну, заказала она пару коктейлей, так ты и не пил, скажешь, если только чуть пригубил за компанию. А тут провокатор с камерой, представившийся поклонником сборной и твоим в частности. То есть это была специально подстроенная диверсия, чтобы лишить сборную перед финальной игрой одного из ее ведущих футболистов.
Воронин оторвал лицо от ладоней, с надеждой глянул на меня.
- А что, может и прокатить.
- Хорошо бы, - хмыкнул Яшин. - Только ты, Валерка, прежде чем пускаться во все тяжкие, лучше бы головой думал, а не тем, что между ног болтается.
- Знаешь что, Лева, хоть ты мне и друг...
- Товарищи, без паники! - осадил я приподнявшегося было Воронина, а Яшин так и сидел с сигаретой в зубах, глядя на товарища по сборной с хитрым прищуром. - Валер, ты извини, но и в самом деле, косяк твой. Да и я хорош, подал идею, не подумавши. Давайте пока не будем пороть горячку. Вот если начальство узнает об этой провокации - тогда и будем внедрять в жизнь предложенный мною вариант, раз у вас все равно ничего лучше нет.
На том и порешили. Воронин со скомканной газетой отправился к себе в номер, а мы с Яшиным решили перекинуться в 'дурака'.
- Удивляешь ты меня порой, Егор, - не поднимая взгляда от своих карт, неожиданно произнес Лев Иваныч. - Казалось бы, 20 лет, а зачастую ведешь себя так, словно чуть ли не старше меня. Выражения у тебя прямо-таки заумные случаются. И ведь из простой советской семьи, рос во дворе...
Яшин взглянул мне в глаза, и на какое-то мгновение я почувствовал себя словно на допросе у сотрудника НКВД. К счастью, в реальности судьба не сводила меня с этими товарищами, поскольку в обеих ипостасях я появился на свет позже, но видимо, подследственные в застенках НКВД испытывали нечто похожее. Впрочем, в следующий миг Яшин улыбнулся, и повисшая было в воздухе напряженность тут же куда-то испарилась.
- Ну, ту историю с оголенным проводом, наверное, не только вся наша страна, но и полмира уже знает, - сказал он. - Такой бы провод сунуть в руки каждому советскому подростку, глядишь - вундеркиндов и прибавилось бы. Согласен?
- Не уверен, что сработало бы, хотя... Черт его знает! Я ведь и сам иногда думаю, как так получилось, что из простого дворового оболтуса после кратковременной потери сознания получился композитор и футболист?.. Блин, проиграл! Моя очередь сдавать.
Этим же вечером 28 июля мы по телевизору в холле гостиницы смотрели матч за 3-е место между сборными ФРГ и Португалии. Немцы подтвердили выданные им авансы и, несмотря на гол Эйсебио, в свою очередь отгрузили португальцам сразу три. Причем последний на 90-й минуте матча, когда соперник все силы бросил на то, чтобы отыграться, и шустрый Шнелленгер убежал один на один с Перейрой, спокойно положив мяч под опорную ногу голкипера.
Как мы ни надеялись на то, что высер 'The Guardian' не дойдет до руководства сборной - этим надеждам все же не суждено было сбыться. На следующий день, накануне финала, было объявлено командное собрание. Но тут уж мы включили все свои резервы. В дело пошла моя версия развития событий, озвученная на собрании самим Ворониным, ну и ребята впряглись за нашего полузащитника, напирая на то, что игрок нужен сборной в главном матче за всю историю советского футбола.
- Но пятно-то какое, пятно! - восклицал Киселев, потрясая свернутой в трубочку газетой. - Его уже не смоешь даже победой в финальной игре над англичанами! Вы понимаете, что мне в любом случае придется доложить по инстанции?
- Анатолий Ефремович, а может, не будем спешить раньше времени? - предложил Морозов. - Давайте мы финал отыграем, а там уже и сообщите кому надо.
- Легко вам говорить, Николай Петрович, а поставьте себя на мое место! В сборной такое творится, а я, получается, своим молчанием потворствую...
- Так вы и не молчите, просто скажете не сегодня, а, например, завтра вечером, после финальной игры. Если это вообще будет на тот момент актуально. Да что там, вы же в случае чего можете сказать, что не нянька футболистам, чтобы следить за каждым их шагом, и газеты на английском не читаете, что вообще для вас это все стало новостью.
- Нет уж, Николай Петрович, не так меня воспитывали, чтобы выставляться дурачком. Ладно, я смотрю, вы тут все заодно... Предположим, подождать до финальной игры, пожалуй, я еще смогу, но потом все равно вынужден буду доложить кому следует. Единственным оправданием моему поступку может служить то, что я это делаю в интересах сборной и всего советского футбола.
'Какой такой поступок, - думал я, - от тебя наоборот просят ничего не предпринимать хотя бы один день, а ты выставляешь себя чуть ли не Иисусом Христом, страдающим за все человечество'.
- Спасибо, Николай Петрович, и вам, ребята, спасибо, что поддержали, - с чувством произнес Воронин, когда Киселев ушел с собрания по своим неотложным делам. - А я уж, честно говоря, распрощался с надеждой сыграть в финале.
- Мы же одна команда, Валер! - приобнимая коллегу, сказал Шестернев.
- Конечно, мы бы тебя не бросили, - добавил Стрельцов.
- В другой раз, Валера, думай головой, - повторил Морозов уполовиненную фразу Яшина, после чего тяжко вздохнул и посмотрел на часы. - Ладно, ребятки, мне тоже нужно отлучиться по делам. Напоминаю, что в пять вечера тренировка.
