Эрика Леонард Джеймс - Пятьдесят оттенков серого
— Двигайся, Анастейша, вверх-вниз, как захочешь. Держись за мои руки, — говорит он низким, хриплым и таким сексуальным голосом.
Я хватаюсь за его руки, как утопающий за соломинку. Осторожно приподнимаюсь и опускаюсь… вот это да! Глаза Кристиана горят от предвкушения. Он тоже тяжело дышит и приподнимает бедра, когда я опускаюсь. Мы находим нужный ритм — вверх-вниз, вверх-вниз — движемся в такт… и это… невыносимо… приятно. Между рваными вдохами-выдохами, в этой потрясающей наполненности глубоко внутри… пульсирует и нарастает потрясающее ощущение, я смотрю в глаза Кристиана… и вижу в них восхищение, восхищение мной.
Я трахаю его. Я командую им. Он принадлежит мне, а я — ему. Эта мысль подталкивает меня, мое тело тяжелеет, я больше не могу сдерживаться и сжимаюсь вокруг него в сладкой судороге, выкрикивая что-то несвязное. Он хватает мои бедра, закрывает глаза, откидывает голову, сжав челюсти, и тоже кончает. Я падаю ему на грудь, обессиленная, и оказываюсь между фантазией и реальностью, там, где нет ни запретов, ни пределов допустимого.
Глава 16
Внешний мир медленно вторгается в мои чувства, и, бог мой, вот это вторжение! Я словно плыву, мое расслабленное тело совершенно обессилело и не может пошевелиться. Я лежу на Кристиане, опустив голову ему на грудь. От него божественно пахнет: свежевыстиранным бельем, дорогим гелем для душа и лучшим, самым соблазнительным запахом на свете… им самим. Я не хочу двигаться, хочу вечно вдыхать этот аромат. Зарываюсь носом в футболку Кристиана и жалею о том, что она преграждает доступ к его телу. Постепенно прихожу в себя, протягиваю руку и в первый раз касаюсь его груди. Он такой твердый… сильный. Кристиан резко хватает мою руку, но потом подносит ее к губам и, смягчая свою грубость, нежно целует костяшки пальцев. Перекатывается на живот и смотрит на меня сверху вниз.
— Не надо, — говорит он вполголоса и легко целует меня.
— Почему ты не любишь, когда тебя трогают? — шепчу я, глядя в серые глаза.
— Потому, что испытал пятьдесят оттенков зла, Анастейша.
Ох… его честность обезоруживает. Я моргаю.
— В самом начале жизни мне пришлось очень тяжело. Не хочу грузить тебя подробностями. Просто не хочу.
Кристиан прижимается носом к моему носу, затем садится на кровати.
— Думаю, основы мы уже прошли. Как тебе?
Он выглядит чрезвычайно довольным собой, однако говорит деловым тоном, словно только что поставил очередную галочку в списке. Я все еще не могу отойти от его замечания о тяжелом начале жизни. Это невыносимо, мне отчаянно хочется узнать больше о его детстве, но вряд ли он расскажет. Наклоняю голову набок, подражая ему, и через силу улыбаюсь.
— Вы же не думаете, будто я верю в то, что вы действительно передали мне контроль? А если вы так думаете, то, значит, не учитываете мой уровень интеллекта. — Я хитро улыбаюсь. — Но все равно, спасибо за иллюзию.
— Мисс Стил, вы не просто красивая девушка. У вас уже было шесть оргазмов, и все благодаря мне, — игриво хвастается Кристиан.
Я краснею и моргаю от смущения под его взглядом. Неужели он ведет счет? Кристиан хмурит брови.
— Ты хочешь мне что-то рассказать? — Неожиданно его голос становится строгим.
Я морщусь.
— Мне утром приснился сон.
— Да? — Кристиан свирепо смотрит на меня.
У меня что, неприятности?
— Я кончила во сне.
Закрываю глаза рукой. Он молчит. Осторожно смотрю на него из-под руки. Похоже, он удивлен.
— Во сне?
— Да, и проснулась.
— Не сомневаюсь. Что тебе снилось?
Вот черт.
— Ты.
— И что же я делал?
Я снова закрываю лицо рукой. Словно маленькому ребенку, мне на какой-то миг кажется, что если я его не вижу, то и он меня не видит.
— Анастейша, в последний раз спрашиваю, что тебе снилось?
— У тебя был стек.
Кристиан убирает мою руку.
— Неужели?
— Да, — отвечаю я и густо краснею.
— Значит, ты не безнадежна. У меня есть несколько стеков.
— Из плетеной коричневой кожи?
Он смеется.
— Наверняка найду и такой, — говорит Кристиан, и его серые глаза блестят от удовольствия.
Наклонившись, он коротко целует меня, встает и поднимает свои трусы-боксеры. Ох, нет… уходит. Бросаю быстрый взгляд на часы — всего без двадцати десять. Поспешно вылезаю из кровати, натягиваю тренировочные штаны и майку, затем снова сажусь, скрестив ноги, и смотрю на него. Не хочу, чтобы он уходил. Что мне делать?
— Когда у тебя месячные? — спрашивает Кристиан, прерывая мои мысли.
— Терпеть не могу эти штуковины, — ворчит он, показывая презерватив, потом кладет его на пол и надевает джинсы.
— Ну? — настаивает он, когда я не отвечаю, и выжидающе смотрит на меня, как будто хочет услышать мое мнение о погоде.
Вот дерьмо! Это слишком личная информация.
— На следующей неделе, — бормочу я, разглядывая свои руки.
— Нужно решить вопрос с контрацепцией.
Как же он любит командовать! Тупо пялюсь на него, а он садится на кровать и надевает носки и туфли.
— У тебя есть врач?
Качаю головой. Мы снова вернулись к передаче контроля над активами, очередной поворот на сто восемьдесят градусов.
Кристиан хмурится.
— Я пришлю тебе своего врача. В воскресенье утром, до того как ты приедешь ко мне. Или он может осмотреть тебя у меня дома. Что ты предпочитаешь?
Это называется, он на меня не давит. Еще одна блажь, за которую он платит… хотя, собственно, в своих же интересах.
— У тебя.
Значит, я точно увижу его в воскресенье.
— Хорошо, я сообщу тебе время.
— Ты уходишь?
«Не уходи… Останься со мной, пожалуйста», — хочется мне крикнуть.
— Да.
«Ну почему?» — вопрос готов сорваться с моих губ. Но вместо этого я шепчу:
— Как ты доберешься?
— Тейлор заберет.
— Могу отвезти. У меня теперь замечательная новая машина.
Он смотрит на меня теплым взглядом.
— Вот это совсем другое дело. Но, думаю, ты слишком много выпила.
— Ты нарочно меня подпоил?
— Да.
— Зачем?
— Ты слишком много думаешь, и ты такая же молчаливая, как твой отчим. Тебя можно разговорить только после капельки спиртного, а мне нужно, чтобы ты была со мной честной. Иначе ты замыкаешься, и я понятия не имею, что у тебя на уме. Истина в вине, Анастейша.
— А ты, значит, со мной всегда честен?
— Я стараюсь. — Он настороженно смотрит на меня. — Наши отношения сложатся только в том случае, если мы будем честны друг с другом.
— Я хочу, чтобы ты остался и использовал вот это, — говорю я и показываю ему второй презерватив.
