Валид Арфуш - Sex. Убийство. Миллион
День прошел просто замечательно. Я снял столько классного материала, что гордость переполняла мое сознание. Я вернулся на канал и послушно ждал в коридоре, когда выйдет оператор и оценит мою работу.
— Входи, — коротко сказал дядька и открыл дверь в комнату, в которой стояли несколько телевизоров, две допотопные камеры и валялось очень много разных проводов.
Оператор с важным видом взял у меня кассету и стал с задумчивым видом отсматривать отснятый мною материал. Стояло гробовое молчание, оператор не говорил ни слова, я спокойно сидел и ждал, когда же на меня обрушатся заслуженные лавры восхищения. Кассета закончилась.
— Что бл… за бред ты снимал? — стал, как не в себе, орать оператор. Он кричал так громко, что я увидел себя в отражении его золотых зубов в глубине рта. Никто и никогда не повысил на меня голоса за всю жизнь.
— Ну, вы же меня просили снимать весну, вот я и снимал, — стал оправдываться я с надеждой на капитуляцию.
— Весну, снимать весну я тебя просил, а ты? — захлебывался пеной оператор.
— Да я же говорю, что и снимал вашу чертову весну! Я снимал красивых girls в коротких юбках, снимал, как они ходят и улыбаются, как ветер задирает их платья… Это же и есть весна, весна не только на улице, айв душе человека.
— Кому нужна здесь твоя романтика? Лучше бы снял вот этот цветочек, — оператор ткнул пальцем на пошарканный плакат, висящий на стене, с изображением гвоздики и подписью: «С Первым Мая!» — Снял бы птичек, которые стоят на указательном пальце на памятнике товарищу Ленину. Это и есть весна. Советская весна!
Я опешил. Но делать было нечего, пошел переснимать сюжет. Помню, еще тогда подумал, что Ленин как-то всегда смотрит куда-то вдаль, очень далеко. В будущее. Наверное, думал: «Хорошо там, где нас нет!» Или же: «А правда ли, что у них лучше, чем у нас?» После этой мысли я невольно улыбнулся.
Слухи о появлении «Пепси-колы» в центральных гастрономах города разрослись довольно быстро. Мы узнали об этом случайно и тут же собрали компанию из шести человек. Как нам сказали, больше трех бутылок одному человеку не продадут. Мы сняли целлофановые кульки с сушилки (как и все советские люди, мы тоже стали их стирать) и отправились за вожделенной «Пепси».
В гастрономе была огромная очередь, все толкались, кидали друг на друга озлобленные взгляды и громко шелестели пустыми пакетами. Мы стали в конец очереди и молча прикидывали, хватит ли на нас «Пепси». Судя по количеству людей, желавших отведать заморский напиток, — нет.
Хосе как всегда со всеми шутил и приставал к девушкам. Люди не любили его юмор, они по-прежнему никогда не улыбались и ничему не радовались. Вообще я заметил, что в этом городе все ходят грустные, насупленные, погруженные в свои мысли и раздумья. Никто никому не улыбается, ни с кем не здоровается, никуда не ходит развлекаться. (До сих пор меня удивляет, что люди не любят, когда с ними здороваются в лифте или говорят о погоде…)
Все, кто стоял в очереди, томно вздыхали, кое-кто разговаривал с друзьями, обсуждая, как же им хочется попробовать этот черный напиток.
Разумеется, что кроме «Пепси-колы» в этом гастрономе ничего другого из напитков не продавалось, и все ждали появления заветных бутылок.
В один прекрасный момент, когда подошла наша очередь, Хосе был первым среди нас и почему-то после четырех часов ожидания решил пошутить над продавщицей. Она была очень толстая, очень злая, очень хмурая продавщица в белом, но очень грязном халате, и с белой, как ее называли, береткой на голове. Хосе подошел к ней поближе и спросил:
— А «Фанта» есть?
Тут же это злое чудовище встало со своего стула, сдвинула брови, положила руки к себе на колени и очень громко закричала:
— Вы, шестеро, которые не наши, а ну вышли немедленно из очереди, вам «Колы» не будет! Шутники!
Тетя оказалась без юмора. Мы вышли на улицу и с грустью смотрели на улыбающегося Хосе и на то, как «Колы» становилось все меньше и меньше.
— У вас взгляд, как у кокер-спаниеля, — сказал с усмешкой Давид. — Пошли назад в магазин, сейчас достанем эту «Колу» без проблем.
«Что задумал Давид?» — тут же подумал я. Сколько себя помню, брат всегда находил выход из любой ситуации. Как говорится, если дверь заперта, и вам кажется, что выхода нет, постучите в нее, может быть, вам откроют.
Только вот куда сейчас собирался стучать Давид, оставалось загадкой. Как по мне, стучать можно было только в лоб злой продавщице, может, тогда бы она и начала шевелить своими извилинами.
Мы все вместе зашли в магазин, но никто не обратил на это внимание. Все были настолько поглощены продажей «Пепси» (чтобы, не дай бог, кому-нибудь не продали больше трех бутылок!), что даже злая продавщица не заметила, как Давид подошел к кассе, не стоя в очереди.
Через несколько секунд она зыркнула на брата, и уже хотела выдать еще одну злобную тираду… но тут случилось невозможное (для злюки-тетки так точно). Давид очень скромно, но уверенно положил на стол продавщице 100 000 карбованцев (это деньги того времени) и стал ждать.
Мы замерли на месте, затаив дыхание. Все ждали, что же случится дальше. Но в любом случае были готовы бежать из этого магазина что было сил.
Давид стоял молча и внимательно наблюдал за реакцией толстухи. Продавщица медленно поднялась со своего места, посмотрела сначала на Давида, потом на всех остальных и… расплылась в нежнейшей улыбке. Она, как в русской народной сказке, превратилась из грязного утенка в белого лебедя. Стала вежливой и обходительной дамой. Со всеми поздоровалась, каждому уделила внимание, не забыла сделать комплимент, какие же мы все замечательные, и как хорошо, что мы пришли к ней в магазин, и «добро пожаловать», и «ждем вас еще…»
И вот вам шесть ящиков «Пепси-колы», и зачем нам какие-то дурные правила, что одному человеку продают только по три бутылки. Будем друзьями, будем дружить…
С этого момента вся наша жизнь изменилась на 180 градусов. Мы наконец-то разгадали секрет успеха в СССР.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
КГБ
В этот период законов не было. Ну, например, чтобы купить $, нужно было пойти на угол улиц Ленина и Плеханова, где стояла группка парней. Они были не сильно заметны и в принципе довольно естественны. Одеты все, как правило, в черные кожаные пиджаки с большими глубокими внутренними карманами. Из них они доставали огромные пачки денег, замотанные в резинку.
Мы с Давидом за ними долго наблюдали. Подолгу сидели либо в неприметной машине неподалеку, либо делали вид, что гуляем. Движение было нереально огромное. Эти люди стояли с девяти утра до пяти вечера, их было почти тридцать человек. И они без перерыва работали. Все тридцать!
Расписание у них было следующее: приходят туда рано утром в восемь утра, каждый занимает отведенное ему место. Клиенты к этому времени уже ждали. Все работали очень аккуратно и серьезно. Без улыбок и лишних разговоров.
Также мы заметили, что где-то в двенадцать дня приходил один и тот же человек с большим магазинным кульком в руках. Он всегда вытягивал его из своих «крутых» «жигулей» только после того, как выходил сам, осматривался по сторонам, изучал ситуацию.
Далее все выглядело следующим образом: к нему подходили буквально все тридцать человек, по очереди, давали ему пачки рублей, расписывались на маленькой бумажке. Взамен они получали «новую» пачку долларов. В итоге у всех было пачек с деньгами поровну. Кроме одного человека. Он выделялся из толпы практически всем. Во-первых, своей курткой. Она была не черная и даже не кожаная. И каждый раз разная. Он менял гардероб каждый день (надо же!). Она никогда не была многокарманной, деньги он держал в «импортной» сумочке, которую носил через плечо. Наверняка купил в комиссионном магазине.
Этот человек был единственным, кто не подписал у «кассира» бумагу при получении новой суммы денег. Кроме этого, он всегда получал приблизительно в четыре раза больше, чем остальные.
Этот валютный базар работал до пяти. Разумеется, он был нелегальным. В те времена только за «having» валюты можно было попасть на скамью. Это считалось преступлением. Что уж говорить, что могло ждать тех, кто занимался этим каждый божий день под открытым небом?
Конечно, легко догадаться, что власть тогда покрывала и этот «черный» бизнес. Нужные люди всегда получали «откаты» за то, что «страховали» обменники. За любой бизнес нужно платить «налог», главное знать, кому платить.
После долгих наблюдений мы с Давидом пришли к выводу, что, пожалуй, стоит этим заняться. Мы сидели на кухне и уже начинало темнеть. Я заметил, что солнце всегда принимает одинаковый окрас при закате, как будто наливается кровью, не хочет уходить, не знает, вернется ли. У меня сейчас было похожее состояние, я не знал, как мы провернем все то, что задумали.
— Где ты нас тут видишь? Стоять тут целый день в такой холод не очень-то и прикольно! — сказал я серьезно. Я был как солдат, который готов идти в бой, если прикажет «генерал».
