Сюльви Кекконен - Современная финская повесть
Парень, вернулся к киоску, пропахав тут ногами глубокие канавы. Облако пыли скрыло его до колен и реяло над землей. С пылью ничего нельзя было поделать. Она распространялась и проникала в чуткую сердцевину цветов и зелени, связывала свободную влагу. Пыль дотянулась низиной до оконечности мыса. Она пахла в воздухе, как бывает перед дождем, когда первые крупные капли выбивают ее из песка и доносят ее запах.
Парень кружил вокруг киоска и выискивал, каким бы образом заставить его исчезнуть с лица земли, чтобы можно было ехать прямо с того места, где он сейчас стоит. Парень затормозил у крыльца и позвал:
— Тамара, едем.
— Неохота, — отозвалась черноволосая низкорослая девчонка.
— Предложение в силе пять секунд.
Девчонка уселась на заднем сиденье. Оно было узким, не шире грязного крыла, можно приглашать прокатиться на таком только знакомых. Парочка покатила мимо Пелтолы на пристань.
— Новичок здесь, — сказала девчонка о шофере.
— Смотрел на тебя таким глазом?
— Каким глазом?
— А таким, как гвоздь.
— Первый раз его вижу. Это не Яска.
— Яска может только издали посматривать на такую машину, — сказал парень.
— Не гони так, — попросила девчонка, — поезжай поближе.
— К тебе поближе?
— Еще чего. Поближе к пристани.
Парень въехал на пристань и куражился там. Девчонка старалась босыми ногами достать доски настила, но была такая коротконогая, что это ей не удавалось. У нее была мальчишеская прическа, затылок очень аккуратно выбрит. Возможно, здесь был парикмахер, который стриг девчонок бесплатно, всем напоказ.
— Я спрыгну, — сказала девчонка.
— Не смей, мы упадем.
— Кто это — мы?
— Я и мопед.
— Ты с ним на ты?
— Еще не решаюсь.
— А какое у него имя?
— Солифер.
— Собственное имя?
— У него только фамилия.
— Пусти меня.
— Если только прыгнешь.
— Я упаду в воду. Платье промокнет.
— Снеси его Яске.
— Больно мне нужен твой Яска!
— А кто тебе нужен?
— Никто.
— Могла бы уж и начать помаленьку с кого-то. Это очищает пот и улучшает обмен веществ.
— У меня и так все хорошо обменивается.
— Вот как?
— Ах, какой противный!
— Знаешь, почему по утрам поется?
— Нет.
— А почему по утрам плачется?
— Нет.
— Каждая девчонка должна это знать. Пора тебе начать обращать внимание, слушай, и следить за своим развитием, в какую сторону оно идет. Я о тебе забочусь.
— Не твое дело.
— Мое. Тебе бы надо со мной начать развивать свой голос.
— Какой ты ловкий. Думаешь, я не знаю?
— Знаешь — так говори. Чего не знаю — скажу потом.
— Точно знаю, — протрубила девчонка.
— Лииса рассказала?
— Нет.
— А кто?
— Не скажу.
— Я двину отсюда.
Парень помчал на большой скорости, так, что от досок настила поднялась пыль. И вдруг притормозил.
— Чего она говорит?
— Тертту?
— Ах, ах, ах, — заахал парень. — Думаешь, у меня не все дома?
— А что, не так?
— Как ты смеешь унижать меня! За гимнастику у меня десятка, и за ручной труд — единица, и другие единицы стоят на месте. Лехтонен говорит: «Написал в твоем свидетельстве неправильно, бумага не так лежала, жена, вишь, перевернула стол, а я не заметил. Могу исправить твое свидетельство, если захочешь». Я не захотел, сказал, оно и так хорошо. Эта единица за ручной труд мне важна, я не отступлюсь от нее добровольно. «Я исправлю ее, если хочешь». — «И так хорошо, — сказал я, — сумею воспользоваться и так, и этак».
— Так это не то? — спросила девчонка разочарованно.
— То не стоит смотреть, разве что в темноте.
— Она не говорила про Тертту, я не так запомнила.
— Загни палец на память и чуть приподыми его.
— Теперь знаю.
— С какой буквы начинается? — спросил парень.
— А.
— Нет нужды в спешке. Это фамилия?
— Ага, — сказала девчонка, — теперь-то я знаю, кто это.
— И я знаю.
— Алтонен Ритва.
— Хо-хо-хо! — хохотнул парень, и это было похоже, как будто на острове собака попробовала свой голос, старая собака.
— Она и есть, — подтвердила девчонка.
Парень съехал с пристани. Надо было придумать и выкинуть что-то такое, чтоб отвязаться от нее. Он ничего не мог придумать и потому дал безжалостно газ, пронесся по прямой через мыс, накосяк по насыпи на двор кооператива, через двор в лес и по лесу так, что хворост вставал дыбом и лес гремел, как оркестр из ста мопедов, исполнявший увертюру «Вечер в пригороде». Девчонка визжала от восторга и прыгала на спине у приятеля. Чтобы уберечь ноги, она подняла их и обняла ими парня как раз на высоте пояса, а руками обвила его шею, повисла, как рюкзак, на спине. Все это так затянулось, что мопед выдохся.
— Пена-а! — заорал мальчишка у киоска.
— Чего? — откликнулся парень.
— У тебя хорошая мотопила! Не свалил еще ни одного дерева?
— Я только упражнялся, — отвечал парень.
— И я! И я! — визжала девчонка.
Пелтола вышел из машины. Они были теперь так далеко, что он мог покинуть свое место. Сидящие на крыльце были зрителями. С них было довольно и того, что поблизости что-то происходило. Довольно и легковой машины. А если вдобавок из-под нее еще капало масло, это уже было захватывающим зрелищем. Они смотрели с большим достоинством, и молодые люди опирались левой рукой на перильца точно так же, как шофер держит свою руку на окошке автомашины. Свободной правой рукой они вели машину: баранка была не закреплена и удобно вращалась вокруг запястья. Никогда не отвечал тот, кого спрашивали, отвечал тот, кто сидел подальше. У девчонок были немытые волосы и грязные лодыжки. Кончиками пальцев они трогали друг на друге одежду и давали советы по уходу за внешностью. Они придумывали разные прически и пришли к соглашению по вопросу о том, что когда волосы выбиваются из прически, их можно поправлять руками. О парочке в лесу они забыли и все свое внимание устремили на Пелтолу, когда увидели, что он вышел из машины. Они оглядывали его со всех сторон, но если кто-нибудь смотрел назад, все поворачивали головы туда же.
Им были розданы бесплатные билеты на сегодняшний вечерний спектакль, их раздавали каждый вечер. Как только Пелтола зашел за машину и ударил каблуком по резиновой покрышке, зрителей разобрал смех. Он посмотрел на них через верх машины, и они снова захохотали.
Пелтола достал из багажника тряпки и принялся вытирать машину дочиста. Зрители заскучали. Пелтола вытер жирной тряпкой заодно и свои сапоги. Публика была разочарована. Она не приняла этот номер.
— Что они там делают? — крикнул один из мальчишек.
Пелтола взглянул в лес. Парочка мерялась силами: пригибали друг другу головы к самой земле.
— Скажу, обязательно скажу! — кричала девчонка.
Парень отпустил свою добычу и стал приводить в порядок одежду. Девчонка пустилась в бегство на крыльцо. Она бежала прытко, хотя и была толстоногая коротышка. Но в юности это не помеха. И запыхавшись от бега, она все равно была в наилучшем состоянии; она знала это, потому, верно, и бегала всегда. Она была почти красива и от страха с удовольствием повизгивала. Она вбежала на крыльцо и плюхнулась на колени мальчишке. Тот столкнул ее прочь, и она с размаху села на пол, так что слышно было. В этом возрасте девчонки чего только не выдерживают, и это им не вредит, если они не принимаются сочинять стихи.
«Мужчина не бьет женщину», — сказал Пелтола про себя. Мысль показалась такой красивой, что не хотелось закопать ее в себе, и Пелтола сделал маленький звуковой монумент. Он продержался в воздухе пять секунд, но воспоминание о нем — в два раза дольше. Никто не успел посадить цветка у его подножия.
Один из мальчишек на крыльце прислушивался к чему-то, приложив ладонь к уху. Потом он медленно повернулся к мысу. Он видел его впервые. Он скрестил руки на перилах.
— Уже, — сказал он глухо.
Черноволосая встала и отряхнула юбку, они это хорошо умеют. На ней, конечно, не было юбки, только джинсы. Она отряхивала ту юбку, которая была дома.
— Скажу! — рявкнула она. Это предназначалось лесу.
— Не скажешь, — отвечал из лесу парень.
Он все еще высвобождал свой мопед. Колеса были накрепко привязаны прутьями к деревьям и пням. Мопед был в царапинах, тут были колючие ветки. Когда парень отрывал их, они не поддавались.
— Что он говорит. — спросил девчонку парень, столкнувший ее на пол.
— То, что сказал мне в лесу. — Она вертела головой, закрывала глаза, когда поворачивала голову вправо, но открывала их, когда поворачивала ее влево. Так она заставляла землю долго кружиться в одном направлении. Первая проба сил годовалого ребенка.
— Если скажешь, ткну пакет мороженого в твою пасть, — послышалось из леса.
