Марат Кабиров - Имя твоего ангела
А может… Может, есть возможность как-то спастись? Нельзя сдаваться так легко. Надо бороться. В крайнем случае, сбежать. А если придет теплоход, ему обязательно помогут.
Может, помогут молитвы? Ведь в фильмах о страшных событиях есть результат от слова Божьего, да и вид креста уничтожает многое.
– Ха-ха-ха, – от неожиданно раздавшегося смеха Малик растерялся. – Это тебе не кино, – сказал женский голос. – И я не злое существо.
– Так кто ты?
– Кто ты, – повторил голос. – Вы слишком часто задаете этот вопрос, но никогда не можете получить правильный ответ. Потому что вопрос поставлен неверно. Вернее буде: «Кто же я?» Малик встал. В комнате никого не было. Он посмотрел на дверь.
Открытая до сих пор дверь, с шумом захлопнулась. Малик посмотрел на окно. Через двустворчатое окно он мог бы выпрыгнуть на улицу.
Но не успел он додумать это, как на окнах между стеклами появились решетки. Не было никакой возможности спастись. Малик стоял на месте и смотрел по сторонам. Неожиданно он вспомнил. И он начал читать молитву, первую, что пришло на ум:
– Избави мя, Господи, от обольщения богомерзкого и злохитрого антихриста, близгрядущего, и укрой меня от сетей его в сокровенной пустыне Твоего спасения…
К месту ли было читать эту молитву? Малик не допонимал это.
В его душе была лишь слепая надежда, и он продолжил:
– Даждь ми, Господи, крепость и мужество твердого исповедания имени Твоего святого, да не отступлю страха ради дьявольского, да не отрекусь от Тебя, Спасителя и Искупителя моего, от Святой Твоей Церкви.
В комнате раздался женский смех. Начавшись тихо он постепенно усиливался. Повысил голос и Малик:
– Но даждь мне, Господи, день и ночь плачь и слезы о грехах моих, и пощади мя, Господи, в час Страшного Суда Твоего. Аминь.
Смех не прекращался. Молитва не помогала. Собравшись, он вспомнил мусульманскую молитву:
– Бисмиллахи-раманир-рахим. Аллаху ля илляхи илла хуваль хаййул-катетум, ля таэхузухува ля Наум лаху мя фиссалиавати ва мя фил-ард…
Смех усиливался. Но Малик старался не терять надежды:
– Манн зал-лази йашфагу гыйндахуилла би-изних, йагъламу ва ля йухыйтуна би-шайэим-мин гыйлмихи…
– Ихи-ихи-хи-хи, – засмеялся голос, – Ихи-хи-хи…
Малик не смог завершить молитву, он был вынужден спросить:
– Ты чего смеешься?
– Интересный ты человек… – голос прекратил смеяться. – Думаешь молитва спасет тебя от божьей кары…
– Ты не Бог! – сказал Малик. Но он не очень верил в свою правоту. – Ты Стана…
Опять послышался смех.
– У меня много различных имен. Но это ничего не меняет.
Мучение можно объяснить разными словами, но от этого оно не станет легче. И радость так же. Я радость и горе, любовь и ненависть.
Я все…
– Ты зло, – сказал Малик с безграничным пренебрежением. – Как бы ты не называлась, ты – зло.
– Я зло, – согласился голос с неожиданной легкостью, – и для меня самое главное большое счастье – сон. Но вы не дали мне спать, вы прервали мой сон. Меня разбудила ваша нечестность и беспечность. Сколько лет ждал вас отец в тревогах и волнениях. Не дождавшись, он заболел и умер. Ночами мать не смыкала глаз, ожидая вас. Все это лишило меня спокойствия. И я собрала вас в одном месте.
Надеялась, что встреча братьев вызовет прекрасные чувства. Я ждала, что вы раскаетесь, ждала ваших теплых воспоминаний о родителях.
Но не дождалась. Вы забыли прошлое. Вы обрекли своего ангела на одиночество. И я решила ликвидировать вас. Но даже в таком состоянии я прислушалась к твоим словам. Я поставила вас перед выбором. А если так, то я не только зло. Перед вами было два пути…
Все зависело от вас самих. И вы выбрали…
Малик слушал, не в состоянии сделать ни одного движения.
Голос был прав. Не было возможности сказать что-нибудь существенное против. Они были виноваты все. Наказание было заслуженным.
Малик какое-то время стоял, потупив голову Сейчас он уже не думал о необходимости борьбы или бегства. Он был спокоен.
Неожиданно воздух в комнате сгустился, стало трудно дышать.
Стараясь выяснить, причину этого, Малик поднял голову и вздрогнул.
Это, действительно, был Он. Имеющий миллион имен. Но в этот раз он был в облике палача. В руках он держал блестящий кинжал, горящий факел и человеческий череп. Голову Малик узнал сразу. Это была голова Радика. Малик постарался сглотнуть комок в горле.
Женщина, улыбаясь, смотрела на него. Потом она сделал невидимое движение, и голова в ее руке превратилось в золотое яблоко. Малик не удивился этому.
– Твои условия не были справедливыми, – Малик посмотрел на золотое яблоко. – Какое сейчас время. Все связано с деньгами, что бы ты не захотел сделать, все сводится к богатству, без денег и шага не сделаешь. Нет денег, нет и тебя. Людям такого времени ты не должна была ставить такое условие. В такое время никто не может отказаться от богатства…
Женщина кинжалом разделила яблоко на четыре части и одну отдала Малику. Часть была немаленькой. Это может хватить даже внукам, – подумал мужчина.
– Дело совсем не в богатстве, – сказала женщина, пытаясь улыбнуться. – И ты хорошо это знаешь. Дело совсем не в золотом яблоке.
Малик посмотрел на кусок яблока в руке и бросил его обратно.
Женщина улыбнулась. Яблоко в ее руке вновь стало целым.
– Что ты собираешься сделать со мной? – спросил Малик с потерявшим всякую надежду голосом.
Женщина не ответила.
Воцарилась тишина.
– Ты мне нравишься, – сказала женщина, уставившись в глаза Малика. Не знаю, почему… И я приготовила тебе подарок…
Малик вздрогнул. Он знал о великодушии великих, об их неожиданной снисходительности. На мгновение перед глазами предстало, как он стоял, обнявшись с женой, сыном, матерью. И он ласково улыбнулся.
– Какой подарок?
Одно мгновение женщина смотрела на него, таинственно улыбаясь.
– Легкую смерть, – сказала она приятным голосом, и сделала неуловимое движение.
Малик в ответ на ее слова грустно улыбнулся. Он надеялся на большее. И увидев, что кинжал в ее руке испачкан в крови, насторожилась. Это ничего хорошего не обещало. Что объясняет кровь на кинжале? Малик свой вопросительный взгляд направил на женщину. Неожиданно почувствовав, что страшно чешется правая сторона шеи, потянулся туда. Он хотел сильно почесать это место. Но стоило ему дотронуться до правого уха, как голова покатилась вниз.
Послышался звук какого-то взрыва. Перед глазами возник яркий свет, все погрузилось в красноватый туман и исчезло.
9. Тебя съедят люди.
Искандер и сам не понимал, то ли он шел куда-то, то ли возвращался, но остановился в центре какой-то группы. И хотя он точно не мог сказать, что это за люди, но они не были ему совершенно чужими. Искандеру казалось, что он видел их где-то, а с кем-то даже здоровался за руку. После встреч по случаю выхода его новой книги его окружали, просили автограф. Но люди, окружавшие его в этот раз, были из другого теста: в руках не было книг, а на лицах приятных улыбок. На лицах этих людей было холодное равнодушие, способное заморозить весь мир; в глазах – дикий голод; было такое состояние, что ощущал себя не человеком, а овцой, попавшей в когти волка.
Искандер понял, для них он не известный писатель, знаменитая личность, и вообще он для них не человек. Для этих людей, которые действовали с холодным расчетом, словно роботы, он был просто одним из видов пищи. Когда он понял это, холод пробежал по его телу. Но было уже поздно: он никак не мог вырваться из группы, которая встала вокруг него толстой стеной. Неожиданно кто-то, какой- то мужчина наклонился к его ногам, и Искандер, почувствовав резкую боль, закричал. Мужчина откусил его ногу и, не обращая ни на что внимания, продолжал кусать. В это время подоспели и другие. Кто-то кусал за ногу, кто-то за руку, одни схватились за его спину, другие за грудь. Искандер уже не кричал. У него не было сил ни сопротивляться, ни кричать. Мозг его сверлила лишь одна мысль: «Меня едят…
Живьем едят…» Хотя все его тело нестерпимо болело и хотя он видел куски своего мяса в пасти окруживших его людей, Искандер боялся поверить в правдивость того, что происходит. Ему казалось, что такое не может происходить в жизни. Но он видел все очень отчетливо…
Рядом стояла женщина, которая жадно грызла его руку. А поодаль он увидел мужчину с его ногой в руках. Даже туфли снимать не стал, только приспустил штанину и грызет в свое удовольствие… Но неожиданно людоеды все, как один, замерли. Никаких чувств на их лицах не отразилось, но Искандер понял, что они чего-то испугались.
Какое-то время они стояли, как вкопанные, а потом, забыв даже прожевать то, что уже было во рту, резко повернулись назад. У некоторых даже кости выпали из рук. И Искандер повернулся в ту же сторону. Он увидел только ноги какого-то очень большого существа и поднял взгляд наверх. Людоедов напугала огромных размеров старуха.
