Олег Рой - Паутина лжи
Уютную тишину разорвала трель мобильного, и она недовольно поморщилась. Как не вовремя, в самом деле! Ну что стоило звонящему набрать ее номер чуть раньше или чуть позже? Или лучше вовсе не набирать. Просто оставить ее в покое, дать отдохнуть. Она и так уже нанервничалась за последнее время со всеми этими событиями… Еще раз вздохнув, она все-таки протянула руку к мигающему в полумраке телефону, взяла его, посмотрела на дисплей. «Анна». Помощница. Ну что ей еще надо? Будто нельзя было решить все вопросы днем? Или отложить до завтра?
– Что тебе, Анна?
– Извините, что беспокою вас в такое время, – затараторила трубка, – но мне только что позвонил один человек… Из Италии…
– Кто именно?
– Вам его имя ничего не скажет… Но несколько лет назад он собирался стать нашим клиентом. С ним работал Леонид, но тогда что-то сорвалось. Так вот, этот человек хочет… Ну, вы меня понимаете…
– Нет, Анна, не понимаю. Что хочет этот человек?
– Он хочет, чтобы в его семье появился ребенок.
– Вот как?
– Да. Тогда, насколько я поняла, шли переговоры о мальчике, но теперь мальчику уже четыре года, и они с женой решили, что хотят девочку. Я, конечно, сказала им, что после истории с разоблачением доктора Мишина мы больше не занимаемся этим бизнесом, но он так просил, так просил… Обещал, что готов заплатить и больше, хоть вдвое больше, чем это стоило раньше. Мне пришлось сказать, что я посоветуюсь с вами.
– Надеюсь, ты не назвала моего имени? – усмехнулась она.
– Что вы, госпожа Иоганна, как вы можете такое говорить! – возмутилась помощница. – Я и раньше-то была очень осторожна, иначе мы с вами не вышли бы сухими из воды. И теперь тем более я лишнего слова не произношу, пока все не обдумаю…
– Да, Анна, в этой истории нам с тобой действительно повезло…
Госпожа Иоганна Паули, урожденная Эггер и носившая несколько лет в своей жизни фамилию Кравчук, снова усмехнулась.
Она всегда была везучей и знала это. Но знала также, что это ее везение – не проявление милости фортуны и не подарок Небес, а ее же, Иоганны, собственная заслуга, результат ее способностей и усилий.
С первых лет, а точнее, даже дней своей жизни, Иоганна была на редкость упряма и настойчива. А еще – очень сообразительна. Она очень быстро, уже на втором году жизни, поняла, что от папы и в особенности от брата можно добиться чего угодно, если как следует поныть и всем своим видом изобразить невероятные страдания. Тогда они пожалеют свою любимицу и сделают все, чего она хочет. А вот с мамой, увы, такой номер не пройдет. К маме надо было искать другие подходы, каждый раз разные. Но Иоганне удавалось и это – она ведь была сообразительной.
Командовать братом, кстати, получалось лучше всего. Ведь мало того, что она девочка – она еще и младшая. Стало быть, ей надо во всем уступать. Оставлять ей лучшие куски, отдавать безропотно любую вещь, которая ей глянется, и делать все, что она потребует. А разве может быть как-то иначе?
Даже в луганской школе Иоганна всегда была лидером среди подруг. А уж в московской все и вовсе смотрели ей в рот – еще бы, иностранка, да не откуда-нибудь, а из самой Швейцарии! Учителя, все как один, были к ней снисходительны, подчас излишне. Но ведь бедная девочка живет в чужой стране, русский язык для нее не родной, ей так трудно… О том, что у бедной девочки учится в этой же школе, на три класса старше брат, для которого русский язык тоже не совсем родной, но который прекрасно со всем справляется, учителя почему-то благополучно забывали.
Что касается одноклассниц и подружек по двору, то для них Ваня была непререкаемым авторитетом и эталоном всего – красоты, моды, стиля поведения. Девочки делали прическу, как у нее, подражали ее походке, повторяли ее интонации и словечки и копировали один в один манеру танцевать. Получить от Вани какую-то мелочовку в подарок считалось у них большой удачей, зазвать к себе в гости – величайшим счастьем, а уж приглашение к ней домой и вовсе воспринималось как некое проникновение в Святая Святых, приобщение к чему-то почти божественному.
Естественно, именно Ваня стала первой девочкой в классе, на которую обратили внимание мальчики. Именно ей были адресованы первые записки с робкими признаниями и корявыми, но трогательными стихами собственного сочинения, именно ее приглашали в кино и на свидания, именно ей дарили цветы и шоколадки. Телефон в те годы в квартире Эггеров звонил, не смолкая, порой только что не раскаляясь докрасна, но часть абонентов при этом не решалась вступить в разговор и бросала трубку, едва услышав «Алло!», или молча сопела, так и не отваживаясь заговорить. Родители ворчали, Иоганна только смеялась. Никто из звонивших, писавших записки и приглашавших в кино ее не интересовал.
Шли годы, кавалеры взрослели, становились решительнее и увереннее в себе, но Иоганна-Ваня по-прежнему оставалась холодна к ним. Ее сердце было занято прочно и основательно. Сосед по дому и друг старшего брата, заветная мечта всех девчонок, Саша Кравчук с его романтическим шармом, темными кудрями и «светлыми, до странности светлыми», как у Миледи из «Трех мушкетеров», глазами поселился в ее сердце и, похоже, абсолютно не собирался его покидать. И при этом, что просто бесило Иоганну, вообще ее не замечал! Она уже давно выросла, повзрослела и все понимала – а он все еще продолжал смотреть на нее как на сопливую девчонку, младшую сестру друга и досадную помеху их со Стефаном делам.
Психоаналитик, которого потом, много лет спустя, посетила Иоганна, убеждал ее, что в основу ее любви легло упрямство и привычка во что бы то ни стало всегда добиваться своего. Именно обида на то, что впервые в жизни все складывается совсем не так, как она хочет, и стала причиной того, что чувство безответной влюбленности, которое в этом возрасте обычно выветривается из сознания довольно быстро, максимум через год-два (ну, в крайнем случае три), засело в ее душе так надолго. Но прав был психоаналитик или нет, но страсть к Саше не проходила. Ей, как сказал бы поэт, не мешали ни разлука, ни расстояние. И в Москве, и в Швейцарии Иоганна жила с мыслью, что добьется своего. И в конце концов добилась. Повезло!
Удивительно, но очень часто люди, идя к своей цели, мало задумываются о том, что будут делать, когда добьются ее, или даже не задумываются об этом вовсе. Хочет, например, человек устроиться на хорошую должность, только что не землю роет, чтобы заполучить эту работу, а заняв наконец вожделенное место, с облегчением вздыхает и расслабляется – все, желаемое достигнуто, можно отдыхать и спокойно получать большую зарплату. И очень удивляется потом, почему же его уволили.
