И с тех пор не расставались. Истории страшные, трогательные и страшно трогательные (сборник) - Любомирская Лея Давидовна
А после этого, сказала она фонарю, я ничего и не помню, даже странно, вроде целую жизнь прожила, замужем, кажется, два раза была, дома фотографии есть, я тебе завтра покажу, а вот помнить ничего не помню, только ту ночь, как матушка меня на руках держит, а сама воет, бедная, страшно так, как собака, когда у нее хозяин умрет, я ей хочу сказать, что все уже хорошо, валериана меня отпустила, и демоны тоже ушли, но не могу, рот не раскрывается, да ты меня не слушаешь, старая Фелишбела с досадой хлопнула ладонью по фонарному столбу, я кому вообще рассказываю? Фонарь мстительно мигнул и погас.
Нашла ее дона Ортенс, уборщица, она встала на рассвете подмести ступеньки в подъезде и помыть площадку у почтовых ящиков и, выплескивая мыльную воду на мостовую, увидела лежащую у фонаря старуху, видимо, уснула, упала во сне со своего стульчика и ударилась головой о брусчатку, так, по крайней мере, сказал доктор из скорой помощи, он быстро приехал, хотя старой Фелишбеле уже незачем было помогать, а дона Ортенс долго еще рассказывала, что на стульчике у тела старой Фелишбелы сидел и рыдал такой огромный, дона Ортенс разводила руками, показывая, какой огромный, весь кудлатый, и с рогом во лбу, не иначе как сам Сатана, но все в доме знали, что дона Ортенс попивает, и в кудлатого никто не поверил.
Кафе «Сиранда»
Дона Анжелина сдала как-то сразу, никто и понять ничего не успел. Еще в ноябре она вовсю пекла свои знаменитые фасолевые пирожные и покрикивала на Сузану, а в начале декабря уже никого не узнавала – сидела в обеденном зале на втором этаже и ласково, но бессмысленно улыбалась всем, кто с ней здоровался.
Мариу клялся, что сам упал, – задумался, не рассчитал, шагнул мимо ступеньки. Сломал ногу в двух местах и сильно порезался осколками разбившейся посуды, но, в общем, легко отделался, врач потом так и сказал. На следующий день к Сузане подошла рыженькая секретарша, которая обедала в кафе по средам, четвергам и пятницам. Вы меня, пожалуйста, простите, сказала она почти шепотом, мне очень неловко, я не могу утверждать наверняка, я не смотрела специально… но мне показалось, что вон та пожилая дама…
В пять часов Сузана приносила доне Анжелине суп и гренки с маслом. Суп дона Анжелина ела сама, а гренки Сузана разрезала на маленькие кусочки и клала ей в рот. Иногда дона Анжелина выталкивала кусочки языком. Ну мама, сердилась Сузана, ну что вы балуетесь? Ешьте гренки, мне еще работать. Дона Анжелина улыбалась своей ласковой улыбкой и сплевывала гренок в суп.
У сеньора Жозе был огромный, похожий на хобот нос, удивительного нежно-сиреневого цвета. Когда сеньор Жозе сердился, нос наливался кровью и из сиреневого становился пурпурным. Сузане это почему-то казалось неприличным, и, разговаривая со свекром, она старалась смотреть в сторону.
Как я ее дома одну оставлю, уныло спрашивал сеньор Жозе, покачивая хоботом. А вдруг ей что-то понадобится? А вдруг она газ откроет и забудет закрыть? И вообще, это же ее кафе…
Когда дона Анжелина поднялась со стула, Сузана собирала со столов грязные тарелки. Мама, позвала она, если вам нужно в туалет, подождите меня, я отнесу тарелки на кухню и отведу вас. Дона Анжелина покивала задумчиво и вдруг присела на корточки. На полу у ее ног быстро расползалась неправдоподобно большая лужа.
Ну знаете, прошипела невесть откуда взявшаяся незнакомая посетительница с надкушенным банановым кексом в бумажке, это уже ни в какие ворота!
Инспектор, молодой мулат с прилизанными волосами, был непреклонен. Заведение не соответствует санитарным нормам, вот, смотрите сюда, и сюда, и сюда, я удивляюсь, как у вас тут еще крысы по залу не бегают. На улицу вышли все вместе. Инспектор наклеил на замок бумажку с печатью, разгладил ее ладонью, подцепил двумя пальцами уголок, подергал – не отклеивается ли, и быстро пошел вниз по улице, почти побежал. Сузана следила за ним глазами, пока он не скрылся из виду, потом повернулась к мужу и свекру. Сеньор Жозе в переднике стоял, уперевшись лбом в стекло двери, с его огромного сиреневого носа капали слезы. Мариу уселся на ступеньку, вытянув ногу в гипсе. А куда делась дона Анжелина, подумала было Сузана, но тут сеньор Жозе глухо завыл и принялся биться головой о дверь, и Сузана о доне Анжелине забыла.
Дона Анжелина достала из кармана клетчатую кепку с ушами и надела ее, глядясь в зеркальную витрину какого-то большого магазина. Дона Анжелина не помнила, откуда у нее взялась кепка, но это было совершенно неважно. Кепка была теплая и хорошо сидела. Дона Анжелина чуть-чуть сдвинула ее набок и улыбнулась своему отражению в витрине. Отражение улыбнулось в ответ, но как-то уныло. Несмотря на новую кепку оно выглядело бледным и печальным. Оно голодное, подумала дона Анжелина и почувствовала, как у нее забурчало в животе. Она сдвинула кепку на другой бок и завертела головой. Где-то тут, думала дона Анжелина, где-то тут рядом есть неплохое кафе. Надо бы зайти, заказать супу и гренков с маслом.
Служба поддержки
не успел сесть и надеть наушники, как на пульте загорелась лампочка, а в наушниках щелкнуло, здравствуйте, бодро сказал фонсека, меня зовут даниэль фонсека, чем могу служить?
алло, сказал немного дребезжащий, но звучный старческий голос, алло, это служба поддержки?
да, сказал фонсека, повышая голос, как его учили на подготовительных курсах, если звонит пожилой человек, учили его на курсах, старайтесь разговаривать громко и членораздельно. молодой человек, вот вы, вы, с карамелькой, повторите, пожалуйста, как надо разговаривать с пожилыми людьми. громко и членораздельно, повторил фонсека, поспешно запихивая карамельку в карман.
как хорошо, обрадовался голос в наушниках, что я до вас дозвонилась, я боялась, что не дозвонюсь, понимаете, я хотела сменить лампочк… простите, удивился фонсека, он уселся за стол и шарил рукой в ящике в поисках карамелек. Карамелек в ящике не было.
Я хотела сменить лампочки, повторил голос, у меня перегорели лампочки в светильнике в коридоре, все три сразу, а льюба сегодня выходная, льюба – это моя помощница по хозяйству, она у меня уже десять лет… мне кажется, перебил фонсека, стараясь говорить громко и четко, вы не туда попали, это телефонная служба поддержки, мы здесь… да-да, сконфуженно рассмеялся старческий голос, конечно, простите, ради бога, это возрастное, знаете, мой внук говорит, ты, говорит, бабушка, как начнешь говорить… фонсека охлопал все карманы, карамелек не было ни в одном, простите, сказал он, я чуть не забыл, я разговариваю с госпожой… беттанкур, Мария Филомена Беттанкур.
Дона филомена, сказал фонсека, скажите мне, чем я могу вам помочь, только, пожалуйста, сосредоточьтесь, да-да, ответила дона филомена, и в ее дребезжащем голосе прозвучало легкое недоумение, конечно, мне нужно, чтобы вы меня поддержали. Простите, ошарашенно спросил фонсека, чтобы я сделал что? Поддержали, сказала дона филомена, вы же служба поддержки? Мне нужно было сменить лампочки, и я… мы телефонная служба поддержки, взвыл фонсека, телефонная! Дона филомена, если вам нужен электрик… мне не нужен электрик, холодно ответила дона филомена, я еще превосходно могу сама сменить лампочки. Тогда что же вам нужно, спросил фонсека. Он взял со стола карандаш и начал его кусать. Мне нужно, чтобы вы меня поддержали, отчеканила дона филомена, даниэль, вас ведь зовут даниэль… даниэль, сказал фонсека, даниэль фонсека, прекрасное имя, любезно сказала дона филомена, так вот, даниэль, если вы мне протянете руку… что я сделаю, спросил фонсека, протянете мне руку, повторила дона филомена, мне нужно спуститься со стремянки, понимаете, у меня перегорели лампочки в светильнике в коридоре, все три сразу, а льюба сегодня… выходная, закончил за нее фонсека, льюба это ваша помощница по хозяйству, да, рассмеялась дона филомена, у вас прекрасная память, даниэль, мой мальчик, не то что у меня, льюба сегодня выходная, но я знаю, где у нее лампочки, и стремянку я нашла, я все принесла и сменила, вы большая молодец, дона филомена, искренне сказал фонсека, ну что вы, сказала дона филомена, но по голосу было слышно, что ей приятна его похвала. Я все сменила, и теперь мне нужно спуститься со стремянки, но, мне кажется, я сама не сумею, понимаете, даниэль, понизила она голос, это очень старая стремянка, и она трясется… а вы не могли бы кому-нибудь позвонить, спросил фонсека, может быть, льюбе или внуку… но я же уже позвонила, удивилась дона филомена, вам. Но я же ничего не могу для вас сделать! Тоненько крикнул фонсека, вгрызаясь в карандаш. Конечно, можете, мягко сказала дона филомена, просто перестаньте грызть карандаш и протяните мне руку. Что, тупо спросил фонсека. Протяните руку, велела дона филомена, я сама спущусь, мне только нужно, чтобы вы меня слегка поддержали. Не думая, что он делает, фонсека вытянул руку, но смотреть на нее не стал, почему-то ему было жутко. Несколько секунд рука его висела в воздухе, а в наушниках слышались какие-то шорохи и поскрипывание, словно бы рассохшиеся деревянные ступеньки прогибались под неуверенными старческими шагами. Потом снова возник голос доны филомены, слегка запыхавшийся, но довольный. Ну, вот и все, весело сказала она, большое вам спасибо, мой мальчик. Вы спустились, недоверчиво спросил фонсека, конечно, ответила дона филомена. Фонсека осторожно посмотрел на свою все еще вытянутую руку. Рука как рука. Пустая. Ну хорошо, сказал он все так же недоверчиво, я очень за вас рад. Могу ли я вам еще быть чем-нибудь полезен? Ой, погодите, торопливо отозвалась в наушниках дона филомена, погодите, даниэль, не убирайте руку, я дам вам конфеток, отличные конфетки, карамельки, мне их льюба откуда-то приносит… вначале фонсека услышал шуршание, потом ощутил щекотное прикосновение бумажных фантиков к ладони. И только тогда закричал.
