Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 9 2010)
Лотман развивает в работе важнейшее для его поздней мысли понятие «семиосфера», отходя от классического структурализма, но оставаясь последовательным семиотиком. Культура — как знаковая система — рассматривается здесь Лотманом не остраненно-механистически, но весьма страстно, иногда даже с определенным публицистическим пафосом. Диалектическая противопоставленность взрыва и постепенности, бинарности и тринарности в культуре важны Лотману здесь не как абстракции, но как реальные механизмы смыслопорождения, важные для понимания исторических перспектив отечественной культуры (в самом широком смысле): «История идей демонстрирует непрерывное стремление каждой из тенденций уничтожить противоположную, однако это невозможно, поскольку ее собственное бытие реально только в единстве данного противопоставления».
П е т е р б у р г с к а я с т и х о т в о р н а я к у л ь т у р а. Материалы по метрике, строфике и ритмике петербургских поэтов. СПб., «Нестор-История», 2008, 662 стр.
Культура Петербурга (в том числе поэтическая) может осознаваться как определенная целостность на самых разных уровнях — от мифологии т. н. «петербургского текста» до собственно особенностей стиховой техники. Авторы нынешнего сборника (Е. В. Хворостьянова, К. Ю. Тверьянович и другие) предлагают взгляд на петербургскую стихотворную культуру двоякий. С одной стороны, книга открывается методологически выверенной концептуальной инструкцией «по составлению метрико-строфических справочников по произведениям русских поэтов XVII — XX вв.» (стиховедческая школа Хворостьяновой — даже в рамках стиховедения в целом, максимально среди филологических дисциплин стремящегося к научности, — вообще отличается чрезвычайной внятностью, последовательностью и стремлением к точности). Но эта часть — собственно преамбула, именно инструкция. Основную часть тома занимает анализ метрики и строфики у семи поэтов. При этом набор персоналий чрезвычайно занятен и нетривиален: начинатель традиции Михаил Ломоносов, поэт-«сумароковец» Алексей Ржевский — и сразу к веку двадцатому: второстепенный модернист Иван Рукавишников, футурист символистского толка Бенедикт Лившиц, бесприютный петроградец Константин Вагинов, известный филолог и малопрочитанный поэт Дмитрий Максимов, наконец — живой классик и новейший архаист Александр Кушнер (аппендиксом дан небольшой очерк, посвященный ритму трехстопных трехсложных размеров в петербургской поэзии — от Жуковского до Сологуба и Гумилева). Крайне занимательный этот отбор авторов говорит о петербургской поэзии больше, нежели какие-либо канонические фигуры: найдя матрицу в таком подборе, можно быть уверенным в ее существовании, а не мифологизированной сконструированности.
В. В. Б и б и х и н. Грамматика поэзии. Новое русское слово. СПб., «Издательство Ивана Лимбаха», 2009, 592 стр.
Посмертное издание лекций, прочитанных Владимиром Вениаминовичем Бибихиным (1938 — 2004) на философском факультете МГУ, продолжает цикл изданий, начатых петербургской «Наукой». В нынешнем томе — два курса, связанных с поэтическим искусством. Лекционный стиль Бибихина очень непрост, суггестивен, он отчасти сам поэтичен, построен на проглатывании определенных логических звеньев. Курсы эти очень разнятся по материалу, но куда ближе по методу. Впрочем, первая часть книги, называющаяся как и весь том, производит впечатление большей целостности. Это — исследование поэтического текстопорождения ведийских гимнов. Уходя периодически в сторону («будто бы в сторону», точнее), к Новалису, Рильке, структуре языка как такового, концепции жанров (мыслитель предлагает добавить гимн к триаде «лирика — эпос — драма» как самодостаточный феномен), Бибихин осуществляет медленное вчитывание в гимны Ригведы, расшифровку смыслов, заложенных в них. Ценно здесь и то, что Бибихин предлагает собственные переводы гимнов (иногда полемичные по отношению к классическим переводам Т. Я. Елизаренковой) — ориентированные именно на понимание их как поэзии, а не просто памятника.
Второй цикл лекций, «Новое русское слово», посвящен поэзии Ольги Седаковой. Бибихин настаивает на уникальности этого поэта в современном культурном пространстве, полемизируя попутно с самой возможностью позитивистско-структуралистского изучения поэзии (имя М. Л. Гаспарова периодически возникает в этих лекциях как пример и олицетворение антагонистичного Бибихину метода). Этот цикл лекций рыхловат по структуре, в него вкраплены имеющие очень отдаленное отношение к основной теме эссе автора о Фрейде или книге Вардана Айрапетяна «Герменевтические подступы к русскому слову»…
Лекционные циклы Бибихина — чтение антифилологичное (хотя и в этом дискурсе могут быть обнаружены важные мысли — к примеру, противопоставленность Пригова и Аверинцева как двух полюсов «чистого метода»). Но само поэтическое философствование Бибихина заставляет выйти за рамки обыденной логики, проникнуть в пространство поэтического мышления с парадного, а не черного хода.
М. Н. З о л о т о н о с о в. Логомахия. Поэма Тимура Кибирова «Послание Л. С. Рубинштейну» как литературный памятник. М., «Ладомир», 2010, 375 стр. (Русская потаенная литература).
Выдающийся культуролог и филолог, Михаил Золотоносов всегда выступает в провокативной роли, оставаясь при этом формально на поле академической науки (к примеру, примечания и библиографический аппарат его работ всегда впечатляют). На сей раз книга Золотоносова посвящена не педофилическому Мережковскому-брату и не психоанализу Николая Кононова (хотя Кононов возникает как один из второстепенных героев книги), но Тимуру Кибирову, точнее, его знаменитой перестроечной поэме «Послание Л. С. Рубинштейну», вызвавшей в свое время большой «порнографический скандал». Объявление этого текста памятником эпохе и вообще литературным памятником лишь кажется странным. Золотоносову удается объяснить данную претензию на самых различных уровнях. Немалое место здесь посвящается семиотике мата, но ценнее — подробное исследование матерной и вообще обсценной лексики в новой и новейшей словесности, как подцензурной, так и неподцензурной (такого обзора, кажется, еще никто не делал). Подробнейшим образом анализируется состав претекстов, легших в основу кибировского центона. Исследованы советские мифологемы, деконструированные в поэме.
Но на этом фоне особенно значим другой уровень исследования, демонстрирующий собственно исторический контекст написания, публикации поэмы и реакции на нее. Золотоносов — на богатом историческом материале, во многом забытом, — показывает механизмы низовой автоцензуры, превращения мыслей частных лиц в подобие агитпропа — при попустительстве властей по отношению к перестроечным вольностям (в этом смысле Золотоносов придерживается конспирологической версии о сознательном разрушении Советского Союза и советской власти отцами перестройки и КГБ). В приложении Золотоносов публикует действительно уникальные, поразительные по своей мощи документы — письма читателей (преимущественно зашкаливающе гневные) в редакцию газеты «Час Пик», опубликовавшей поэму Кибирова (Золотоносов справедливо сравнивает некоторые из них с «Письмами Мартину Алексеичу» из сорокинской «Нормы»). В другом приложении — ранние, не опубликованные прежде стихи Кононова, рассматриваемые Золотоносовым как иной, нежели кибировский, тип деконструкции советской реальности.
Н а т а л ь я Г о р б а н е в с к а я. Развилки. Стихотворения. Самара, «Дом искусств», 2010, 50 стр.
Новый сборник Натальи Евгеньевны Горбаневской написан за полтора года — с августа 2008-го по декабрь 2009-го. Мышление поэтическими книгами вообще характерно для Горбаневской (так же, как и циклами внутри книг, — уже давно поэт обязательно включает в свои книги циклы из тринадцати восьмистиший, вообще излюбленной формы Горбаневской).
В новых стихах Горбаневская демонстрирует филигранность звукописи, обыкновенное у нее столкновение стилистических рядов достигает здесь огромной силы (при этом столкновение это отнюдь не деконструирующее, но нацеленное на возрастание смысла). Стоит обратить внимание на тончайшие, едва заметные опыты с «неточной» на первый взгляд рифмовкой:
Вышью, выжгу,
вырежу из дерева.
Памятником чижику
встану возле берега.
Выпью, чайкой,
совою или филином,
выпитою чашкой,
вылитым графином.
Выстрелю, выпалю,
выпаду в осадок.
Чайкой ли, выпью ль,
