Виктория Токарева - Ни с тобой, ни без тебя (сборник)
Подруги метнулись к бассейну, все с себя стащили и во мгновение рухнули в воду. Вода была подогрета и даже подсолена.
– Как на Лазурном берегу! – выкрикнула Варя.
– А где этот берег? – крикнула Вера. Она лежала на спине и мелко двигала ступнями.
– Не знаю, – отозвалась Варя. – Просто красивое слово.
– Вот это жизнь…
Зазвонил мобильный телефон.
Вика шустро выскочила из бассейна, достала из сумки трубку. Послушала. Сказала: «Хорошо».
Ее лицо стало бледным. Веснушки выступили явственно.
– Он едет домой, – прошептала Вика. – Он возле Белорусского вокзала. Через пять минут будет здесь. Вас не должно быть.
Вера и Варя замерли.
– Чего застыли? Быстрее! – На Викином лице стоял неподдельный ужас.
Вера и Варя поддались панике. Они торопливо вылезли, стали натягивать одежду на мокрые тела, поскольку вытираться было нечем. Вика им помогала. Было впечатление, что они спасаются от неминуемой гибели. Голые ноги – в сапоги. Шапки – на мокрые волосы. И – на холод. Из теплых лазурных вод – в слякотную зиму. Из блаженства – в мучение.
Вера и Варя стояли на ковровой дорожке, раскрыв рот от резкой перемены участи. У Веры свалилась шапка, она ее подняла. Нахлобучила на место. И в этот момент подъехал «сааб», и из него вышел Владимир, а следом Саша Коновалова.
«Помирились», – поняла Вика. Сегодня помирились, а завтра вместе уедут на Красное море. Поменяют билет. Или купят новый.
Владимир прошел мимо Веры и Вари, не заметив их. Он не смотрел по сторонам. То, что по сторонам, – его не интересовало. Это тоже был своеобразный аутизм, который образуется в человеке от большого успеха и больших денег. О Саше Коноваловой нечего и говорить. Шла, задрав голову, как будто делала человечеству большое одолжение. Могла пойти по трупам и по живым людям. Норковая шуба полоскалась у пят.
Владимир и Саша поднялись на свой этаж.
Квартира сверкала чистотой, стол был накрыт как для приема. Хорошая жизнь настала с появлением этой рыжей девушки. Владимир не ел с утра и с наслаждением погрузился в процесс.
– Ты не уходи, – попросил он Вику. – Поработаешь сегодня официанткой. Хорошо?
Вика не поняла: можно ей сесть за стол или нет? Официантки вообще-то не садятся. Она осталась стоять. На нее не обращали внимания.
Саша была напряжена. Видимо, у нее остались невыясненные вопросы. Владимир, наоборот, размягчен и счастлив.
«Трахались», – поняла Вика.
Владимир подвинул к себе тарелку и положил по краям закуски, всего понемножку: селедочка, свекла с орехами, баклажаны под зеленью с чесночком, домашняя ветчина, белые грибы…
Вика готовила стол два дня, старалась для своих девочек, за свои деньги, между прочим. Она была щепетильна в денежных делах. Из хозяйского дома взяла только свеклу. Все остальное купила на базаре по существующей цене. И для кого? Для Саши Коноваловой.
Вика хотела есть. Ее даже подташнивало от голода и от обиды. Перед глазами стояли ее подруги на ковровой дорожке, с раскрытыми ртами. А ведь они ехали, везли подарки…
– Лиза ужинала? – спросил Владимир.
– Нет. Она ужинает в восемь тридцать, но я могу ее привести.
– Не надо, – торопливо сказала Саша. – Я ее боюсь.
Владимир не обиделся. Ему сегодня все нравилось.
– Может быть, посидишь с нами? – спросил Владимир у Вики.
– Не надо! – одернула Саша.
Владимир чуть приподнял брови.
– Я пойду, – сказала Вика.
Повернулась и пошла. Вот тебе и день рождения.
– Чем она тебе помешала? – спросил Владимир у Саши.
– А зачем нам посторонняя? – ответила Саша.
Это последнее, что слышала Вика. «Посторонние»… Ну правильно. Так оно и есть. А чего бы она хотела?..
Вика достала свою спортивную сумку, с которой пришла. Стала собираться.
Лиза складывала кубики и была поглощена этим занятием. Она была вне поля, и все, что на поле, ее не касалось.
Подруги Вера и Варя продолжали стоять перед глазами с мокрыми головами. Она заплатила ими… за что? За свою глупость, переходящую в грех. «Не возведи себе кумира, ни подобия его». А она возвела кумира в виде Владимира Петрова. Тоже мне кумир… Подкаблучник. А впрочем, это не ее дело. Она здесь посторонняя.
Вика шла по улице, тащила свою тяжелую сумку.
Она не получила деньги за последний месяц. Но ведь она сбежала. Нарушила контракт. Подвела людей. Так что ей ничего не надо. Ушла и с концами.
Лизу жаль. Но ведь Лизе все равно. А вдруг не все равно? Вдруг Лиза будет плакать? Ей только стресса не хватает.
Вика остановилась. И в это время возле нее притормозила милицейская машина с мигалками. Вика на секунду испугалась, что это Владимир послал за ней погоню. Но высунулся капитан Рогожкин.
– Узнала? – спросил он.
– Узнала, – хмуро ответила Вика.
– Садись, подвезу… Чего надрываешься?
Вика влезла в машину. Уселась на заднее сиденье.
Капитан тронулся молча.
У капитана была красивая спина. Затылок хорошо переходил в шею, а шея – в плечи. Он был весь такой ладный, простой и гармоничный, как лист подорожника.
Вика заплакала по непонятным причинам. Ей было жаль Лизу, Вовину маму, себя, свою любовь – все то, что Варя называла «иллюзия».
Впереди открывалась просто жизнь – с трудностями и без украшений.
Капитан заглянул в зеркало и увидел Викину склоненную голову.
– Опять? – спросил он. – Ну что мне с тобой делать, Поросенкова?..
Через месяц Вика переехала к капитану.
Капитана звали Володя, и это оказалось очень удобно. Вика закрывала глаза и нежно пропевала: «Володя…» И капитан не видел подмены. Вика любила нового Володю, как говорят, по-своему. Не всей душой, а частью души и частью тела. Эта любовь похожа на букет цветов: радует, украшает, но когда-то завянет. А любовь к Владимиру Петрову – с корнями. Как куст. И если зимой уснет, то весной опять воспрянет.
Известный драматург сказал по телевизору: настоящая любовь никогда не кончается браком. Значит, у Вики – как у всех. Любишь одного, живешь с другим. И хорошо хоть так. Может вообще никого не быть, как у Веры.
Капитан обожал свою Поросенкову. Она полностью совпадала с его идеалом красоты. Худые и черные, как Саша Коновалова, ему не нравились. Они казались ему неженственными, как будто переделанными из мужиков. Капитан слышал краем уха, что все модельеры – голубые. Поэтому фотомодели похожи на юношей: с плоской грудью, узким тазом, худыми ногами. То ли дело Поросенкова с пышным золотистым телом. Всего навалом. И пахнет свежим хлебом. Нет лучшего запаха.
Вика чувствовала свою власть. Могла об капитана ноги вытирать. Только зачем?
На работу Вика не вернулась. Денег она заработала. На первое время хватит. А там будет видно. Капитан оказался предприимчивым. За ним не пропадешь…
