Ирина Волчок - Элита. Взгляд свысока
Отбой.
Александра хотела выбросить мобильник, но почему-то опять сунула его в сумку. Послезавтра — последний срок. Завтра у нее еще есть. Целый день. И половину сегодняшнего. Мало времени. Плохо.
Зато денег много. Хорошо…
Валютный счет оказался пустым. Вернее — почти пустым. Осталось пятьсот долларов. А было тридцать тысяч. Вчера еще было. Как это могло получиться? О нем же никто не знал… Тьфу, черт, как это не знал? Именно на этот счет ей переводили зарплату. Ну-ну. Всемогущий, значит? Недаром о его жадности легенды ходят. Подавись ты своими баксами… То есть чужими баксами, но все равно подавись.
Рублевый счет проверять было даже страшно. Но в эти деньги никто не влез. Может быть, Хозяин и всемогущий, но не всеведущий. Почти миллион рублей. Не такие деньги, чтобы начинать новую жизнь без забот и хлопот, но вполне достаточно, чтобы не помереть с голоду. Александра закрыла счет на свое имя и тут же открыла на имя Валентины. Паспорт ни у кого подозрения не вызвал. Профессионалы. Везде одинаковые. Беда.
У нее в запасе еще два желания.
Золотую Рыбку по имени Андрей Андреевич она узнала только по Грете. Грета мимоходом сунулась в руку Александры мокрым носом и привычно пошла по квартире, временами замирая и шевеля ушами. Андрей Андреевич снял широкополую сетчатую шляпу родом из середины прошлого века, кряхтя, поставил в угол бамбуковую трость — наверняка ровесницу шляпы, — выпрямился и с интересом уставился на Александру, которая с интересом уставилась на него.
— Баришна, — сказал Андрей Андреевич надтреснутым старческим голосом. — Шо же ж ви таки смусчаете мене своими красивыми глазами? Или я вам молодой вьюнош, шобы спокойно терпеть таких испытаниев?
Сегодня Андрей Андреевич был древним стариком, тощим и сгорбленным, древний же полотняный костюм висел на нем мешком, короткий ежик волос — почти совершенно седой, лицо и руки — в желтых пигментных пятнах, и ростом он был — пока не выпрямился — не выше Александры.
— Вас Грета выдает, — сказала Александра, радуясь этому непонятному и наверняка опасному человеку, как старому другу.
Хотя откуда она знала, как надо радоваться старому другу? У нее никогда не было старых друзей. Новых тоже не было.
— Шо же ж ви говорыте таких ужасных глупостев? — обиделся Андрей Андреевич. — Запомните крэпко своей прэлэстной головой: собака никогда не видаст своего хозяина! Собака всегда верная, как собака! По опрэдэлению. Ну, Александра Александровна, таки ж излагайте ваш маленький каприз.
Ее каприз Александре не казался таким уж маленьким, и изложила она его с некоторым напряжением.
— И всего-то? — удивился Андрей Андреевич точно так же, как в первый раз. — У вас смешные желания, Александра Александровна. Или наш общий знакомый не дал вам понять, желания каких масштабов я могу выполнить? Смею предупредить: вы неразумно тратите огромный потенциал. Огромный, Александра Александровна, огромный. Иногда даже я удивляюсь своим возможностям. Ну, ладно, поедем сами или сюда пригласим? Или опять все без вас сделать?
— Мне деньги нужны. Прямо сразу. Могут сразу все привезти? Если куда-то ехать — так как я потом деньги повезу? Такую сумму с собой таскать… Я опасаюсь, если честно.
Андрей Андреевич захохотал. Отсмеялся, вынул из отвисшего кармана мешковатого пиджака простенький мобильник и принялся звонить. Звонил он, как поняла Александра, разным людям. Говорил с ними разными голосами, каждому — буквально несколько слов, ответов не выслушивал. Наконец сунул телефон в карман, несколько виновато сказал:
— Кое-какие сложности. Приедут только через час. Э-э-эх, позорят мои седины… Ну, что ж теперь, бывает и на старуху проруха. Вы же меня извините за такую стыдную накладку?
Теперь засмеялась Александра. Этот непонятный и наверняка опасный человек ей очень нравился.
Целый час, ожидая нотариуса и сопровождавших его лиц, они пили чай и разговаривали. Казалось, что говорил больше Андрей Андреевич, но как-то так получилось, что Александра рассказала ему и о Хозяине, и о Хозяйке, и о кокаине в бумажной салфетке, и о стариках, которые смирились с гибелью дочери… И о предложении Хозяина рассказала. И о его методах убеждения.
— Вы подумайте, страсти какие, — насмешливо заметил Андрей Андреевич. — Это в наше-то циничное время… Что ж вы за него замуж не желаете? Он не то, что квартиру, он бы вам весь этот дом купил. И соседний магазин в придачу. И еще чего-нибудь по мелочи. Камешки, машины, яхты, антиквариат… Вы чем интересуетесь?
— Ничем.
— А, тогда понятно. Тогда ему крупно не повезло, бедняге.
— Ему не повезло? — Александра даже обиделась. — Это он бедняга? Может быть, это не он меня травит, а я его? Может быть, это я ему жить спокойно не даю?
— Конечно, — невозмутимо ответил Андрей Андреевич. — И вы сами это понимаете. Или не понимаете? Правда не понимаете? Герман Львович меня предупреждал… Но чтобы до такой степени! М-да…
Александра хотела спросить, о чем предупреждал Герман Львович, но спросила другое:
— Андрей Андреевич, а почему вы выполняете мои просьбы бесплатно? Нет, я знаю, Герман Львович говорил, что это подарок… Это он платит? Или вы ему чем-то обязаны? Извините, что спрашиваю. Наверное, об этом нельзя говорить, да?
— Почему нельзя? — благодушно удивился Андрей Андреевич. — Какие пустяки. Герман Львович не платит. Дождешься от него… Это я… как бы это сказать… барщину отрабатываю. Долг отдаю. Ну, в общем, обязан я ему, да, кое-чем обязан.
— Чем? — не выдержала Александра.
Андрей Андреевич внимательно глянул на нее. Помолчал. С улыбкой сказал:
— Да сущей ерундой… Жизнью. Говорить не о чем.
Александра думала, что говорить как раз есть о чем, но тут коротко булькнул домофон. Андрей Андреевич спокойно пошел к двери, крикнул веселым мальчишеским голосом:
— Ну, сколько ждать можно? За смертью посылать!..
— Игорь, открывай, мы с пивом! — ответил домофон густым басом.
Андрей Андреевич нажал кнопку замка. Грета вылезла из-под кресла в кухне, неторопливо вышла в прихожую, встала рядом с Андреем Андреевичем. Через две минуты в дверь позвонили. Вошли трое — маленький румяный толстяк и два совершенно одинаковых амбала. Грета внимательно обнюхала каждого. Вернулась в кухню, влезла под кресло…
— Давайте-ка быстренько, — виновато бормотнул толстяк, шлепая на кухонный стол кожаный портфель, небрежно отодвигая в сторону чайные чашки и с грохотом подтягивая к столу табурет. — Времени — по нулям. День сегодня урожайный…
Через час они ушли. Александра осталась одна в уже чужой квартире, с коробкой из-под принтера, набитой деньгами, и с ключами от квартиры где-то на Алексеевской, снятой от имени Валентины на три месяца. Свою квартиру… то есть эту, уже чужую, квартиру надо было освободить через неделю. Это им надо через неделю, а ей — завтра.
