Маргарет Этвуд - Орикс и Коростель
— Я сделал им бумаги. Большинство согласилось, особенно когда я предложил уничтожить их так называемые настоящие личности и вообще все записи об их существовании.
— А я думал, эти ребята боролись с Компаундами, — сказал Джимми. — Беззумный Аддам был чуть ли не враг народа, судя по тому, что ты мне показывал.
— Да, они боролись с Компаундами. И все еще, наверное, борются. Но после Второй мировой войны в двадцатом веке союзники пригласили к себе на работу немецких специалистов по ракетам, и я не помню, чтобы кто-то отказался. Когда основная игра закончилась, можно взять шахматную доску и уйти играть куда-нибудь еще.
— А что, если они саботируют или…
— Или сбегут? Да, — сказал Коростель. — Пара-тройка так вначале и поступили. Командная игра им не давалась. Думали, им удастся забрать и вывезти все, что они тут сделали. А потом уйти в подполье, например.
— И что ты сделал?
— Они упали с эстакады в плебсвилле, — сказал Коростель.
— Это что, шутка?
— Можно сказать и так. Тебе нужно другое имя, — сказал Коростель. — Из коллекции Беззумного Аддама, чтобы ты вписался в коллектив. Я думал, поскольку я тут Коростель, может, снова станешь Тупиком, как раньше? Когда нам было — сколько нам было?
— Четырнадцать.
— Тогда все было проще, — сказал Коростель.
Джимми хотел задержаться, но Коростель уже тащил его дальше. Джимми хотелось поговорить с этими людьми, послушать их истории — помнят ли они своих матерей, к примеру, — но, быть может, ему выпадет шанс позже. С другой стороны, может, и не выпадет: его видели с Коростелем — с седой гориллой, с вожаком их стаи, с главой их прайда. Никто не захочет с ним откровенничать. Он для них шакал.
«Парадиск»
Они забежали в Коростелев офис, чтобы Джимми оклемался, как выразился Коростель. Огромный кабинет, куча примочек, как Джимми и предполагал. На стене картина: баклажан на оранжевой тарелке. На памяти Джимми это была первая картина, которую Коростель повесил у себя. Он хотел спросить, не Коростелева ли это девушка, но опять передумал.
Зато он увидел мини-бар.
— Там что-нибудь есть?
— Позже, — сказал Коростель.
У Коростеля по-прежнему была коллекция магнитов для холодильника, но надписи поменялись. Никаких больше научных шуток.
Там, где Бог, нет Человека.
Есть две луны: одну видишь, другую — нет.
Du musst dein Leben ändern.[26]
Мы понимаем больше, чем знаем.
Я думаю, следовательно.
Оставаться человеком — значит нарушить границу.
Мечты крадутся из логова на охоту.
— А какая у тебя здесь должность? По-настоящему? — спросил Джимми.
Коростель усмехнулся.
— Что такое по-настоящему?
— Фикция, — сказал Джимми. Но был выбит из колеи.
А теперь, сказал Коростель, настало время поговорить серьезно. Он покажет Джимми второй проект, над которым они работали, — главное в «Парадиске». То, что Джимми сейчас увидит, это… нет, это словами не описать. Попросту говоря, это Коростелево дело жизни.
Джимми нацепил уместно торжественную маску. И что же это будет? Несомненно, какая-нибудь очередная пищевая субстанция. Ливерное дерево, сосисочная лоза. Или шерстяной цуккини. Он мысленно приготовился.
Коростель долго вел Джимми по коридорам, и в конце концов они остановились перед большой витриной. Не витриной — односторонним зеркалом. Джимми заглянул. Большая площадка, деревья и трава, наверху — голубое небо (не настоящее голубое небо, просто потолок купола и качественный проектор, симуляция восхода, солнечного света, вечера, ночи. Даже фальшивая луна была, со всеми фазами, как Джимми выяснил впоследствии, и фальшивый дождь).
Там он впервые увидел Детей Коростеля. Они были голые, но не как в «Голых Новостях»: никакой застенчивости, вообще никакой. Сначала он в них не поверил, настолько они были прекрасны. Черные, желтые, белые, коричневые: все цвета кожи. И каждый совершенен.
— Это роботы, что ли? — спросил он.
— Знаешь, в мебельных магазинах бывают образцы? — сказал Коростель.
— Ну да.
— Вот это они и есть.
Это итог логической цепочки, сказал Коростель вечером, когда они выпивали в комнате отдыха «Парадиска» (фальшивые пальмы, музыкальные диски, настоящий кампари, настоящая содовая). Когда полностью проанализировали протеом, а межвидовой ген и частичное сращивание генов находились в стадии разработки, стало понятно, что такой проект — вопрос времени. То, что видел Джимми, — почти окончательный результат семилетних исследований методом проб и ошибок.
— Сначала, — сказал Коростель — нам пришлось видоизменять обычные человеческие эмбрионы, которые мы доставали… неважно, где мы их доставали. Но эти люди — sui generis.[27] А теперь они размножаются.
— Они выглядят старше семи лет.
Коростель рассказал про встроенный фактор быстрого роста.
— К тому же, — сказал он, — они запрограммированы умереть в тридцать лет — неожиданно, без всяких болезней. Никакого старения, никаких переживаний. Просто ложатся и умирают. Они, правда, пока не знают — никто еще не умирал.
— А я думал, вы над бессмертием работаете.
— Бессмертие, — сказал Коростель, — это концепция. Если воспринять «смертность» как бытие, не смерть, но знание о ней и страх перед ней, тогда «бессмертие» — отсутствие такого страха. Младенцы бессмертны. Уничтожь страх и будешь…
— Похоже на прикладную риторику, — сказал Джимми.
— Что?
— Неважно. Фигня из академии.
— А, ну да.
Другие Компаунды в других странах занимаются примерно тем же, сказал Коростель, разрабатывают свои прототипы, так что популяция в куполе строго засекречена. Обет молчания, исключительно внутренняя переписка, для переписки с внешним миром нужно особое разрешение, жилые кварталы в зоне безопасности, но за пределами воздушного шлюза. Это снижает риск заражения в случае, если заболеет кто-нибудь из сотрудников. Модели, созданные в «Парадиске», обладают усовершенствованными иммунными системами, так что вероятность подцепить инфекцию у них минимальна.
Никому не позволялось покидать комплекс. Или почти никому. Коростелю, конечно, позволяется. Он — связующее звено между «Парадиском» и начальством «Омоложизни», хотя начальство он пока не впускал, мариновал их. Толпа жадюг, психуют из-за инвестиций, ждут не дождутся отмашки, чтоб начать маркетинговую кампанию. К тому же много болтают, делятся с конкурентами. Эти ребята очень любят похвастаться.
