Василий Аксенов - О, этот вьюноша летучий!
Катя плакала у него на плече, но он уже и на нее не обращал внимания: шок.
Подошел, похохатывая, потирая руки, граф Опоясов.
– Не отчаивайтесь, милейший. Мы можем подвезти вас к французскому посольству, и там вы сами снимете погоны и шпагу. Я лично попрошу посла о снисхождении. У вас, кажется, сейчас либеральные времена, а? Быть может, военный суд заменит гильотину на галеры…
– Владислав, придумай что-нибудь! – крикнула сквозь слезы Катя.
– Уже придумал! – воскликнул хитроумный Владислав. – Мы догоним эскадру на траверзе Ораниенбаума, а там у меня живет друг, который поможет!
– Голова у Славика варит, – пробормотал шофер Пушечный, приблизился к юноше и прошептал: – Стукни меня в пузо и автомобиль гони.
Владислав, мгновенно сообразив, ударил Пушечного в живот. Тот грохнулся на мостовую. Владислав втолкнул в автомобиль Филипа и Катю, сел за руль и завел мотор.
– Господин Пушечный, что же это делается! – вскричал граф.
– Не могу встать, – спокойно сказал Пушечный. – Почечный колик вследствие удара по желудку.
– Зови жандармов! Автомобиль угнали! – завопил граф городовому.
Умчался автомобиль, убежали с места действия граф, господин Велосипедов и городовой, поднялся и солидно удалился, причесывая усы, механик Пушечный. Опустела Адмиралтейская набережная, и лишь одна осталась на ней незамеченная ранее, но огромная женская фигура. Безутешная Агриппина заламывала руки и взывала к прохладным небесам.
Погоня! Взвод конных жандармов гонится за бешено ревущим «паккардом» по проселочной дороге. Вокруг стоит спокойный лес – мачтовые сосны.
– Прыгайте! Здесь песок! – кричит Владислав.
Катя, Филип, а затем и Владислав выпрыгивают в песок и убегают в сосны, карабкаются вверх по холму.
Неуправляемый «паккард» мчится вперед. Жандармы все ближе.
Трое лезут вверх по склону холма и наконец приближаются к вершине. Там стоит странная длинноволосая бородатая фигура в древнегреческом хитоне.
– Вон мой друг мечтает! – кричит Владислав. – Он поэт и планерист!
Друг открыл ему свои объятия. Огромная панорама моря открывается с холма и вдалеке видны дымки французской эскадры.
– Где твой планер, Пантелей? – спрашивает Владислав. – Понимаешь, Катькин жених отстал от своей эскадры.
– Сейчас как раз подходящий ветер! – с энтузиазмом сказал друг. – Месье, прошу сюда. Вот мой планер.
Не прошло и нескольких минут, как Филип взмыл в небо. Катя еще несколько секунд волоклась за ним по воздуху – такой магнитный был поцелуй, – но потом опала в траву.
Бронированные борта французской эскадры. На мостике миноносца «Арго», горько вздыхая, сидит боцман Формидабль. Появляется лейтенант Клаксон.
– Мой лейтенант, нет ли шансов на войну с Россией? – тихо спрашивает боцман.
– Что за чушь, боцман? – Клаксон раздражен и до синевы отягощен тайными муками.
– Ах, мой лейтенант, если бы началась война с Россией и наш корабль, предположим, попал на мину, и меня, предположим, выловили русские, я увидел бы тогда мою Агриппину…
– Вздор! Мерзость! – кричит с неадекватной яростью Роже. – Начинать войну из-за какой-то бабы?! У нас прекрасные отношения с царем!
– А вдруг… – мечтательно вздохнул Формидабль и вдруг приподнялся. – Взгляните, на нас что-то летит со стороны России.
Лейтенант вгляделся и возопил:
– Всем наверх! Боевая тревога!
Моряки «Арго» высыпали на верхнюю палубу. Через несколько секунд они распознали в подлетающем предмете своего командира.
– Ура! – закричали они.
Капитан Деланкур кружил над миноносцем, примериваясь.
Роже Клаксон, вновь подпав под власть своего обожания, тоже как бы кружил в прострации.
Капитан Деланкур вылез из кабинки, и, когда в очередной раз планер пролетал над кормой миноносца, он сильно оттолкнулся и спрыгнул вниз. Поразительный прыжок оказался точен. Капитан даже не споткнулся. Оказавшись на корме, он одернул мундир и, улыбаясь, направился к своему экипажу. Моряки разразились овацией, а потом еще и хохотом, потому что лейтенант Клаксон совершенно нелепо свалился с трапа.
Лейтенант Клаксон, плача от зависти, смотрел, как взлетают в небо шапочки моряков, и вдруг заметил, что флагман усиленно сигналит им световой азбукой. Клаксона осенило, и он бросился к сигнальному фонарю.
На ходовом мостике флагмана адмирал Де Бертиа со своим штабом.
– ЭСМИНЕЦ АРГО ЧТО У ВАС ПРОИСХОДИТ? – запрашивает адмирал и получает ответ.
– ПРИБЫЛ НА БОРТ КОМАНДИР КОРАБЛЯ КАПИТАН ДЕЛАНКУР.
– КАКИМ ОБРАЗОМ?
– СПРЫГНУЛ С ПЛАНЕРА.
– ГДЕ ВЫ БЫЛИ В ПЕТЕРБУРГЕ?
– ОТСУТСТВОВАЛ.
– ПРИЧИНА?
– ЛЮБОВЬ К ЖЕНЩИНЕ.
Этот диалог вызвал некоторый шок на мостике флагмана. Офицеры, перешептываясь, смотрели на командующего. Как он поступит со своим любимцем?
– Сигнальщик, передавайте! – хмуро проговорил адмирал. – ПРИКАЗЫВАЮ КАПИТАНА ДЕЛАНКУРА ВЗЯТЬ ПОД СТРАЖУ. КОМАНДУЕТ КОРАБЛЕМ ЛЕЙТЕНАНТ КЛАКСОН.
Лейтенант Клаксон вытер слезы зависти и торжественно отправился выполнять приказание.
Ничего не подозревавший капитан Деланкур весело болтал со своими матросами.
…Корабли уходят за горизонт. Море, волны, крики чаек отделяют первую часть сценария от второй.
Балконное окно в гостиной дома Орловцевых заливают осенние дожди, желтые листья прилипают к стеклу. Печальная Катя неприкаянно бродит по комнате, зябко кутается в шаль.
КАТЯ
Ни писем нет, ни телеграмм…
Пропал мой Деланкур…
Гонконг, Таити, Амстердам —
Какой он держит курс?
В гостиной появляется граф Опоясов.
ОПОЯСОВ
Вчера случайно пили чай
С французским атташе.
Он рассказал мне невзначай
Забавное туше.
Тот офицерик с огоньком…
Пропился в прах и пух!
Лишен погон и стал дружком
Богатеньких старух…
Впервые Катя смотрит на своего мнимого патрона с открытой неприязнью.
КАТЯ
Не верю сплетням.
ОПОЯСОВ
Ваша воля…
Хочу сказать лишь то, не боле,
Что у меня все та же цель —
Делить и титул и постель
С тобой, мой друг. Ответишь как?
КАТЯ (сердито)
Аристократ – такой пошляк!
Граф вне себя хлопает перчатками по рукаву и удаляется.
Катя стоит неподвижно и молча. Балконное окно в гостиной на наших глазах замерзает – пришла зима.
КАТЯ
Неужто это был лишь сон,
Мой милый Деланкур?
Нью-Йорк, Гаити, Лиссабон —
Куда ты держишь курс?
Дыша на замерзшие пальцы в драных перчаточках, в гостиную робко пробирается господин Велосипедов.
ВЕЛОСИПЕДОВ (трепеща)
Я вынужден напомнить вам,
Мадам Екатерина,
Что в погашеньях по счетам
Печальная картина.
Он открывает портфельчик, извлекает пухлую пачку векселей, сует в них карандашик, демонстрируя Кате.
КАТЯ (почти в отчаянии)
Уймите подлый ваш карандаш!
ВЕЛОСИПЕДОВ (чуть не плача)
Долг взят во «время оно»…
Боюсь что дом чудесный ваш
Пойдет с аукциона…
Шаркая ногами, хлюпая, извиняясь, господин Велосипедов исчезает.
Катя стоит неподвижно и молча – сама фигура отчаяния. Между тем балконное окно в гостиной освещается солнечными лучами и на наших глазах в капели и в радугах размораживается – началась весна. Катя поднимает голову.
КАТЯ
Капели сердце веселят
И днем, и ночью звездной…
Просрочены все векселя…
Любовь спасти не поздно!
Слегка прихрамывая, но очень оживленно входит Владислав Орловцев. На руках огромные пилотские перчатки.
ВЛАДИСЛАВ (бодро)
Пришла идея! Благодать!
Чуть не свалился вниз!
Лечу в Париж я, чтобы взять
Международный Приз!
Спасу и дом и домовых!
Себе куплю жилет!
КАТЯ
Твой аэро возьмет двоих?
ВЛАДИСЛАВ
А почему же нет?
Балконное окно просохло, и в нем обнаружилась уже нежная зелень и голубое небо. Началась настоящая весна. Брат и сестра распахивают окно и выбегают в сад.
На лужайке, естественно, их уже дожидается чудеснейший надежный летательный аппарат В. Орловцева с двумя плюшевыми креслами, прикрученными проволокой к фюзеляжу.
Брат и сестра оживленно, весело собираются в дорогу, грузят на самолет кое-какой багаж. Владислав не забыл и глобус – чтобы не заблудиться. Итак, они уселись, разбежались, взлетели и помахали ручками своему пустому дому. До скорого свидания! Мы летим в Париж!
Говорят, что в Париже
Много черных и рыжих,
Много синих, зеленых,
Голубых и лимонных,
Фиолетовых, красных,
Светло-серых, алмазных…
В разноцветьи бесстыж
Славный город Париж…
И вот нашим взорам открывается Париж, Левый Берег, Бульвар Монпарнас, кафе «Клозери де Лила». Весенний день, блаженство. За столиками веселая компания молодых художников – Пикассо, Брак, Модильяни, Леже, Шагал. С ними, конечно, девушки.
